Брачные игры каннибалов

– Я и напишу.

– А теперь сама шпионишь для правительства США.

– Да. Но это секрет.

Через несколько месяцев американский посол приехала на Тараву на празднование Дня независимости – неужели прошел уже год? – и Сильвия доложила ей последние разведданные о деятельности китайцев на Кирибати. Подводные лодки теперь появлялись постоянно. Стало известно местонахождение тайной комнаты в китайском посольстве. Сильвия знала все и о прочности заграждения вокруг спутниковой станции, и о взятках правительству Кирибати за молчание. Каждый раз, когда американцы проводили испытания ракетных систем, активность китайцев обострялась. Сильвия провела очень тщательный анализ. Ее ни капли не смутило, когда выяснилось, что источником слухов был один шутник из ай-матангов.

– И что? – пожала плечами она. – Вы же не станете отрицать, что китайцы используют спутники, чтобы шпионить за тем, что происходит на Кваджалейне?

– Нет.

– И с тем, что они подкупили правительство?

– Нет.

– И с тем, что именно китайцы – главный источник загрязнения окружающей среды на Тараве?

– Нет, только я не понимаю, при чем тут это.

– Что ж, мне это не нравится, – ответила Сильвия. – И если у меня получится хоть немного усложнить им жизнь, я буду счастлива.

Опасайтесь гнева разъяренного защитника окружающей среды! Может, именно благодаря ему вскоре после нашего отъезда с Таравы четыре американских истребителя описали несколько низких кругов над спутниковой станцией. А вскоре после этого китайцы сбили американский разведывательный самолет над южным побережьем Китая. Я не утверждаю, что эти события как-то связаны. Но и не отрицаю.

Глава 21

В которой Автор делится мыслями по поводу того, что значит Таять, постепенно Увядая и Растворяясь в Пространстве, и как Неизбежность Упадка, как ни странно, придает человеку Смелости, и Уверенность в том, что сегодня, а может быть, завтра Тело все равно ждет Болезнь, приводит к Беспечности и даже Глупости в Повседневной Жизни.

Не уверен, когда именно это случилось, но в какой-то момент нашей жизни на Тараве я перестал пристегиваться. Перестал считать, что только ненормальные заправляют фургоны насосом, который дымится, при этом они (т. е. служащие бензоколонки) еще и курят. При взгляде на кучу трехлеток на несущемся мопеде я больше не удивлялся. Бодибординг под трехтонными волнами, каждая из которых могла поломать мне кости, стал моим любимым занятием. Как и выковыривание мух из глубоких порезов, которые днями не заживали. Тунец, пролежавший четыре дня? Как насчет сашими? Шесть банок пива? Почему бы и нет? Курево?

Хорошо, что оно вообще есть, так почему бы им не воспользоваться?

Я приобрел иммунитет к болезням – не физический, а психологический. Меня ничто не пугало.

– Помнишь консультанта из Новой Зеландии? – сказала как-то Сильвия. – Того, что приехал обучать полицейских? Только что прислали факс из его офиса. Попал в больницу с холерой и лептоспирозом. Решили нас оповестить.

– Что за лептоспироз?

– Что-то, связанное с крысиной мочой.

– Да, не надо было ему пить крысиную мочу… На ужин сегодня морские черви!

Все эти слова накатывали на меня волной и рассыпались брызгами. Холера, лептоспироз, гепатит, проказа, туберкулез, дизентерия, анкилостома, нематоды, солитер, загадочные вирусы, заражение крови – на Тараве было столько болезней, что я решил их игнорировать. Все равно единственным способом предотвратить их было кипячение питьевой воды. А чему быть, того не миновать, думал я. Могло бы быть и хуже. Этим я и успокаивал Сильвию, когда та заболела лихорадкой денге.

– Кажется, я умираю, – проговорила она. – Все кости болят.

– Не умираешь, – возразил я, – умирают только от кровоточащей лихорадки денге.

– Даже таблеток от нее нет!

– Нет. Но, по крайней мере, это не вирус Эбола. Ты лучше расслабься. Недельки через две станет лучше.

Так и случилось.

На Онотоа, одном из далеких южных Гилбертовых островов, считалось обычным делом лакомиться соленой рыбой в манеабе, где под крышей сушилось около полусотни акульих плавников. Посидев в манеабе, я пошел поплавать и, когда на мелководье наткнулся на акулу, просто хлопнул ладонью о воду, и акула уплыла. Акулы меня теперь только раздражали.

Полеты авиакомпанией «Эйр Кирибати» также перестали вызывать ужас – даже после того, как их допотопный самолетик сел на кокосовую пальму во время аварийной посадки на Абайанге. Я в тот момент плыл на Абайанг на самодельном деревянном плоту и, увидев верхушку пальмы, вонзившуюся в крыло самолета, подумал: «Что ж, хорошо, что у нас остался китайский Y-12».

На похоронах я навалил себе щедрую порцию куриного карри. Прямо передо мной лежал труп. На Кирибати был обычай: перед погребением выставлять тело покойника в течение трех дней. Напомню, что Кирибати находится на экваторе. И я взял себе добавку.

Каким-то образом с момента нашего приезда на Тараву прошло два года, и за это время я, можно сказать, тоже стал островитянином. Конечно, я по-прежнему оставался ай-матангом, но мир, из которого я прибыл, стал для меня просто воспоминанием, которое с каждым днем все больше отдалялось. Сильвия тоже привыкла к жизни на Тараве. Когда я ее стриг, она больше не сжималась от страха, что получится плохо. Как и я, она больше не красовалась перед зеркалом. Брала в руки электробритву, которую мы одолжили, чтобы брить мне голову, и больше не переживала, если после стрижки я выглядел как панк с ярко выраженными агрессивными наклонностями. А мне и вовсе было все равно. Нет волос – нет вшей.

Однажды она пришла домой и заявила:

– Я сегодня опять сбила собаку.

– Какой счет? – спросил я.

– Четыре собаки, три курицы.

– А того поросенка забыла?

– Нет, – ответила она. – Его ты сбил.

Когда мы только приехали на Тараву, Сильвия сворачивала с дороги, чтобы объехать бродячих собак. Это получалось инстинктивно. Но Тарава – маленький остров, здесь каждый миллиметр земли чем-то и кем-то занят. Свернув с узкой дороги, мы рисковали жизнями людей, а ни одна собака этого не стоила. Сильвия, конечно, расстроилась, сбив собаку в первый раз, но на четвертый это стало все равно что наскочить на кочку.

Когда ее коллеги по работе заявили, что в одном из кабинетов в офисе поселились злые духи, Сильвия поступила так, как и следовало любому директору, осведомленному о традициях ай-кирибати. Она организовала изгнание. Так как никто не знал, к какой вере относят себя духи – католической или протестантской, – она пригласила двух священников, чтобы те расправились с ними. Сотрудники Фонда остались довольны.

Постепенно мы поняли, что у нас уже мало общего с консультантами и волонтерами, которые только что приехали на Тараву. Примерно каждые полгода на остров прибывало около десяти новеньких ай-матангов взамен тех, чьи контракты истекли или (что случалось чаще) кто просто не выдержал. Новички казались нам изнеженными, наивными и не готовыми к жизни на Тараве. Встречая их, я всегда задавал лишь один вопрос: