Брат для волчонка

Булок Рэму сейчас совсем не хотелось, лучше бы что-нибудь посущественней. И он чуть не выбрал «Три розы», где подавали по утрам нажористые сэндвичи с мясом.

Он уже почти подошёл к разноцветной двери, когда его осенило, что «Три розы» — кафе дорогое, и посетителей там обслуживают настоящие девушки.

А вот в соседней «Большой ложке» — дешевле и автоматическая раздача. А значит, никто его не узнает, кроме камер над входом. Но камеры полисы будут смотреть потом, если вдруг какой-нибудь гад стукнет, что он в кафе.

Рэм быстро свернул к «Ложке», огляделся по сторонам, скользнул внутрь.

Народу было совсем немного, а полуизолированные кабинки из дешёвого пластика позволили ему забиться в угол и заказать кукурузную кашу, бутерброды и кофе.

Автомат быстро сформировал заказ. Чтобы забрать из ниши разнос с едой, нужно было сначала заплатить, и Рэм поднёс к автокассе коммуникатор.

Браслет звякнул, обмениваясь информацией. Рэм по привычке рассчитался социальной картой и тут же вздрогнул. Так ведь этот платёж сейчас пройдёт обработку, и полиция узнает, что он в кафе!

Каша была такая горячая, так вкусно пахла разваренной кукурузой, но Рэм схватил бутерброды и закрытый стаканчик с кофе и ринулся на улицу.

Вот ташип! Кретин лопоухий! Сам себя сдал!

Он петлял по дворам, пока стаканчик в руках не перестал обжигать ладонь. Забился в детский домик во дворе многоэтажки. Торопливо съел бутерброды, не ощущая вкуса. Словно бумаги наелся.

Рэм понимал, что комм придётся засветить ещё раз. Только один звонок — и снова бежать по дворам.

Он быстро разблокировал коммуникатор и набрал Ули.

Вызов шёл долго. Так долго, что Рэм чуть не вырубил коммуникатор, опасаясь, что вызов пытаются переадресовать. Но наконец экран посветлел, и раздался хриплый голос:

— Ты чё, больной? Шесть утра!

— Ули, мне нужна метрика, 21 год, совершеннолетний, родом с Мах-ми, иначе подозрения будут.

Коммуникатор молчал. Рэм понял, что приятель открыл дэп, и на него вывалились все новости последних часов.

Он бы и сам на них глянул, но дэп-реальность сразу обозначит его местонахождение. Уж лучше не знать, что там говорят «живые газеты».

— Ты ох…ел мне звонить! — выдавил наконец Ули. — Да тебя по всему городу ищут! Кто-то слил, что ты выжил. За тебя три тыщи эрго дают за живого и пять — за мёртвого!

— Ули, мне больше не к кому обратиться. Помоги, а? Ты же понимаешь, что мне надо отсюда линять.

— И как ты сбежишь? Билеты на корт — именные. Таггеров будешь искать? Да они тебя сдадут, как только бабло отдашь!

— Я знаю. Я в спецон хочу завербоваться.

— Чё? — Ули завис.

— Ну а как я отсюда выберусь? Юрист — ищет, бандиты — ищут, полиция — тоже ищет. Мне нужна метрика. В спецон только совершеннолетних берут.

Ули засопел в динамик и выдохнул.

— Тыща свободных.

— А с правами на вождение катера?

— Полторы.

— Ули, ты охренел? Нету у меня полторы. Всё, что есть — 1 384 эрго. Ну и социальные. Но…

— Тогда вали. Я тебе — где возьму? Это не мне деньги, это платить, чтобы чип перепрошили.

— Ули, я тебе все свои социальные переведу. Официально. Как за услугу.

— Ты чё? За какую услугу?

— Якобы ты со мной занимался в школе, подтягивал.

— Я? Тебя?

— Ну а как они догадаются? Я прямо сейчас переведу. До полудня идёт вчерашним числом. А сегодня ты меня больше не видел. Я — всё, пропал, умер. Там тысячи три будет социальных, всё, что у меня сейчас есть.

Ули шумно засопел размышляя.

— Так мне всё равно менять потом, выводить. Это уже не три будет. Ты мне всё равно торчишь, понял?

— Понял, — кивнул Рэм, словно Ули стоял сейчас перед ним. — Я перевожу уже. А очищенные скину продавцу.

— Ладно. На углу меня жди. Помнишь?

Рэм помнил про «на углу». Это было их местечко. На крыше полуразрушенного дома на улице Зимнего договора.

«На углу» его назвала очередная тёлочка Ули, рыженькая и смешливая.

Ули был худой, прыщавый, но с десяти лет помогал отцу с бизнесом, и деньги на девочек и выпивку у него были почти всегда.

Как и у Рэма — ему отец выделял на неделю то десять, то двадцать свободных, чтобы привыкал обращаться с деньгами. Отец говорил, что иначе хорошего торговца не вырастишь.

Из-за денег Рэм и Ули не то чтобы сдружились, но стерпелись друг с другом.

Ули тянуло к «богатой» жизни, Рэма — в трущобы. Эрго на девочек и приключения водились у обоих.

Без денег никакой жизни в Ярбурге просто не было. Но до знакомства с Ули Рэм и не знал, что девчонки из бедных кварталов за деньги соглашаются на такое, что не в каждой порнухе покажут.

Ули-то знал, как это бывает, когда в доме нет вообще никакой еды. И девчонками вертел как хотел. Мог подарить на вечер друзьям или загнать нагишом в холодную реку.

Рэм девчонок жалел и не одобрял слишком уж идиотские эксперименты, вроде тех же ночных купаний или секса на самом краешке крыши. Особенно в сухую грозу.

Конечно, Рэму и Ули было весело, когда сильный удар грома встряхивал полуразбитое здание, но девчонки визжали и плакали. И даже убегали с крыши.

Однако голод был очень противным дядькой, а пацаны — просто малолетними дураками, и девчонки продолжали по-собачьи таскаться за Ули.

Рэм вроде и не отказывался поразвлечься, но иногда срывался, и его всё бесило. И девчонки к нему не липли. Боялись, что ли?

Сейчас он смотрел с крыши на просыпающийся город и думал о том, что раньше Ули всегда знал своё место в их странной компании, а теперь Рэму приходится просить его о помощи. А он никогда ему особо не доверял. И вот как вышло.

А что, если кинет? Не придёт? Или, хуже того, сдаст полисам?

Глава 5

— Тлять, я с тобой всю ночь прое… ал! — выдохнул Ули, тихо подкравшись сзади. Он был в отцовской чёрной толстовке с капюшоном, заспанный, злой. — Ты мне торчишь, понял!