Бракованный подарок
Шрифт:
— Что, Хайди все-таки притащила тебя? — усмехнулся тот, пожав мне руку.
— Да, — ответил я. — Ей хочется, чтобы гости оценили всех двенадцать ай-тере и впечатлились её силой. Как там новичок?
— Жив. — Дилан пожал плечами. — Дерзкий, не умеет промолчать, когда надо, поэтому и не показывается.
— Разукрасили ему лицо?
— Пришлось.
— Хайди будет в ярости.
Дилан кивнул. Будет. Но обычно ай-тере куда более осторожны. Значит, действительно, заслужил.
Насколько «заслужил», я представить не мог, потому что почти не появлялся дома. Однако стоит отдать Максу должное: когда он вошел в гостиную, синяк на скуле едва угадывался. Выглядел он так, будто всю жизнь
— А вот и наш именинник! — Хайди оживилась, оставила очередного дружка-толстосума и подошла к Максу. — Дорогие гости, прошу минуточку внимания. Мы сегодня собрались, чтобы отпраздновать сразу два замечательных повода: появление моего двенадцатого ай-тере и его восемнадцатый день рождения.
Получается, сила ай-тере у Макса проявилась на месяц раньше совершеннолетия. Я как-то упустил из внимания этот факт. Впрочем, какая разница? В последнее время подобное случается все чаще.
— Рада вам представить Максимилиана. — Хайди подтолкнула виновника торжества к гостям. — Он стал настоящей жемчужиной моей коллекции.
«Моей коллекции». Набора живых существ, которыми можно похвастаться перед гостями, выпятить вперед, как бриллиантовое ожерелье, продемонстрировать всем — и спрятать за стенами особняка. Но Максу нравилось чужое внимание. Он держался рядом с Хайди и бросал на неё красноречивые взгляды. Кажется, дело плохо. Нет ничего хуже, чем влюбиться в свою иль-тере, потому что эта любовь изначально обречена на провал. Всем известно, что ай-тере и иль-тере не могут составить семью. Это не принято. Для общества такой брак равен браку с любимой собакой или еще хуже. Так что я сочувствовал Максу. Хайди умеет пустить пыль в глаза. И если мальчишка на самом деле влюбится в неё, тут ему и конец.
Заиграла музыка. Макс протянул руку Хайди, и они открыли танцевальную часть вечера. Я же вышел на балкон, потому что в зале было душно и неуютно. А еще меня раздражало такое количество людей. Конечно, в колледже было не меньше, но колледж — это нечто другое. Это дом, а не камера пыток.
— Что, опять не в настроении? — Арчи вышел следом за мной. Бедняга Арчи прошел мучение под названием «любовь к иль-тере», но быстро выздоровел и утешился.
— А есть повод для иного? — обернулся к нему.
— Ну… У Хайди новая игрушка. В особняке тишь и благодать, — усмехнулся он. — Закуришь?
Вообще я не курил, но настроение действительно было паршивым, и наказание Деи никак не шло из головы. Поэтому протянул руку за сигаретой. Арчи удивленно вскинул брови, а я затянулся, закашлялся, но горьковатый запах дыма сегодня не раздражал, а успокаивал.
— Знаешь, не нравится мне этот Макс, — неожиданно разоткровенничался Арчи. — Помнишь, как вел себя Рон в первые дни? Да и не только в первые. Он боялся высунуть нос из комнаты, а этот делает вид, что как минимум хозяин дома. Ходит фанфароном, выставляет напоказ свой куцый куриный хвост. Слишком много показухи.
— Да, я заметил, — кивнул задумчиво. — А еще мне кажется, он неровно дышит к Хайди.
— Он притворяется.
— Нет, Арчи. Нет.
— Тогда я ему сочувствую, — рассмеялся собеседник, откинувшись на перила балкона. — Бедняга-бедняга. Хайди никогда в него не влюбится. И вообще, я думаю, что единственная её симпатия — это ты.
— Глупости.
— Нет, дружище. Присмотрись и поймешь.
Ты не отпускаешь её, не выходишь из головы, вот она и треплет тебе нервы. Дай ей, что она хочет. Вот увидишь, она отстанет.— Что именно?
— Покорность, — ответил Арчи. — Стань таким, как все.
— Нет.
Тот покачал головой, запрыгнул на перила и принялся раскачиваться на них. Как бы не упал! Не погибнет, но сломает что-нибудь запросто. Впрочем, ай-тере быстро восстанавливаются.
— Нэйт, тебя зовет Хайди, — появился в дверях Рон.
— Вот видишь, — шепнул Арчи, а я отмахнулся. Хайди просто не может представить, как может мир вращаться вокруг кого-то кроме неё.
Я вошел в гостиную, превратившуюся в танцевальный зал. У нас не было бального зала, но Хайди давно о нем мечтала и готовилась вот-вот взяться на перестройку дома. Двенадцать ай-тере занимали слишком много места, и надо было перепланировать дом так, чтобы и зал появился, и мы поместились, и много всяких «и».
— Нэйт! — Иль-тере заметила меня и замахала рукой. — Потанцуй со мной.
Я протянул ей руку и изобразил улыбку на лице. Понятно, покоя не будет. Мы завальсировали по залу, причем Хайди намеренно несколько раз наступила мне на ногу.
— Это тебе за «дорогую», — прошептала на ухо.
— Прошу прощения, госпожа эо Лайт, — ответил бесстрастно.
— Наглец! — процедила она. — Смотри, я ведь и наказать могу.
Я ничего не сказал. Только постарался убирать ноги раньше, чем на них кое-кто наступит. Так увлекся этим, без сомнения, полезным делом, что не заметил, когда ко мне со спины подошел Макс. Развернулся, повинуясь рисунку танца, и ударил ай-тере под локоть. У того в руках был бокал с вином. Он дернулся, расплескивая рубиновую жидкость, и на платье Хайди расцвело уродливое пятно. Алое на белом. Как символично.
Я уже ожидал, что сейчас Хайди спустит с Макса шкуру, когда она вцепилась в меня.
— Посмотри, что ты натворил! — зашипела змеей. — Испортил мое платье. Оно стоит дороже, чем твоя никчемная голова.
— Я не выливал вино на ваше платье, госпожа эо Лайт, — ответил спокойно, а Хайди взбесилась еще сильнее.
— Ты толкнул Макса.
— Да, потому что он подошел со спины.
— В подвал! Немедленно.
Я обернулся. Все гости глазели на нас. Какое унижение! А еще вдруг понял, что Макс не случайно подошел так, чтобы вылить вино на платье Хайди. Вот только он сам это придумал, или она приказала? Непростой вопрос.
— Арчи! Фред! Отведите его в подвал, — истерила иль-тере.
Мои друзья-враги появились с двух сторон. Я не собирался сопротивляться. На собственном опыте знал, насколько это бесполезно, поэтому пошел за парнями. Мы спустились по длинной лестнице, Фред зажег свет и открыл засов на одной из дверей. Всего таких дверей было шесть. Символично — по два ай-тере на комнатушку карцера.
— Хорошего времяпровождения, — пожелал Фред, а Арчи развел руками: мол, я же тебе говорил.
Дверь с грохотом закрылась, свет погас, и я остался в полумраке. На потолке светилось три тусклых огонька, заменявших здесь освещение. Да, долго я продержался — пять месяцев без карцера. До этого личным рекордом было три месяца и шесть дней. Ну, здравствуйте, стены.
Суть наказания была проще простого: я знал, что уже через пару дней начну ощущать магическую жажду, а моя собственная сила начнет плавить кожу. Еще через пять дней я буду кататься по полу, мечтая, чтобы мучения прекратились. Оставить меня здесь еще на неделю — и буду готов стелиться ковриком у ног Хайди, лишь бы она облегчила мою боль. Все эти стадии я проходил, включая последнюю: когда готов на всё, лишь бы получить порцию энергии. Даже отказаться от себя, унизиться, стать пустым местом.