Бракованные

– Это сделал ты?

Мэтт с трудом разобрал, что он говорит.

– Да, сэр. Я не специально. Мне очень жаль.

Он покорно склонил голову. Звук работающей горелки. «Не смотри туда» Но Мэттью посмотрел. Мистер Эндрюс, как ни в чем не бывало, нагревал горелкой конец металлической трубки. Мэттью нервно сглотнул, однако, он всё ещё не боялся.

– Знаешь, сынок, я верю, что ты не специально. Но я должен научить тебя отвечать за все свои поступки. Даже за непреднамеренные. Таков закон этого мира.

Мэттью кивнул. Краем глаза он заметил внушительных размеров гаечный ключ, лежащий неподалеку. Какой-то из голосов заорал: «Давай же! Бей этого жестокого придурка! Он заслужил, ты знаешь!». Мэттью, кажется, впервые отвечает: «Нет! Я бы справился с ним, если бы мог, но я не в силах. Тем более, он прав». Мэттью растерянно смотрит на нагревающийся металл, в голове проносится: «Он этого не сделает, просто пугает меня» Только он это подумал, как Эндрюс отбросил горелку и чересчур серьезно занёс своё импровизированное оружие над его головой. Мэттью недоверчиво смотрит на зависшее перед ним в воздухе, раскаленное добела железо. Доля секунды. Он всё же ударяет. В последний момент Мэтт дёргается вправо и чувствует, словно само солнце коснулось его шеи. Он мгновенно зажимает свой рот, чтобы крик не напугал Этана.

Шрамы… Он помнит, откуда они.

***

Этан.

Этан не мог уснуть. Кровать казалось ему неуютной, подушка бетонной, ноги затекали и к тому же, в комнате стояла невыносимая жара. Мэттью мирно дремал на соседней раскладушке. Во сне он казался нормальным. Эт решает прокрасться на кухню, чтобы сделать исцеляющий от бессонницы глоточек прохладной воды. Половица предательски скрипит под его холодными, босыми ступнями, рискуя нарушить чуткий сон брата. Но этого не происходит.

На ощупь он проходит по коридору и, наконец, оказывается у цели.

Свет фонарей просачивается на кухню через слегка замутненное окно. Небо красиво-сине-фиолетовое сегодня ночью. Он еле различает силуэт Пэйдж, сидящей на полу под окном, обняв свои колени и притянув их к себе. Она замечает его и неуверенно, кротко кивает головой, в знак приветствия. Чтобы сгладить неловкость их уединения в ночной тиши он шепчет:

– Тоже не спится?

Она изо всех сил старается быть беспечной:

– Ага. Бывает, порой.

Он наливает в кружку воду и присаживается рядом с ней. Пэйдж смущённо прибавляет:

– Спасибо ещё раз, что выручил. Не знаю, что мне для тебя сделать.

Этан искренне удивлен:

– Да перестань! Я сделал так, как считал должным. Не мог позволить, чтобы тебя забрали…

Подул ветер, и штора слегка качнулась. В темноте Этану всегда кажется, что его мысли становятся слышны. Если это так, то Пэйдж ничего не услышит, потому что сейчас в его голове гулял тот же самый теплый, ленивый ветер. По-летнему приятный ветерок.

Пэйдж смотрит куда-то вдаль. Она чуть более расслаблена, чем в начале их разговора, её речь теперь звучит более непринужденно:

– В изоляцию просто не особо хочется. Я там ни разу не была ещё, но и пробовать не собираюсь. Моя жизнь и так слишком коротка, так пусть позволят мне прожить её на воле. Так, как я этого хочу.

Этан понимающе кивает. Чтобы поддержать беседу он чуть тише, чем обычно говорит:

– Мои родители в изоляции.

Пэйдж слегка шокирована:

– Прости, но… Судя по твоему возрасту… – Она закусывает губу. – Разве они ещё живы?

Этан смущен. Он поправляется:

– Да, да, конечно же, я хотел сказать: «Были в изоляции». Просто…

Он так и замолчал, не находя себе оправдания. Пэйдж пытается вытащить его из этой трясины:

– Я поняла. Извини, не стоило мне этого говорить. – Она, наконец, меняет тему и Этан может вздохнуть с облегчением – Я думаю, что нашим поступком мы бросили вызов системе в целом.

Этан усмехается:

– Я бы так не сказал. Тогда мы должны были бы обратить на это внимание, а не скрыться, надеясь на то, что тела испарятся. – При слове «тела», он вспомнил разбитого Мэттью, съедающего себя самоанализом, и спросил – Так ты чувствуешь вину? За то, что мы сделали?

Пэйдж не сразу ответила, что пришлось ему по душе. Было заметно, что она действительно покопалась в себе, прежде чем твердо произнести:

– Жаль, но нисколько. А ты?

Этан покачал головой:

– Тоже.

Пару минут они просто сидели молча, вероятно, рассуждая о себе как об убийцах. Потом Пэйдж спросила:

– Этан, ты хотел бы всё изменить? Если б твои силы были безграничны, чтобы ты сделал?

Впервые её голос звучал так проникновенно-искренне, как на исповеди. Поэтому он не задумываясь, с жаром, начал рассказывать, будто всю жизнь ждал, когда его спросят:

– О, да. Я бы всё поменял. Я бы искоренил понятие «бракованный». Я бы привлек кого надо, к созданию лечения. Я бы стёр чистильщиков и изоляцию с лица Земли. Только представь: Мы бы жили вдвое, нет, втрое дольше, не опасаясь, за свою свободу. Заводили бы семьи, работали, не прятались! Никто не относился бы к нам как к мусору, не глядел бы с жалостью, на то, как нас силой запихивают в синий фургончик. Да, я всё бы поменял! – полет фантазии иссяк, и он разочарованно прибавляет – Если бы был всесилен.

Пэйдж резко хватает его за локоть:

– Этан, ты можешь!

Он недоумевает:

– Нет, ты что. Конечно же, нет. Я же это не всерьез, так… Мечты.

Зато она вполне серьезна:

– Послушай, мы собираем сопротивление. – Она с воодушевлением смотрит ему в глаза. – Ты можешь примкнуть.

Этан всё ещё воспринимает это как шутку:

– Что ещё за сопротивление? Ты вообще о чём?

Пэйдж довольно кивает головой и ухмыляется. В предвкушении долгого рассказа она потирает ладони:

– Слушай внимательно…

***

Пэйдж. Спустя пару дней после знакомства с Этаном и Мэттью.

Инцидент, в ходе которого погибли чистильщики, получил некоторый резонанс, и ухудшил ситуацию для бракованных. Во-первых, чистильщиков стали снаряжать автоматами и прочим оружием, во-вторых, если раньше они тестировали на наличие болезни только необоснованно агрессивных людей, то теперь могли производить выборочные проверки без всякой на то причины. Всё это начинало напрягать.