Брачный реванш

— Соглашайтесь, Леката, — вступила в разговор Мера. — Эпрас великолепно танцует. Да и семьи наши всегда ладили. Вам все равно придется явиться остальным рано или поздно, так лучше сделать это в обществе кавалера, которого побаиваются, чем в обществе ловеласа и кутилы.

Леката пропустила шпильку в сторону бывшего мужа. Положила в рот еще кусочек торта. Прожевала с наслаждением и никуда не торопясь, пусть подождут ответ. В конце концов, коль скоро на нее будет очередь желающих, а собеседники хотят получить привилегии, пусть наберутся терпения.

— Я составлю вам компанию, Эпрас. Но без глупостей. Договорились?

— Конечно, — согласился мужчина. — Вы не только окажете мне большую честь, но и украсите этот прием. Такого великолепного цветка в том саду еще не было.

Леката покачала головой и улыбнулась. Бездна этих мужчин разберет! Он что, действительно думает, что она купится на примитивную лесть? Вздохнула и решила, что с нее хватит.

— Прошу меня простить, я очень устала с дороги и хотела бы отдохнуть.

— Конечно-конечно, — гости заторопились на выход.

— Мы просто привыкли, что дорога не занимает много времени, вокруг полно привратников, — попыталась оправдаться Мера.

— Ничего страшного, — улыбнулась Леката. Усталость и впрямь накатила волной, то ли подействовала еда, то ли просто тело наконец растеряло все силы.

Проводила гостей до дверей. Дождавшись, когда Эпрас отойдет немного, Мера посмотрела Лекате в глаза. Взяла ее ладони в свои и проговорила еле слышно:

— Спасибо, что навели порядок с Солечкой и Тантатой. После смерти Элиора только вы могли заявить, что сын Тантаты не Сотхас. Пока был жив Элиор, эта женщина не высовывалась, а после его смерти она вела себя очень нагло, и тех, кто знал о ней, коробило положение дел. Ее поведение оскорбляло нас всех.

— Я не понимаю… — нахмурилась Леката. — Отец был в курсе?

— Он подозревал, — вздохнула Мера. — Но пока ребенок был маленький, сказать что-то наверняка было невозможно. Элиор не решился. А когда мальчик вырос, Элиора с нами уже не было… Спасибо вам, что поставили эту женщину на место.

— Это не я, это Макс, — Леката почувствовала, что краснеет, — господин Ларой поговорил с Изотием.

— Значит, и ему передайте благодарность от друзей семьи, — улыбнулась Мера и поспешила вслед за сыном.

Леката посмотрела, как Долтоны шагнули в разлом, и собралась было закрыть дверь, но заметила подходящего к дому Карлина и повременила. Погода стояла отличная, может, удастся уговорить наставника прогуляться немного.

— У тебя очередной кавалер? — вместо приветствия проворчал наставник. — С родственницами пожаловал. Хитрый. От одного еле избавилась, зачем тебе еще?

— Карлин, — с упреком протянула Леката. — Он просто наведался попить чаю.

— Я мужчина, ты забыла? — усмехнулся собеседник. — Я знаю, о чем мы думаем, когда приходим пить чай. Я бы и сейчас не отказался от сладенького, хотя еле волочу ноги.

Леката нахмурилась.

— Опять плохо?

— Устал, — старик махнул рукой. — Это ты сегодня не работала, а я по этим лестницам целый день. Туда-сюда, туда-сюда.

— Пойдем, — Леката зашла в дом и поманила за собой наставника. — Там есть вкусный торт и скоро принесут ужин.

— Спасибо! — Карлин подошел и, приобняв ученицу, чмокнул ее в висок. — Даже страшно подумать, что со мной будет, когда кто-нибудь из кавалеров окучит тебя и ты займешься своей семьей.

— Не говори ерунды, я тебя не брошу, — Леката зашагала в столовую.

— Не спорь, — прервал ее старик. — Женщины так устроены, что как только у них появляются дети, они забывают обо всем. Ты же готова была даже прохвоста Лароя принять, только потому что забеременела.

Леката посмотрела на наставника и тяжело проглотила застрявший в горле ком. О ее беременности знали: она, Тюлетта, Максис и Садис. Никто из посторонних не болтал, откуда Карлин знает о ребенке, оставалось только гадать.

— С чего ты взял, что я была беременна? — осторожно поинтересовалась она. — У нас с Максом и не было ничего.

— Ну, мне так показалось, — махнул рукой старик и уселся за стол. — Что-то с ужином запаздывают, попробую торт. Чай еще не остыл?

Леката потрогала чайник. Внутри, конечно, уже был не кипяток, но пить вполне можно было. Погладила теплый бочок. Еле подавила в себе желание вылить содержимое Карлину на голову. Тело начала бить мелкая дрожь и пришлось вдохнуть глубже, чтобы успокоиться. Картина нарисовалась вдруг с омерзительной ужасной четкостью. Карлин, вероятно, полез к ней в шкаф за какими-нибудь документами, увидел отвар и порошки, забрал их выяснить, что это. Выяснил. И поняв, что ученица беременна, решил избавить ее от колебаний. Весьма экзотическим способом.

— Зачем ты это сделал? — поинтересовалась она, выдавливая из себя каждое слово. Язык повиновался плохо.

— Что «это»? — прищурился наставник, но Леката руку готова была дать на отсечение, он прекрасно понял, о чем она спрашивает.

— Подпилил опоры! — выпалила она на одном дыхании. Первый шок уступил место закипающей злости. — Если бы я что-то сломала? Раздробила бы кость? Осталась бы без руки или ноги… А если бы Далит свернул шею? У него семья, между прочим.

— Ничего бы не случилось, — отрезал Карлин. — Платформа падает медленно, сломать что-то сложно. А вот выкинуть ублюдка — самое то. Ты ведь сама не хотела ребенка… Видел отвары у тебя в шкафу. Я просто немного помог тебе.

Леката округлила глаза.

— Ты страшный человек, — прошептала она. Покачала головой, отступая к двери. — Никогда не думала, что ты способен на такое.

— Брось. Иногда жизнь требует от нас жестких решений.

— Не до такой степени, Карлин. Не до такой степени, — потерла лицо руками. — Вечно голодные и оборванные бродяги в Южном Пределе и то милосерднее. — Прости, мне надо прогуляться. Не знаю даже, что и сказать тебе.

— Прогуляйся, может, ума нагуляешь, — огрызнулся наставник, но Леката его уже не слышала. Она почти бежала на выход.

Остановилась в саду, не зная, куда двигаться. Сердце затаилось и стучало через раз. Вздохнула. Жаль, что Гримма больше нет, на Карлина можно было пожаловаться только ему. Посмотрела в небо — узнать, будет ли дождь. Ничего не предвещало. Леката вздохнула опять и потопала в сторону побережья. Врата еще не уничтожили, значит, с ней ничего случиться не должно, можно немного и прогуляться вечером в одиночестве. Усмехнулась. Какая ирония! Единственное, чего ей хотелось сейчас, — это по возможности безболезненно сдохнуть.