Брачный реванш

— Какой второй человек? — нахмурилась Леката. Ей жутко захотелось разреветься. Кошмар отчего-то не желал прекращаться. — Я ничего не понимаю. Ничего не закончилось?

Фагар покачал головой.

— Не знаю. Судя по виду духа, его призвали двое. Из того, что рассказывал Макс, могу предположить, что второй участник — ваш дядя, но это предположение, не более того. В любом случае, связь выстраивал Русовус, и без него правильно врата не открыть. Но пока второй не отказался от договора, все может быть. Так что предпринять что-то придется. И чем раньше, тем лучше. Я подумаю, как вам помочь.

— Спасибо! — Леката опустила глаза. Отчего-то становилось не по себе при мысли о помощи от постороннего человека. Хотя если учитывать все происходящее вокруг, это должно было смущать меньше всего. Встрепенулась. — А Русовус погиб? Мне не нравится то, что сказал Макс, ну, что я добила короля.

— Не волнуйтесь, — Фагар махнул рукой. — Это не буквально. Его убили врата. Просто вы, скорее всего, отняли у него последние силы во время борьбы. Вы же сопротивлялись?

— Да.

— Вот это его и добило, — мягко улыбнулся Фагар. Встал с дивана и, прихватив подсвечник, направился к выходу. — Пойдемте послушаем лекаря.

Леката последовала за ним.

У дверей спальни Максиса дежурила целая куча народу. Арьяра тихо переговаривалась с магом-привратником Таролем, тут же ожидал своей очереди посмотреть наместника лекарь Садис в компании своего ученика Леора. Завидев Лекату, Арьяра тут же направилась к ней. Остановилась почти вплотную, Леката даже уловила розовый запах ее духов.

— Он умрет из-за тебя, мерзкая вертихвостка! — прошипела Арьяра с такой злостью, что Лекате захотелось заткнуть уши.

Застыла в недоумении, возразить ей было совершенно нечего. Разве что сказать, что она не хотела, чтобы так получилось… Вот только что бы это изменило? Ничего.

— Держи себя в руках, Арьяра, — строго оборвал сестру наместника Фагар. — Максис и для постороннего сделал бы то же самое, а уж для супруги тем более.

— Если с ним что случится, виновата будешь ты, — выпалила золовка, но Леката ничего не ответила, а, как и прочие, встала неподалеку от двери в спальню, дожидаясь лекаря привратников.

Вернулась к себе поздно, не чувствуя ног от усталости, зато превосходно ощущая тупую боль в пояснице и внизу живота. Как прощальное напоминание о ребенке, разбитых надеждах и неиспользованных шансах. За время, пока отсутствовала, действие отвара Садиса закончилось, и тело тут же стало подавать тревожные сигналы. Выпила необходимое, разделась и улеглась в кровать.

Сон не шел. Мучили мысли одна страшнее другой. Что будет с Максом? Что будет с ней самой? Если муж умрет, кто поможет с вратами? Что, если не Русовус, а дядя Герат — инициатор договора? Сколько тогда ей осталось? Когда будет следующая попытка открыть врата? До сегодняшнего дня казалось, что магия и врата где-то далеко и никогда не уйдут дальше россказней. Разум не хотел верить в реальность происходящего. Пришлось. Всегда считала себя взрослой и самостоятельной, да что таить, такой и была, но сейчас пасовала, будто девчонка, совершенно не понимая, как действовать дальше.

Забылась беспокойным сном ближе к рассвету. Снился Макс, он обнимал ее, целовал и без конца шептал о любви. Проснулась в слезах, четко осознавая, что никогда не услышит от него подобных признаний. И надо либо смириться, либо расстаться и не мучить себя. И то, и другое казалось до ужаса болезненным, но Леката надеялась, ей хватит сил сделать выбор. Надо лишь побольше времени.

*

Неделю Максис был в забытьи. Все это время в его спальне неотлучно дежурили Фагар и лекарь от привратников. Пускали ненадолго, разрешали смочить тряпочку, чтобы положить на лоб, и выгоняли безжалостно. Не настаивала на большем, тоже тяжело залечивала раны. Не только на теле. Никак не могла смириться, что Гримм оказался лишь духом переходов, ожидающим своего часа. Верить в произошедшее не хотелось. Когда вечером седьмого дня пришедший за Лекатой на стройку слуга сообщил, что господин желает видеть ее, она жутко обрадовалась. Шла к наместнику так быстро, что мужчина еле поспевал за госпожой. Влетела в дом, добралась до спальни и застыла около дверей. О чем с ним говорить? Столько передумала всего за эти дни… Столько проревела в подушку.

Очевидно, муж ее не любит. Если бы он испытывал хоть что-то, кроме похоти, вел бы себя иначе. Но очевидно было и другое — Максиса Лароя устраивает брак по расчету и он готов договариваться. Существовала только одна загвоздка: Леката теряла голову рядом с ним и ее такое положение дел не устраивало, хотелось ответных чувств. Прекрасно знала: невозможно заставить кого-то любить себя, можно очаровать, соблазнить, но внушить чувства насильно нельзя. Помнила: если не сложилось сразу, дальше будет только хуже. Можно, конечно, дождаться, когда отношения с ней войдут в привычку, но Максис скорее пойдет налево, чем проникнется уважительной привязанностью. Вздохнула. Как ни крути, брак с Лароем ничего хорошего для Лекаты Сотхас не сулил. И чем раньше она избавится от навязанных уз, тем быстрее приведет себя в чувство. Побаловались, и ладно.

С другой стороны — муж чуть себя не угробил, пока помогал ей. Он, конечно, выполнял долг привратника, но тем не менее это заслуживало хотя бы элементарной благодарности. Да и чувствует Максис себя не очень. Значит, серьезный разговор следует отложить до лучших времен. Вот только чем дальше, тем меньше было желания отпускать муженька.

Отчего-то вспомнилось, как во времена бродяжничества по Южному Пределу кто-то угостил ее плодами донии: сладкие, похожие на малину шарики, манящий аромат. Они повергали разум в дурман и почти сразу вызывали привыкание. Леката знала: потом ей будет плохо и страшно, но все равно попробовала. Уж слишком сильным оказалось искушение. Расплата последовала ужасная, ту мучительную неделю и вспоминать без содрогания было невозможно. Но, к счастью, обошлось. Временами Максис напоминал ей именно плоды донии, и, признаться, она и сейчас не знала, откажется или согласится, если кто-то предложит попробовать их еще раз.

Глубоко вдохнула и махнула рукой, убедиться бы, что все в порядке, а остальное — мелочи.

Постучалась и вошла. Раздосадованный чем-то Фагар кивнул и вышел, оставляя супругов Ларой наедине. Леката поежилась, поймав взгляд мужа: явно пришла не вовремя, Максис был не в духе. Вероятно, Фагар озвучил-таки ему запрет на магию, как собирался.

Наместник поправил подушку, уселся удобнее и покачал головой.

— Так и будешь стоять? — спросил он устало. Закрыл глаза и прошептал: — Иди ко мне, сладкая женушка! Все время, пока тут мариновался, мечтал обнять тебя.

Забыла обиды, опасения, планы. Как в теплую воду, нырнула в нежные объятия.

— Я волновалась, Макс! — шептала она, покрывая поцелуями глаза, губы и небритые щеки. — Как рада, что с тобой все в порядке!

— И я рад, — он погладил супругу по голове. — Как у тебя дела? Чем занималась?

— Работала и переживала, — неловко улыбнулась Леката. Наваждение прошло, и снова появились сомнения. Зачем позвал ее? Поставить галку, что поговорил с женой? — Карлин болел, пришлось бегать и к крепости, и к школе. Даже уволила кое-кого.

— Ты молодец, — Максис чмокнул ее в макушку. Сильнее сжал в объятиях. — Хотел сказать тебе кое-что насчет Карлина… Пожалуйста, пойми меня правильно…

Леката насторожилась. В ее обычной жизни фраза «пойми меня правильно» ничего хорошего не предвещала.

— Перед твоим приходом разговаривал с дознавателями, которые занимаются твоим падением. Они говорят, что все указывает на причастность к нему Карлина. Только он знал, что ты будешь на этой вышке, у него плохое зрение, и это согласуется с распилами на опорах, и магия пусть не сразу, но показывает кого-то очень на него похожего около опор накануне вечером.