Брат моего мужа

Это было только его, Лёшино, право — нежить мои волосы, касаться их…

Между нашими телами завибрировал телефон, лежавший во внутреннем кармане пиджака Лёши.

Он ответил на звонок.

— Чего тебе, Дёма?

Муж не отстранился, поэтому я слышала решительный голос Демьяна.

— Лиля, сестра мамы умерла. Её дочка звонила. Завтра похороны.

— Не думаю, что поеду. У меня дел полно, — Лёша поморщился.

— Ну и что? Это наша родная тётка. У нас не так много близких родственников …

Лёша прикрыл глаза и простонал:

— У меня реально завал, мозг еле соображает.

— Я разгребу твои бумаги, — шепнула я, целуя мужа в щёку. — Или поеду с тобой. Хочешь?

— Да ну, не хочется тебя тащить…

Братья договорились и уехали на похороны. Я осталась одна. Впервые за последнее время.

Забила себя работой до отказа — её оказалось очень много.

В тот день я даже не поехала домой — спала в кабинете, на диване. Следующий день провела так же, вышла из клуба поздней ночью и внезапно поняла, что не хочу возвращаться домой. На душе было неспокойно и одиноко.

Неожиданно для себя я приехала в лофт, снятый Демьяном. Мне нравилось быть с двумя братьями. Они оба значили для меня очень многое.

Но их пикировки и желание унизить друг друга отзывались на мне саднящей болью в груди. Мы притягивались невозможно близко ночами и были едины.

Но потом наступало отрезвление и братья принимались огрызаться. Я чувствовала себя виноватой, потому что не могу выбрать.

Не могу шагнуть в сторону Демьяна.

Не могу бросить Лёшу.

Они нужны мне оба.

Но каждый новый день показывал, что это временно.

Наше трио — хрупкое и ненадёжное. В нём много страсти, но нет взаимопонимания.

И я не знаю, как скоро полыхнёт окончательным взрывом и уничтожит всё вокруг.

Это преступление — любить двоих? По-разному, но любить.

Хотелось выть и раздирать небо в клочья криком, полным тоски и боли…

Карина:  «Лёша, когда вернёшься?»

Лёша:  «Завтра. Ближе к обеду. Скучаешь, Карин?»

Карина:  «Хуже…»

Лёша:  «Всё будет хорошо. Я вернусь. Мы обязательно поговорим. Найдём решение. Люблю тебя больше жизни. Спи сладко и не бойся кошмаров. Я всегда с тобой. Твой…»

Я улыбнулась сквозь слёзы. Как бы мне хотелось, чтобы не только Лёша, но и его брат снял камень с моей души.

Я до сих пор глупо надеялась получить от Яна хотя бы капельку нежности и внимания. Но брат мужа не хотел выставлять свои чувства напоказ, когда мы были втроём. Не хотел или не мог?

Вдруг я ошибаюсь, и в нём больше нет ничего? Только похоть, только желание отыграться за прошлое унижение, за уязвлённое самолюбие?

Мне хотелось верить, что под толстым налётом цинизма сохранился тот Ян, которого я знала.

31. Демьян

С похорон мы возвращаемся по отдельности. Лёхе позвонили из его клуба и попросили приехать.

Я вернулся в лофт. И замер, сражённый увиденным.

Моя желанная и ядовитая заноза спит на кровати. У неё есть ключи, как у каждого из нашего ебанутого трио, но я не ожидал увидеть её здесь.

Но она — на постели. Спит. Осторожно подступаю к кровати. Я бы ни за что не признался вслух, но только сейчас я могу спокойно любоваться ею и не опасаться, что меня поймают на отступничестве от собственных принципов.

Карина выдыхает во сне и переворачивается на спину. Одеяло зажато между обнажённых ножек. У неё длинные, стройные ноги с точёными икрами и узкими лодыжками. Но бёдра круглые и попка тоже — задорная, аппетитная.

Карина умудряется соблазнять даже во сне. Разнеженная и разомлевшая, с закинутой за голову рукой.

Безвольная и доступная.

Мой взгляд сам вольготно прогуливается по её телу. Я заставляю себя оторваться от созерцания её полных губ. Перемещаюсь ниже, сфокусировавшись на груди с нежными розовыми сосками.

Сейчас они мягкие и спокойные. Рот наполняется слюной от желания втянуть их в себя и сделать твёрже несколькими знойными прикосновениями.

Она спит обнажённая.

Ждёт своего мужа? Или просто спит голой по привычке?

Раньше она всегда ложилась спать в шёлковой пижаме или сорочке, надевала их для меня. Пока я не показал, что лучшая одежда — это нагота её атласной кожи.

Я опускаюсь на кровать рядом с ней. Наклоняюсь, вдыхая аромат свежего постельного белья.

Запах её кожи взмывается вверх, заставляя меня жадно дышать им. Нежная и чувственная, она пахнет сладким миндальным молоком и цветущей вишней.

Я борюсь с желанием попробовать её губы на вкус прямо сейчас. Опускаю ладонь на грудь, медленно перекатывая сосок между большим и указательным пальцем. Он мгновенно просыпается, становясь твёрдым. Осторожно сжимаю грудь. Острая пика соска колет ладонь, умоляя о продолжении…

Выдыхаю, стараясь не шуметь и не постанывать вслух.

В штанах у меня всё одеревенело. Зависимость по ней с первого взгляда, с первогo прикосновения никак не отпускает меня.

Заставляет желать её снова и снова.

Карина вздрагивает во сне. Я отстраняюсь, замирая. Мне не хочется её будить. Замираю без движения.

Куколка беспокойно вздрагивает и поджимает ноги, стискивая одеяло изо всех сил. Потом расслабляется и выглядит умиротворённой, словно пережила короткий пик напряжения и отпустила себя.

Я осторожно веду пальцами между её бёдер, собирая остатки влаги и возбуждения.

Я понимаю, что перед сном она трогала себя.

Думала ли обо мне?

Хочется верить, что так и есть.

Сейчас я думаю только о том, что она делала это своими пальцами — разносила по кругу ласку, проклиная собственное влечение ко мне.

Она пахнет желанием до сих пор. Сейчас я остро улавливаю нотки её возбуждения в воздухе, ставшем густым и плотным.

Я не должен возбуждаться ещё больше. Больше, кажется, не получится. Член подпирает ширинку и болезненно твёрдый. Но я прекрасно знаю, как именно она любит ласкать себя.