Брак по принуждению, или Его изумрудная тьма

— Где наш жёсткий бабник, трахающий в туалете в общественном месте? — улыбнулась я.

— Похоронен. Тогда, когда понял, что влюбился в кое-кого.

Я вновь приподняла уголки губ.

— Стефан, обещай мне. Обещай, что мы не расстанемся, — раскрыла я глаза и взглянула на него. Теплота в моей груди немного пропала, страх вернулся.

— Как я могу обещать тебе? Даже если взять в расчёт теорию вероятностей, то…

— Не надо умничать, так я обычно делаю, — поджала я губы. — Знаю, что стопроцентной не бывает. Знаю, что есть факторы, которые способны сделать так, что мы расстанемся, что мы отдалимся от друг друга. Но самое главное, даже в твой речи пробежало это слово „расчёт“. Всегда и везде своя выгода. А теперь, если откинуть эгоизм, если заткнуть разум, забыть обо всём: о теории вероятностей, о мешающих посторонних факторах… если оставить только сердце. Что ты чувствуешь им?

— Что я люблю тебя и никогда по-настоящему не смогу разлюбить. Знаешь, я не могу обещать, что мы не расстанемся. Но знаешь, что я могу пообещать? Что забыть о своих чувствах к тебе будет нереально сложно. Да невозможно это.

— Потом мы будем, через лет десять-двадцать вспоминать это с улыбкой на лице, поскольку будем считать юношеской первой любовью, — горько усмехнулась я.

— Если любовь первая, то она необязательна должна быть глупой и ошибочной. Я уверен, что мы не будем так думать.

— И ты это говоришь ты…

— Я знаю теперь, что тревожит тебя все эти дни, недели. Знаю, — взглянул он на меня. — Не смогу я. Слышишь? Не смогу изменить тебе, бросить тебя. Да не могу я, Елена! Да как просто… да это нереально.

Он резко тормознул, мы приехали.

— Елена, хватит об этом думать. Почему ты не веришь мне?! Я же говорю тебе раз за разом… Моя дурочка, поверь мне, — схватил он меня за руку, когда я отстегнулась. — Что не смогу я. Я ещё никогда такого не чувствовал, никогда так не любил. Меня тоже пугает всё это. Наш ребёнок, работа, брак, ответственность, куча ответственности. За всё. Просто сложно в один миг всё предать и забыть… иногда от любви к тебе у меня болит сердце, — прошептал он, поднеся мои руки к своим губам. — Мы будем глупцами, если испортим это — наше будущее вместе. Я буду себя ненавидеть, Елена, клянусь тебе. Просто поверь мне, — его губы нежно целуют костяшки на моих руках, которые недавно согрелись в машине.

Я смотрю в его глаза и верю. Верю до боли в сердце. Приятной щемящей. И до слёз в глазах.

— Я хочу сделать тебе чай, обвернуть в плед и уложить в постель, где прижмусь к тебе, буду гладить твои волосы и вдыхать твой запах, прислушиваться к твоему мерному дыханию. Я хочу положить руку на твой живот, чтобы представить, как там развивается наш ребёнок. Тот, кто будет частичкой меня и тебя. Мы вместе в одном человеке, которого мы вырастим.

Слёзы давно текли по моим щекам, слёзы счастья. В груди всё ещё щемило сердце.

Я буду помнить этот день и всё это тоже. Как он отвёл меня домой, действительно сделал чай, как согревал меня своим телом, а затем мы легли спать, и более уютно мне никогда ещё не было.

Его рука на моём животе, его тело тесно прижато к нему, и вместе мы словно дополняем друг друга. Моя спина к его спине, его ноги к моим ногам, так тесно, так идеально. Его лицо в моих волосах, он прерывисто дышит, он говорит, что любит меня.

Я не могу не верить ему».

Вот и прошло десять лет. Что изменилось? Да, мы расставались, врали друг другу, делали больно… а сердцем, что я им чувствую? Чувствую, что люблю его по-прежнему. Может быть, даже сильнее.

Моё пальто расстёгнуто, мне холодно. Я уже давно закрыла рот, слёзы всё ещё текут.

— Миссис Сальваторе, — выругался сопровождающий. Я вышла на улицу без повязки на глазах, теперь они думают, что я увидела и запомнила место, где держат Стивена.

— Отвезите меня домой быстрее, — пробормотала я, вытирая слёзы с щёк. — Я всё равно ничего не видела, мне не до этого, где машина?

Блондин верит мне и ведёт к автомобилю. Я оглядываюсь и пытаюсь запомнить одинокий дом среди леса. Стараюсь понять, что это за место, но вот у меня на глазах повязка, мешающая мне видеть, а в ушах беруши.

Я еду. Ничего не вижу, не слышу, это лишь провоцирует новые воспоминания.

«Я в бреду. Метаюсь по постели, мне плохо, жарко, душно, отбрасываю одеяло.

— Тш, — доносится до меня его голос. — У тебя жар.

Раскрываю глаза и вижу Стефана, сидящего на корточках возле моей постели.

— Я взял выходные.

— Мира… — пробормотала я, еле соображая. Ужасно кружится голова.

— Покормил, поменял подгузники.

Я спокойно выдохнула и сжала его руку, которая лежала на постели.

— Почему ты остался?

— Тебе плохо, хочу заботиться о тебе, когда ты болеешь. „И в горе, и в радости, в болезни и в здравии“, помнишь?

Я кивнула. Он протянул мне жаропонижающее и стакан.

— Я принесу тебе ещё воды. А знаешь, что ещё? Мокрую тряпку, буду протирать твой лоб, — вскочил муж и хотел было уходить.

— Мира… — прошептала я.

— Она уснула. Когда проснётся, то вернусь к ней.

— Не хочу заразить её, — пояснила я и закашлялась. Ужасные хрипы выходили из моего горла.

— Поэтому я и остался. Я вызову тебе врача, — погладил он меня по голове и вышел. Я просто валялась, мой взгляд был обращён в потолок. И как я умудрилась подхватить грипп? Оставалось лишь надеяться, что наша малышка не заболеет из-за меня. Она ведь только недавно поправилась… пока я бегала по больницам, то и заразилась где-то сама.

— Нужно много пить и много спать, — вернулся ко мне Стефан, вновь протянул стакан воды. Терпеливо ждал, пока я осторожно глотаю жидкость, а затем забрал стакан, положил на голову тряпку, меня тут же обдало холодом. Так приятно. — Говорят, что в первые дни лучше не сбивать температуру. Но у тебя она высокая. Ох, бедная моя, — гладил он меня по руке. — Может, посмотришь что-нибудь? Надо как-то отвлечься, пока таблетка не подействовала. Сейчас я позвоню доктору.

Стефан встал, хватая телефон с тумбочки. Я лежала, уткнувшись взглядом в стену. Муж вернулся и улыбнулся мне.

— Скоро приедет.

Его губы близки к моим.

— Ты заразишься, — произнесла я, когда он сидел рядом, наклонившись ко мне, дыша на меня. Так ещё теплее с ним.

— Хах, мне всё равно. Может быть, хоть тогда я буду лежать дома, а не сидеть на работе, — рассмеялся муж, но его слова горькие и правдивые.

— Мне всегда теперь нужно заболевать, чтобы ты оставался с Мирой и со мной дома?

— Нет, Елена, нет, — поцеловал меня муж в лоб. — Вот, видишь, температура спадает. Скоро тебе станет лучше. Вылечишь горлышко, насморк пройдёт, всё будет хорошо.

— И потом ты уйдёшь на работу, чтобы сидеть там сутками, — прохрипела я, закрыв глаза. — Лучше буду болеть вечно, ведь тогда рядом со мной ты…

— Не глупи, любимая, не надо, — Стефан целует меня в щёку, губы, а затем лоб. Мне так спокойно, приятно и хорошо. Рядом с ним. — Пойду Миру проверю.

— Я тебя люблю, — улыбнулась я.