Брак для одного

Она кивнула, и я взял ее за руку. Казалось, что я больше не могу себя контролировать.

— Я буду проверять вас каждый день, но несколько вещей вы должны знать до того, как я уйду: Мне нужно, чтобы вы принимали несколько таблеток утром и вечером. Медсестра принесет их вам перед едой. Также будет сироп от запора, который нужно принимать два раза в день.

Роуз застонала, и я крепче сжал наши сцепленные пальцы.

— Мы не можем допустить, чтобы вы как-то напрягались. Вы должны продолжать принимать сироп даже после того, как покинете нас, вероятно, около месяца. Не наклоняйтесь вперед, потому что мы не хотим, чтобы на ваш череп оказывалось давление. После выписки из больницы вам нужно оставаться в постели еще как минимум две недели и поддерживать голову двумя или более подушками. В это время вы будете приходить к нам на осмотры, и мы поговорим об этих вещах более подробно, когда вы будете готовы к выписке. Пока что не наклоняйте голову вниз и не чихайте.

— Я так понимаю, мне нельзя спать на лице?

— Нет. Боюсь, это будет невозможно в течение некоторого времени. Нескольких месяцев. Если у вас нет других вопросов, увидимся завтра.

Еще один раунд проверки давления и температуры произошел прямо перед появлением ее сотрудников, а теперь и друзей, с булочками с корицей, пирожными и двумя сэндвичами.

Когда Салли подошла, Оуэн остался стоять в стороне, у изножья кровати. Я стоял слева от нее.

— Привет, — прошептала Роуз улыбающейся Салли.

— Привет, — ответила она. — Извини, что не смогли прийти раньше. Мы получили все хорошие новости от Рэймонда. Как дела?

Она покачала рукой в успокаивающем жесте.

— Как все прошло в кофейне?

— Все хорошо. Даже не беспокойся на этот счет.

Ее глаза перешли на Оуэна.

— Спасибо, что согласился работать полный рабочий день, Оуэн. Я не знаю, что бы я делала, если бы ты не согласился.

— Мы бы нашли тебе кого-нибудь другого, — перебил я, но она, казалось, не обратила на меня внимания.

Они пробыли еще десять минут, а затем ушли, пообещав позвонить ей несколько раз на следующий день и сообщить, как идут дела. Через несколько минут принесли ужин.

— Я ничего не хочу, — запротестовала Роза.

— Ты должна есть, чтобы выпить свои таблетки. Ты слышала доктора.

— Тогда совсем чуть-чуть.

— Да, только немного.

Я опустил перила и сел на край кровати после того, как мы отрегулировали ее так, чтобы она могла сидеть достаточно прямо, чтобы съесть несколько кусочков тушеной говядины с рисом. Она едва могла поднять руки, не говоря уже о том, чтобы покормить себя.

— Как ты себя чувствуешь?

— Думаю, все еще немного зациклена и очень-очень уставшая.

— Ты хочешь съесть немного сэндвича, который принесла Салли, или это?

Она сморщила нос.

— Я не думаю, что смогу сейчас справиться с сэндвичем. Лучше что-то мягкое.

Я отрезал небольшой кусочек картофеля и осторожно положил его в ее открытый рот. Она очень медленно прожевала его.

— Я не могу дышать через нос, Джек.

— Доктор Мартин сказал, что это нормально.

Затем я положил ей кусок говядины, а после него немного риса.

Я чувствовал себя настоящим ублюдком, потому что в том, что я ее кормил, было что-то такое, что действовало на меня. Это была близость, которую мы не разделяли раньше.

— Хочешь пить?

— Прости меня, — сказала она, продолжая жевать и впервые отводя от меня взгляд.

— За что?

— Ты делаешь гораздо больше того, о чем мы договаривались.

Я старался не напрягаться и просто продолжал кормить ее маленькими кусочками.

— Я думал, мы закончили притворяться — или ты забыла, что говорила перед операцией?

— Я… — Я впихнул ей в рот еще одну порцию риса и картофеля, прежде чем она успела ответить. — Конечно, я помню, но все равно это…

— Если ты помнишь, тогда перестань говорить глупости и продолжай есть.

На ее губах заиграла улыбка.

— Хорошо.

В конце концов, медсестры сменились, и после последней проверки я выключил свет.

Глаза Роуз проследили за мной, когда я вернулся к ней, ее тело слегка повернулось вправо, голова была обращена вверх.

— Что случилось? — спросил я, натягивая одеяло повыше, чтобы укрыть ее плечи.

— Мой нос немного болит. Он болит, когда я его трогаю.

— Тогда перестань его трогать. Хочешь воды?

— Немного.

Я помог ей подняться, и она выпила из трубочки всего несколько глотков.

— Достаточно?

Она кивнула и улеглась.

Я отвернулся, чтобы поставить бутылку с водой на прикроватную тумбочку.

— Джек?

— Я здесь, Роуз.

— Может быть, нам стоит разговаривать больше.

— О чем?

— Ну, знаешь…

— Как-нибудь в другой раз.

— Ты останешься?

— Что?

— Ты останешься на ночь?

В комнате было не совсем темно, но мне все равно было трудно видеть ее глаза и пытаться понять, что происходит в ее голове. Ее глаза всегда выдавали ее эмоции.

— Ты ничего не взял с собой — ни одежды, ни сумки, поэтому я не была уверена, останешься ли ты на ночь. Завтра у тебя работа, так что если ты не сможешь… ничего страшного.

По ее тону я понял, что она хочет, чтобы я остался с ней. Они не смогли бы выгнать меня, даже если бы попытались.

— Я забыл взять с собой сумку. Я не думал об этом, — пробормотал я.

На несколько мгновений мы замолчали.

— Значит, ты остаешься?

Я наклонился и нежно поцеловал ее в губы, когда она закрыла глаза.

— Навсегда, — сказал я, мой голос был хриплым. — Даже когда придет время, когда ты не захочешь, чтобы я был рядом с тобой.

Она слегка улыбнулась.

— Мне нравится, когда ты рядом, поэтому я сомневаюсь, что это произойдет.

Я хотел бы, чтобы это было правдой.

— Хорошо. А теперь замолчи и отдохни.

ГЛАВА 21 РОУЗ

Следующие несколько дней, которые я провела в больнице, были тяжелыми. Возобновились анализы и посещения врачей, и мне казалось, что я вот-вот сойду с ума. Я никогда так не ценила природу, как в этой больничной палате.

Единственные хорошие моменты были ночью с Джеком.

Я не была уверена, чувствовала ли я себя особенно уязвимой из-за операции и своей болезни, но то, что я начинала чувствовать к нему, казалось, утраивалось с каждой ночью, которую мы проводили вместе в этой просторной больничной палате, которую я не могла позволить себе самостоятельно.