Брандвахта

— Сколько, всё-таки, времени и усилий экономит семейная жизнь, — со смехом объявила мне Наталья, когда мы, наконец, угомонились. — Потёрлась грудью о мужчину, забросила на него ногу, и вот тебе секс. И не надо голову ломать, как сделать так, чтобы мужчина поверил, будто, он тебя уговорил, а не ты этого хотела так, что зубы сводит.

— Ага, — подтвердил я. — Погладил женщину по попке, притянул к себе, поцеловал за ушком, и не надо полвечера к ней подкатывать, боясь спугнуть.

— Так ты, значит, меня целуешь только ради того, чтобы секс получит? Ах, ты подлый!

— Нет, нет и нет! Мне вообще нравится тебя целовать. Хоть в губы, хоть за ушком, хоть в шею, хоть в грудь, хоть в живот, хоть там…

— Вовка! Ты садист! Не напоминай, дай хоть передохнуть. Давай оставим все эти поцелуи в интимные места, особенно в то, до утра. Я уже предвкушаю, какое обалденнное пробуждение ты мне ими устроишь. А пока давай послушаем, как приятно шуршит дождь.

Вот именно: барабанная дробь градин по металлической крыше сменилась приятным шуршанием капель. Успокаивающим, умиротворяющим, убаюкивающим.

Оно нас и убаюкало. Правда, мне пришлось среди ночи подорваться, чтобы сбегать на унитаз. Да, да, на самый настоящий. Как мне говорил брат, до того, как трест провёл перепланировку помещений и отремонтировал брандвахту, в «комнате для размышлений» имелась сантехническая конструкция, более напоминающая банальную «дырку в полу», на которой требовалось восседать «в позе орла». Ну, и писсуар появился, чем сейчас женщины, составляющие половину населения нашего «Ноева ковчега», велми довольны: мужики ведь нередко переоценивают свою меткость, мочась в унитаз стоя.

Ещё по пути в сортир, который тут по-морскому величают гальюном, обратил внимание на свет, пробивающийся из щели дверей радиорубки. Так что на обратном пути не поленился сунуть в неё нос.

Книжек про морские приключения я в юности прочитал немало, так что хорошо помню, что на боевых кораблях радиорубка всегда заперта, даже когда в ней дежурят радисты. Но то ли Андрей посчитал, что мы не на боевом корабле, то ли поленился запереться. В общем, когда я приоткрыл дверь, то увидел его, сидящего в наушниках и крутящего ручку настройки приёмника. Движение воздуха он ощутил, повернул голову и, увидев мою морду, махнул рукой: «заходи».

— Поймал что-нибудь?

— В основном, вояки. Шарашат телеграфом какие-то шифрованные буквенно-цифровые комбинации. Но тоже очень и очень мало в сравнении с тем, что раньше было. Вещательных КВ-радиостанций не поймал ни одной. Какая-то жизнь появилась в любительских диапазонах, но у меня с английским не очень хорошо, «в объёмах школьной программы», так что понимаю урывками. Наших радиолюбителей не поймал ни одного, но это вовсе ничего не значит. Часть из них могла и морзянкой по-английски стучать, а часть либо спать легла, либо не проснулась. Зато частоты для передачи сигналов SOS забиты полностью. Однотипные сообщения: погибшая команда, не могу двигаться, отказ систем управления. Любители-коротковолновики во всём мире жалуются на практически вымершие города и более мелкие населённые пункты, сгоревшую электронику, жуткие техногенные катастрофы. В Штатах и Мексике, на которые пик излучения пришёлся на разгар дня, как я понял, всё намного хуже, чем везде. В общем, прав оказался Васька: именно этот чёртов протуберанец, почти долетевший до Земли, во всём виноват.

Да уж! Где-то в глубине души всё-таки ещё теплилась надежда на то, что приключившийся катаклизм локальный, а в других местах ситуация намного лучше. Что стоит лишь немного переждать, и со временем всё наладится, вернётся к нормальной жизни. Не наладится. Не вернётся. И «пережидать» нам придётся до окончания нашей жизни.

Фрагмент 7

13

— Людям об этом рассказывать будешь?

— А чего ты на одного меня пытаешься ответственность свалить? — вдруг психанул брат, вынул из распечатанной пачки «Ту-134» сигарету и принялся нервно жевать её фильтр.

Я даже растерялся.

— Да ничего я на тебя не сваливаю. Просто ты сразу же принялся распоряжаться нами, и я считаю, что это правильно: всё-таки ты в дежурной смене был старший, а мы — я, Наталья, Васька, Венерка — тут вообще никто, случайные люди.

— Все мы тут случайные люди. И гонять я вас начал только затем, чтобы самому хоть как-то в себя от шока прийти.

— И ведь неплохо получилось, как я понял. Дай сигарету, мои в каюте остались.

Андрей порывисто толкнул ко мне пачку.

— «Неплохо»… Да у меня до сих пор ледышка вот тут морозом обжигает, когда вспоминаю, как Валю и Танюшку землёй закидывал, — хлопнул он ладонью по левой стороне груди. — Будь сердце послабее, Серёге и меня пришлось бы в той самой яме закапывать. Это для тебя сёстры — этакое отвлечённое понятие: ну, существовали они где-то в сотнях километрах от тебя. А я всю жизнь рядом с ними прожил, всю мою жизнь они где-то рядом были, то словом, то делом помогали. А теперь… Теперь где-то в кирпичных коробках гниют, и я не могу даже похоронить их.

И что, скажете, делать? Орать про то, что все в такой ситуации, и сам я не в состоянии отдать последний долг собственной матери, сестре, другим родственникам, которые для меня значат ничуть не меньше, чем родные сёстры Андрея для него? Кому этот ор нужен?

— Прости, сорвался, — буркнул братец, отвернув от меня намокшие глаза. — Держал, держал в себе… Не виноват ты в этом, конечно. И не принимай на свой счёт. А тут ещё получилось, что сам, того не желая, я взвалил на себя ответственность за всю эту толпу. Не знаю я, Максимыч, что мне дальше делать. Не знаю!

— Ну, начал ты всё правильно. Я тоже считаю, что надо собирать вокруг себя людей. И оружием запасаться, чтобы от беспредельщиков, которые обязательно появятся, можно было отбиться. И продукты, медикаменты, предметы первой необходимости запасать. Нам очень повезло с тем, что мы совсем рядом с городом, но на отшибе. И, в случае чего, отбиться можем от тех, кому всего перечисленного скоро не станет хватать. Да даже хотя бы отгородиться водой от тех, кто решит нас «пощупать». Правда, у кого-нибудь наверняка возникнет недовольство спартанскими условиями жизни на брандвахте, захочется каких-нибудь удобств, простора.

— Скорее всего, да. Я уже тоже думал, не занять ли нам несколько домишек на окраине. Думал, да передумал: глазом не успеем моргнуть, как зима придёт. И чем эти дома отапливать? Ни угля, ни дров не купить. Ну, соседние дома можно будет на дрова пустить. Только жил я в частном доме и знаю: геморройно это. Особенно тем, кто всю жизнь к квартире прожил. Да что тебе рассказывать? Ты и сам по деревенскому прошлому помнишь, что дом вести — не мудями трясти. И с водой задница будет: сюда же, на затон, за ней придётся бегать.