БП
Шрифт:
– А аткуда вам это извэстно, Дэнис Анатольэвыч? – Сталин заинтересовался рассказанным, наверное, и вправду до Курейки эти новости не дошли.
– Помимо своих прямых обязанностей я иногда выполняю отдельные поручения Великого князя Михаила Александровича. И он частенько интересуется моим мнением по тому, или иному вопросу…
– И тэпэр ви вэзетэ нас на аудыенцыю? – Фраза прямо-таки сочится сарказмом.
– Я этого не говорил. Сопоставьте свои рассуждения с моими словами, в том числе и про роль личности в истории. И потерпите немного. А чтобы было интереснее думать, вот вам еще вопрос… – Снова открываю отпечатанные не очень скромным тиражом фантазии господина Маркса и нахожу нужную страницу. – Вот десять пунктов, которые по мнению вашего кумира должно исполнить пролетариату, чтобы устроить всем светлое будущее. Смотрим… Экспроприация земельной собственности… Спорно, но в отношении отдельных категорий вполне
– … Ви это сэрьезно?.. – Сталин снова язвительно улыбается. – Тот, как ви гаварытэ, кто имэет право прынымат решения, будэт угнэтат тэх, кого считает сваей апорай в барбэ протыв трудяшыхса? Нэ вэру!..
М-да, почти по Станиславскому. Ну, ладно мне можете не верить, товарищ Сталин, а вот Великому князю, наверное, придется.
– … Пролэтариат сам спасобэн взят власть и пастроить свэтлае будущэе, про каторае ви упомянулы.
– Может быть, может быть… Только вот какой глубины реки крови прольются, пока это случится? Вы же всех несогласных…
А скажите, Иосиф Виссарионович, как Церковь относится к приметам? Вы же учились в семинарии… Верите, что бывают сны в руку? Мне вот как раз с четверга на пятницу такой приснился… Давайте попросим чаю у проводника и я вам его расскажу…
Пять минут молчаливого перекура, когда каждый думает о своем, глядя в окно на проплывающий мимо очень однообразный пейзаж. Затем, обзаведясь стаканами с дымящимся, ароматным и, наверняка, тоже контрабандным чаем, продолжаем общаться…
– Так вот, о снах… Как я уже сказал, приснилось как-то с четверга на пятницу. То есть, имеет все шансы сбыться… А приснилось мне, что в России революция грянула, да не простая, а… Нет, не пролетарская, а буржуазно-демократическая. Опередили вас буржуи. Императора заставили отречься, Государственная Дума, честно исполняя свой долг, избрала Временное правительство, которое должно было править страной до созыва Учредительного собрания. И которое вдруг взяло и распустило эту самую Думу, оставшись единственной властью в стране. Но это оно так думало и народу об этом сказать забыло. А он, народ, взял и выбрал свою власть, Советами называемую. И начали эти две власти бодаться друг с другом, из-за чего в стране такой бардак начался, что бывшие при императоре времена раем показались.
Из тюрем всех преступников повыпускали. Политических – ладно, но ведь и всех уголовников тоже. Назвали их жертвами царского режима, несправедливо обиженными. А те прикинули нос по ветру и стали убивать и насильничать не для собственного удовольствия, а ради революции и всеобщей справедливости… Еще чаю не желаете, Иосиф Виссарионович?.. Нет? Тогда продолжу…
Полгода такое счастье длилось, пока вашему Владимиру Ильичу не надоело лицезреть сей бардак. А еще он был недоволен тем, что большевики во всех Советах были в меньшинстве, простите за каламбур. И устроил он еще одну революцию, на этот раз – пролетарскую. В результате которой к власти пришла диктатура пролетариата, руководимая вашей партией. Естественно, это не понравилось никому, и началась война всех со всеми…
Да, совсем забыл сказать, что сразу после первой революции в Россию приехал знакомый Вам вольный социал-демократ Лев Давидович Бронштейн, он же товарищ Троцкий. И если бы просто один приехал, так ведь со свитой единомышленников и очень приличным финансированием от американских банкиров. Да и сам Ленин не брезговал помощью немцев… Не смотрите на меня так, Иосиф Виссарионович, я же Вам свой сон рассказываю… Германские вояки использовали вашего вождя для облегчения положения на фронте. И добились своего. Россия заключила мир с Германией, причем на самых унизительных условиях. Были потеряны Прибалтика, Украина, Белоруссия, часть Кавказа, это – треть населения, треть всей пахотной земли, две трети промышленности. Репарации составили полмиллиарда золотом, армия и флот должны были быть демобилизованы…
Впрочем, всё это не помешало начать гражданскую войну и еще пять лет убивать друг друга. Большевики создали Красную армию, все, кто
был против – Белое движение, причем монархистов там было очень немного, в основном – те же буржуи, которые царя и отправили на покой. Им же помогали и бывшие союзники, не простившие России выход из войны. Помогали и поставками оружия, и прямой интервенцией…– Значыт Германия в Вашэм снэ побэдыла?
– Нет, но России это ничем помочь уже не могло. Англия, Франция и САСШ дожали бошей. Только с предателями, сами знаете, какой разговор… Так вот, вскоре после окончания гражданской войны Ленин отошел от дел. Давнее покушение, да еще три инсульта. И Вы, товарищ Сталин, начали воевать за власть с Троцким. Масла в огонь подлили ваши с ним разногласия по поводу дальнейших действий. Лёва считал, что надо всеми силами развивать перманентную революцию, экспортировать коммунизм в другие страны. На штыках Красной армии, которой он к тому времени командовал и где у него было очень много сторонников. Вы же придерживались идеи построения социализма в одной стране, чтобы пролетариат всего мира видел его преимущества. Воевали Вы с ним аж целых пять лет, а с его явными и тайными сторонниками – еще десять…
Те отчаянные красногвардейцы к тому времени выросли в руководителей разных рангов, но они умели только убивать и разрушать. Спокойная, планомерная работа была не для них. Их стихией были пламенная агитация, штурмовщина и кидание лозунгами.
– Пачэму так много врэмэни?..
– Потому, что они в любой момент могли сговориться у Вас за спиной и переизбрать Генерального секретаря партии. Потому, что разогнанное ими колесо репрессий не могло остановиться, требовались новые и новые жертвы. И людей сажали за пару гвоздей, взятых на заводе, за анекдот про кого-нибудь из Политбюро, за то, что, пардон, в сортире подтерся газеткой с чьим-то портретом.
– Развэ можно судыть за такие пустяки? – Сталин недоумевает от услышанного.
– Да, и даже к расстрелу приговаривать. И Вашей Туруханской ссылке любой зэк позавидовал бы. Потому, что весь срок в бараке за колючей проволокой, охрана стреляет без предупреждения, а если дневную норму не выполнил, пайку не получишь. Но это – только сон, как Вы понимаете… А когда всё только налаживаться стало, снова германец попер. Вырастили там одну талантливую истеричку с акварельными красками… Ну да не в этом суть. Война была страшной, немец до Москвы дошел, потом его четыре года обратно выпроваживали. Землю на людях пахали, десятилетние пацаны у станков стояли…
– И что было далшэ? – Собеседник заслушался, аж глаза разгорелись, требует продолжения сказки. А вот не всё сразу. Хорошего понемножку.
– А дальше проснулся я. И сильно задумался, сбудется этот сон, или нет. А Вы, Иосиф Виссарионович, как считаете?..
Всё, долгоиграющая командировка, слава Богу, кончилась. Свердлов, в достаточной степени оклемавшись, решил тоже принять самое активное участие в дебатах, и мне приходилось отбиваться уже от двоих очень грамотных большевиков. Спасло только предложенное старшими товарищами амплуа тупого, но решительного "одним махом всех побивахом". Честно говоря, вздохнул с большим облегчением, когда сдал сей "призывной контингент" Воронцову для дальнейших телодвижений по организации "встреч в верхах без галстуков".
Эти верха, в смысле, академик с его превосходительством мне всю плешь проели еще до отъезда. Павлов, он же Тимин, всю сознательную жизнь был фанатичным сталинистом и именно поэтому никак не мог въехать в преподнесенный Келлером простой тезис о том, что Иосиф Виссарионович Сталин образца сорок пятого года и пламенный революционер Коба образца шестнадцатого – две большие разницы. И наоборот, когда Федор Артурович начал с чувством, толком и расстановкой ударений на основании прочитанного в будущем относительно Свердлова мешать последнего с навозом и прочей органикой, Иван Петрович, издевательски-вежливо улыбаясь, поинтересовался у генерала с чьих слов, в смысле, мемуаров, перестроечные искатели правды начали вешать всех собак на оного персонажа, с чего он и сам сначала на эти песенки повелся. И после небольшой паузы сам ответил на свой вопрос – Троцкого, напомнив после этого присутствующим, что сам вождь мирового пролетариата неоднократно и с чувством называл данного индивидуума не иначе, как "Иудушкой" и "политической проституткой".
В общем, пока эти два упертых представителя парнокопытных и полорогих решают, кому жить, а кому – не очень, я спокойно и расслабленно сижу в кабинете у Петра Всеславовича и, попивая чаёк, знакомлюсь с последними новостями…
– … Федор Артурович обещал быть через час. Так что время у нас есть. – Воронцов заканчивает возиться у столика с самоваром и ставит на стол две ароматно дымящихся чашки. – Пока наши "небожители" не собрались, у меня есть немного времени, чтобы ввести Вас в курс текущих дел и познакомить с последними новостями.