Брачный приговор

Чертов обходит машину и открывает мою дверцу. Он придерживает меня за руку, быстро оглядывается по сторонам и с удовлетворением отмечает, как на верхней ступеньке появляется человек из его охраны. Он ведет меня вперед широким шагом, словно оставил все сомнения позади. Я чувствую его уверенность и успокаиваюсь, рядом с сильным мужчиной не о чем переживать.

Даже если предстоит увидеть подонка.

— Я провожу, — хрипит охранник, кивая боссу. — Он в бильярдной.

Бильярдная оказывается в правом крыле, мы проходим через большие комнаты, которые выглядят точь-в-точь как костюмы Лаврова. Слишком роскошные и кричаще дорогие.

— Капо! — Лавров почти что вскрикивает, когда мы входим через двойные резные двери. — Неужели, мы наконец встретились?!

Он расплывается в хитрой улыбке, поверх которой горит ни разу не доброжелательный взгляд.

— Сядешь? — Саша не обращает внимания на его театральное приветствие, он поворачивается ко мне, а потом подвигает стул с высокой мягкой спинкой.

Я опускаюсь на стул и смотрю на Лаврова, который тоже переводит внимание в мою сторону. Но меня не трогает его острый взгляд, я ощущаю тепло, которое исходит от Саши. Он остановился рядом, положив ладонь на спинку, и явно изучает в этот момент состояние соперника. Он не торопится, а вот Лавров начинает заводиться.

— Что она тебе сказала? — неожиданно бросает он в повисшую тишину, которую больше не может терпеть. — Я ее пальцем не тронул. Ладно, может тронул разок, но ничего переходящего границы…

— Лавров, лучше замолчи, — я прерываю его.

Он сверкает глазами, в которых бежит красная строка — о, голосок прорезался. Он прекрасно видит, как я веду себя теперь. Я больше не та запуганная послушная девчонка, которая попыталась оттолкнуть, но замерла в страхе, стоило ему показать свою власть. Я больше не боюсь его.

— Зачем ты вернулся в страну? — спрашивает Чертов, шагая в центр комнаты.

— Ты кинул меня, — вспыхивает Лавров. — Ты перестал отвечать на звонки, я остался без защиты в чужой стране.

— У тебя до сих пор две руки и две ноги, у тебя была защита. Мои люди оставались в Никосии, я никогда не нарушаю сделки. Даже если от них тошнит.

— Почему тогда со мной никто не выходил на связь?!

— А этого я не обещал. Никакой психологической помощи в уговоре не было, — Чертов усмехается. — И заканчивай повышать голос.

Он подходит к нему ближе. Надвигается.

— Ты сам разорвал нашу сделку.

— Значит пора заключать новую, — огрызается Лавров. — Я не какая-то шестерка, я крутился в твоих делах и знаю все твои грязные делишки, Капо. Ты легализовал всё, что смог, но есть грехи, которые невозможно подчистить.

— Ты угрожаешь мне?

— Нет, я смотрю на Татьяну, — и он бросает взгляд на меня. — Она ждет ребенка от тебя, я так понимаю. Решил так усмирить Самсонова? Заделать ему внука? Черт, а я не додумался!

Я поднимаюсь с места, понимая, что удар неизбежен.

— Саша! — выкрикиваю, но бесполезно.

Противный звук проходит по комнате. Тяжелый кулак Чертова обрушивается на челюсть, он размахивается и бьет снова, не сдерживая животную мощь и не думая о последствиях. Я оказываюсь рядом, но не решаюсь ловить его руку, все равно не удержу. Я лишь дотрагиваюсь до его плеча.

— Хватит, я прошу тебя, — говорю сбивчиво. — Ты изувечишь его! Капо!

Это отрезвляет его.

Чертов останавливается, держа Лаврова за плечо на вытянутой руке, и оборачивается ко мне. Мажет по мне пылающим взглядом, а потом замечает охранников, которые появились в дверном проеме.

Он приходит в себя и толкает Лаврова, отпуская. Тот заваливается на бильярдный стол и со стоном дотрагивается до разбитого лица.

— Я не смог это слушать, — произносит Саша вполголоса.

— Я понимаю, — я встаю на носочки и целую его в щеку, провожу пальцами по его лицу, стирая эхо хищного оскала, который исказил родные черты, пока он наносил удары. — Понимаю…

Саша поворачивается к Лаврову. Я рефлекторно сжимаю его локоть, словно всё еще жду от него агрессии. Он не вырывается и, кажется, что ему становится легче от моего прикосновения.

Как точка опоры.

Я чувствую, что помогаю ему.

— Хватит, Лавров, — кидает он, смотря, как тот раз за разом пытается выпрямиться. — Чего ты добиваешься? Чтобы я пристрелил тебя как собаку?

— Это дорого тебе обойдется…

— А я рисковый. Ты меня знаешь, — в голосе появляются угрожающие интонации, которые больше всего пугают своей расслабленностью. — Я приехал к тебе поговорить, только потому что она попросила.

Саша делает последний шаг и хватает Лаврова за плечи. Тот закрывается, пряча лицо за ладонями, но Чертов лишь помогает ему сесть на стол. Он грубовато поправляет его костюм, а потом похлопывает по плечу, как старший брат.

— Думай, что несешь, — приказывает Чертов. — Ты же юрист, должен знать цену словам.

Лавров хрипит. Он откашливается, стараясь нащупать голос, а на лице написана злоба. Она душит его, но поделать он ничего не может. Он смотрит на Чертова снизу вверх и только спустя минуту открывает рот.

— Мне нужны твои гарантии.

— Гарантии того, что не подохнешь? А ты не пробовал для начала перестать лезть в петлю? Сидел бы сейчас в Никосии, там море недалеко, климат отличный. Скучно только, — Чертов упирается бедром в бильярдный стол. — Зато в Москве теперь весело. Да, приятель? Что не вариант, так праздник. Можно, например, в полицию пойти. Ты знаешь мои грехи, но есть одна загвоздка — ты сам в них участвовал. Ты много лет прикрывал меня в судах.

Лавров молчит.

— Что остается? Пойти к конкурентам. Но там тоже есть один момент — тебя могут использовать против меня, а потом прикончить. Предателей никто не любит.

— Я не хочу никуда идти, — шипит Лавров.

— Ко мне назад хочешь? — Чертов качает головой с усмешкой. — Верный ты мой.

— Да, назад к тебе, Капо, — Лавров говорит так, будто сплевывает слова, они задевают его раздутую гордость. — Я не смог там… каждую ночь ждешь, что придут по твою душу. Лучше здесь, когда все на виду.

Он и правда трус.

Наверное, сам жалеет, что вернулся в страну и открыл всем, что жив.

Но что сделано в панике, то сделано.

— Лис! — Саша зовет главу своей охраны. — Таня, иди с ним.

— Ты уверен?

— Да, малышка. Нам о конкретике надо поговорить, тебе не нужно это слышать.

Он подталкивает меня. Он едва слышно произносит “Я дам ему шанс” и указывает на охранника, который уже пришел сопроводить меня. Я не противлюсь, хотя шаг в другую комнату тяжело мне дается. Я остаюсь в доме, чтобы лишний раз не попадать в объективы папарацци, и жду Чертова в холле. Среди раритетных ваз и репродукций, подобранных на очень странный вкус.