Бракованные

– Давай, – забираю стакан, чтобы избавить себя от лишней суеты и, извинившись, выхожу из кухни.

Я совсем не пью, но отлично знаю: когда в твоих руках стакан с алкоголем, никто не пристает и косо не смотрит. В коридоре оживленно. Квартира маленькая, потому даже пять человек в одной комнате – уже толпа. Протискиваюсь через людей, ищу сама не знаю, чего. Мирослава? Но его тут нет. Маленькая квартира кажется бесконечно огромной, когда в любом ее углу так много людей. Чтобы сделать десяток шагов, приходится потратить столько же минут. Иногда я ловлю на себе странные взгляды, от которых спина леденеет. Нахожу дверь, за которой тишина, хочу спрятаться внутри, но она оказывается запертой. На полотне старый потрепанный плакат с Человеком-пауком, и что-то мне подсказывает, что это комната Мирослава. Эх, жаль, что закрыто…

Ухожу дальше, натыкаюсь на парочку в темном углу. В парне узнаю хозяина вечеринки. Он целуется с какой-то девчонкой, крепко прижав ее к стенке, будто раздавить собирается. Она извивается, глухо стонет, царапает его спину через футболку, стягивает ее через голову, обнажая крепкий торс с хорошо проработанными рельефными мышцами. Я отворачиваюсь и шмыгаю в другую комнату, где тоже толпа, но места больше, и никто не пытается сожрать другого в поцелуе. Дверь на балкон распахнута. Я иду туда, так и не найдя себе места. Там свежий воздух, там никого, и можно вдохнуть кислорода.

Все-таки вечеринки – не мое, как ни крути. Мне комфортно, когда меня от подвыпившей толпы отделяет барная стойка, а в дверях стоит охрана. Прохладный ветер гладит лицо, забирается под водолазку, щекочет до ледяных мурашек. Ежусь, свободной рукой растираю плечо, разогреваю кожу. На улице темно, в домах напротив одно за другим загораются окна, а терпкое вино в стакане одуряюще пахнет южным солнцем. Я не люблю пить, но я бармен, я люблю алкоголь. Как художник краски. Ведь чтобы нарисовать отличную картину не обязательно облизывать палитру?

Когда от холода стучат зубы, а вино становится ледяным, я возвращаюсь в комнату, улыбаясь своим мыслям. Но стоит увидеть «состав отдыхающих», мое лицо каменеет. Потому что в пяти шагах стоит, сложив руки на груди и слегка покачиваясь… Пашка Соловьев. Самое паскудное, что он тоже видит меня, и взгляд его не сулит радости. Паша снова пьян, а как показала практика, это может плохо закончиться. Бывают непроходимо тупые люди. Кромешные идиоты. Вполне вероятно, что Паша Соловьев из такой породы. А иначе не знаю, как объяснить, что он после всего, что случилось между ним и Мирославом, пришел сюда. В квартиру Мира. Неужели снова на драку нарывается? Или знает, что Мирослава тут нет, потому приперся? Интрига.

Смотрю на него, опускаю взгляд на зажатый в руке стакан. Не ром, но тоже сойдет. Если Соловьев сунется ко мне, плесну в морду без раздумий. Но сунется ли? В комнату входят, из нее выходят. Играет музыка – что-то современное и жутко модное, – но никто не танцует. На вечеринке царит расслабленная атмосфера, и только взгляд Соловьева под кожу забирается. Неуютно. Холодно. Тяжело. Как-то так выходит, что мы остаемся с Пашей одни в комнате. Черт! «Оля же обещала, она клялась», – мысль бьется в голове испуганной птицей, и я злюсь. Честное слово, я прибью эту вертихвостку. Но, может быть, она не знала, что он придет? Вдруг он тоже, как и мы с ней, оказался здесь совершенно случайно?

Паша улыбается широко, смотрит на меня мутными глазами и громко икает. Выдерживаю ментальную атаку, фокусирую взгляд на Соловьеве, а позвоночник сковывает безотчетный страх. Я не должна его бояться! Это вечеринка, тут много людей, он ничего мне не сделает!

– Привет, Царева, – говорит и, покачнувшись, делает в мою сторону один широкий шаг.

Рядом с Пашей нет его привычной свиты – тех, кто вечно прикрывает его спину. Нет любимой Марго, на которую так удобно было вину валить. Нет прочих собутыльников, всегда готовых поорать за компанию. Соловьев выглядит… потерянным, что ли. Не знаю, вот смотрю на него, и нужного емкого слова подобрать не получается.

– Привет, Соловьев.

Я не злопамятная, но у меня отличная память. И из нее не стереть реакций на меня этого, в общем-то, мирного парня, стоит ему выпить. В этот раз алкоголь, вылитый в лицо, может не сработать.

– Я пойду? Позволишь? – я говорю спокойно, даже улыбаюсь. В этот раз мне не хочется скандалов, не нужны разборки, а уж тем более мордобой. После разговора с сестрой мне такой адреналин не нужен, и так на душе паршивее некуда.

Соловьев кивает, и я шустро семеню к выходу, но у самой двери он преграждает мне путь. С громким хлопком кладет руку на дверной косяк в нескольких сантиметрах от моего носа. Ойкаю, а Паша наклоняется ниже, и наши носы на мгновение соприкасаются. Меня отбрасывает в сторону будто от удара тока. Кляну себя за испуганный взгляд, за нервозность мою и изо всех сил надеюсь, что на лице нет отпечатка страха. Я его не боюсь! Он козел и сволочь, несдержанный идиот, которому идет ходить с разбитым носом, но я его не боюсь.

– Паша, ты снова пьян, – озвучиваю очевидное, стараясь, чтобы голос звучал ровно и спокойно. – Посиди, отдохни. Вздремни.

Указываю на стоящий у стены диван, на котором уже кто-то храпит, завернувшись в клетчатый плед. То ли девушка, то ли парень, а то и вовсе парочка, но места хватит еще для одного.

– Арина, давай спокойно поговорим?

Удивленно смотрю на Пашу, и уже он не кажется мне настолько пьяным, как подумалось вначале. В его глазах появляется ясность, а еще решимость. Он действительно нацелен на разговор со мной, только мне он не нужен ни под каким соусом. Я вообще уже плохо понимаю, что тут происходит и сто раз успела пожалеть, что пришла сюда.

– Прости, но разве мы уже не все обсудили? – хмыкаю по возможности надменно и даже бровь высокомерно завожу. – Пропусти меня, в конце концов.

– Пропущу, если согласишься выпить со мной и просто поболтать. Пива хочешь?

– Нет, не хочу. И вообще, Соловьев, что за странная настойчивость? Я не узнаю тебя в гриме.

Кажется, я теряю терпение. Из-за этого срывается голос, но я все еще пытаюсь держать себя в руках.

– Ну почему ты такая вредная? Извинения мои не приняла и вообще… на парах от меня шарахаешься.

– Я просто тебя игнорирую, – заявляю.

– Ты крутая, – огорошивает и как-то тоскливо вздыхает. – Честно, я на тебя раньше вообще внимания не обращал. Ты ж страшная! Но что-то в тебе есть, что…

Паше все-таки приходится убрать руку, когда в комнате появляется Юрка. Все еще без футболки, раскрасневшийся и взъерошенный. Даже думать не хочу, что этому способствовало. Вероятно, поцелуи с той девчонкой зашли дальше.

– О, а вы отлично смотритесь, – ухмыляется, а мне сквозь землю провалиться хочется.

Потому что мы с Соловьевым вообще никак не должны смотреться! Особенно в глазах лучшего друга и «сожителя» Мирослава. Нет, нет, ни за что. Воспользовавшись моментом, я отпихиваю в сторону Соловьева и ухожу в коридор. Бегу подальше, готовая сквозь землю провалиться. Одно понимаю: мне нужно уходить отсюда. Не хочу больше находиться рядом с Соловьевым – это не тот человек, с кем хотелось бы отдыхать в одной компании. Странный и неприятный тип, который не пойми, что хочет от меня. Пусть протрезвеет для начала, хватило с меня одной его пьяной выходки. С этими мыслями я хватаю пальто, иду в кухню, но Оли там нет. Ее вообще нигде нет. Пусть я немного зла на нее, но и оставлять одну здесь не хочется. Мало ли…