Брат мой названый

– Да, ещё три года старушке царствовать. Извини, просто шутки отвлекают.

– Шутки отвлекают, проблемы остаются. Я же утром тебя вопросами закидал, и ты ни на один не ответил. Стоял передо мной как приготовишка, хотя дома было бы совершенно наоборот. Наверняка и ты весь день хотел отвлечься, да не получалось…

– Примерно так…

– Так что оба мы друг друга ждали. Значит, и быть нам вместе.

– Это я ещё утром понял. Братья из будущего – звучит?

– Да уж не отец и сын.

– Ладно, пошутил. Иногда нужно.

Мы замолкаем. Со стороны – стоят два приятеля, о чём-то спорят. Взяли паузу. То ли наговорились, то ли хотят продолжить разговор и уступают друг другу это право. Ника не выдерживает первый.

– Так что ты делать здесь будешь?

– А ты?

– А что я? Нормальный гимназист после уроков идёт домой и готовится на завтра. Через неделю каникулы, идут последние контрольные…

– Ты и в той жизни был такой правильный?

– Нет, конечно. Там комп со стрелялками, телик, друзей полно. Да ты и сам знаешь. Уроки разве что, как говорила мама, с большой ленью к вечеру.

– А тут что?

– С компом и теликом всё ясно. Друзей мало – всего одна гимназия в городе. Да и город-то всего ничего. Дискотека – и слова такого не знают. На Рождество бал мужской и женской гимназий под жутким контролем. Нашему классу на него разрешили пойти впервые, доросли, значит, поэтому перед балом все срочно учили танцы. Красивые, но какие-то против наших скучные. И всё. Остаётся быть таким правильным – книги читать да учиться. Да мне это просто интересно, будто я в игре какой. Ничего, на каникулы в деревню, там веселее.

– К Стёпке?

– Запомнил? К ним, я у них вроде сына.

– А как это получилось – от крестьянского сына до гимназиста? И без документов…

– Потом расскажу. Сейчас пойдём ко мне.

– Это куда?

– На Малую Казанскую около церкви, мне там комнатку снимают.

– И что?

– Попробую уговорить хозяйку приютить тебя на неделю до каникул, потом уедем в деревню, там можно наняться в работники на лето. Крыша над головой, да и заработаешь. А потом видно будет. Ты что-нибудь другое придумал?

Что я мог придумать?

Мы идём по набережной до Малой Казанской, потом сворачиваем влево и на середине квартала заходим во двор. От поворота замечаю Казанскую колокольню и принимаю её как-то сразу и совершенно без всякого удивления. Может, старые открытки подготовили? Интересно, когда вернусь домой и приду сюда, удивлюсь, что её нет, или тоже приму как должное? А вот дом, где мне предстоит провести ближайшие несколько дней, совершенно не помню. То ли его уже снесут, то ли просто внимания на него не обращал – небольшой, внешне ничем особо не примечательный и вообще не на виду.

Ника квартировал в среднем доме

Хозяйки нет дома, и Ника ведёт меня к себе наверх. Я далеко не баскетбольного роста, и то голова почти под потолок. Ника немного сутулится.

– После каникул будешь ходить по комнате согнувшись.

– Да уж. Я и так самый длинный в классе.

– Понятно, акселераты появятся лет через шестьдесят. В той жизни, полагаю, повыше тебя встречались, и даже не старшеклассники.

– На наших старшеклассников здесь бы как на инопланетян смотрели! В своём классе я стоял шестым на физкультуре, а первый на голову выше. Но у него уже усы заметные были, и в баскетбольный интернат осенью собирался. Представляю его здесь у нас на гимнастике…

Комната как комната. Кровать, стол, стул и вешалка. Приют этакого провинциального Родиона Романыча.

– А тебе внизу в чулане место найдётся, – предвосхищает мой вопрос Ника. – Сейчас обед принесу.

Минут десять я пытаюсь придумать, в каком качестве предстать перед хозяйкой. Ничего умнее роли какого-нибудь двоюродного брата из Питера по делам на неделю, а потом в деревню с племянником в голову не приходит.

Ника приносит разогретый суп и хлеб. Съедаем быстро. Можно и отдохнуть.

– Так каким же был путь от крестьянского сына из космического века до гимназиста в российской провинции?

– Всё просто. Сканируются нормальные документы, вбивается новая фамилия – и на принтер.

– Это понятно. Комп у Стёпки в чулане оказался – он там в сети зависает, чтобы родителям в горнице не мешать, сканер у батюшки, который его на исповеди использует, в храме на часок позаимствовали. А принтер вообще в каждой избе ещё со времён Петра Великого по его указу в целях просвещения есть. Вот только ты говорил, что у них электричества нет. Нестыковочка получается. Или здесь велодинамо крутят?

– Шутишь?

– Ты первый начал.

– Ладно. Днём посмотрел на календарь. Увидел, что листки всё же отрывают. Двадцать пятое оказалось июлем, и год тысяча восемьсот девяносто седьмой. К вечеру из города приехал Стёпкин отец, дядя Игнат, и по его рассказу я понял, что мне туда ехать незачем. Ещё утром попробовал хоть кого-нибудь вызвонить – пустой номер. Даже сто двенадцать не отвечает. В сеть выйти тоже не получилось. Пришлось попроситься остаться дня на два-три. Дядя Игнат предположил, что я из дома сбежал, но я вроде убедил его, что всё в порядке и вообще я хороший. Остаться разрешили, с тем что буду возить со Стёпкой сено. А почему бы и нет?

– Но это на два-три дня…

– Да мне в тот вечер вообще показалось, что это сон какой-то. Что утром проснусь у себя дома, врублю комп и пойму, что это было. Может, это всё только со мной случилось – родник такой попался типа не пей, Иванушка, в прошлое попадёшь? Вряд ли, тётка с бутылями – значит, многие туда ходят. А может, не только со мной, и уже на всех форумах жужжат? Типа внушил кто-то всем этот девятнадцатый век, а потом отыграл назад. И ночь будет как прошлая, только в обратном направлении. Вечером пошли спать как стемнело – скучно показалось: ни компа, ни телевизора. Казалось, любую лабуду посмотрел бы с удовольствием. А Стёпка зазвал на сеновал – непривычно, но здорово, сено душистое и мягко. Он меня всё выспрашивал, а я выкручивался. Правду говорить – не поймёт да ещё подумает, что я над ним издеваюсь. Сказал, что живу в Угличе – не далеко и не близко, что в прошлом году полгода жили в Англии, оттуда и одежда. Ну и всякое такое. Даже несколько фраз по-английски выдал. Вроде поверил.

Ника замолкает. Я слушаю достаточно внимательно, всё ещё пытаясь найти хоть какую зацепку в его рассказе. Зацепку, которая позволит понять всё происходящее. Родник, понятно, совсем не при чём – в этом случае я давно уже был бы где-нибудь у шумеров или охотился на мамонтов. И если бы только я – к этому роднику две деревни ходят. Но попытку анализа перебивает интерес:

– А утром?

– А что утром? На сеновале и проснулся. Сначала кайф от сна и сена, потом всё понял. Утра с противоположным знаком не получилось. Весь день со Стёпкой сено возили, потом на Волге в той же компании и в том же виде. Уже как-то спокойно, будто всю жизнь так. Пацаны смотрели, как плаваю, старались изобразить что-то подобное. Они-то умели только на сажёнках. Со временем немного научились. Я хоть и не тренер, но помнил, как меня учили в бассейне, подсказывал. Потом дядя Игнат понял, что мне никуда отсюда не хочется уходить. Хочешь, говорит, оставайся. Вам со Стёпкой вдвоём веселее будет. Да и научишь его чему-нибудь, что сам знаешь. А то он только читать-писать-считать умеет да закону божьему кое-как обучен. Работать вроде можешь, не лентяй. Я даже покраснел тогда – меня дома особо не за что было хвалить, жил как все. А ежели, сказал, полиция придёт – сам выкручивайся. Скажу только, что прибился сюда, работает за еду. Да и мал ещё, подумалось, чтобы согрешить где да от полиции прятаться. А не будут тебя искать, так и живи. Домой захочешь – помогу добраться. Вот так.