Брат мой названый

– Слушай, может, познакомимся и будем на ты. Не такая у нас с тобой разница в возрасте, чтобы выкать. Да и полегче будет. Идёт?

Он протягивает руку. Пожатие ещё не очень умелое, но пытается покрепче. Взрослость показывает.

– Идёт. Никита. Для друзей Ник или Кит. И так и так зовут. Звали. Дома.

– Ну, для кита ты маловат. Так, китёнок ещё. Ника – так лучше.

– Ладно, буду под ником Ника. В игре под названием «Жизнь в прошлом». И долго играть будем?

– Да уж как получится. А по батюшке тебя как?

– А батюшка родится только через семьдесят лет. И потом, меня ни там ни здесь по отчеству никто ещё не величал. Впрочем, однажды было. В прошлом году, когда паспорт получал.

Так, девяносто восемь плюс семьдесят да ещё лет двадцать пять батюшке его от пелёнок собственных до детских добавим… Ну, и его полтора десятка. Вроде бы сходится. Всё-таки из двадцать первого. А вежливость действительно может быть здешним приобретением.

– Стало быть, тебе четырнадцать есть. Я так и думал.

– Через месяц пятнадцать. А Вы?

– Ты.

– Извини.

– Михаил. Миша.

– А по батюшке?

– Но мы же решили быть на ты.

– Да я так просто, ещё не привык. Ты же старше меня.

– Батюшку Дмитрием зовут. Слушай, Ника, у тебя паспорт с собой?

– А что?

– Да просто посмотреть.

– Пожалуйста.

Действительно, настоящий. А что другое могло быть? Фотография, реквизиты все. Регистрация… Ого, в одном доме живём! С разницей в пять этажей и два подъезда. Что незнакомы – понятно. Когда я во дворе играл, его ещё не было. А когда он из песочницы вылез, я уже учиться уехал и бывал дома нечасто. Для детей все взрослые на одно лицо, да и я на кучу мелюзги во дворе внимания не обращал. И на молодых мам тоже не особенно. Разве что коляску до лифта иногда помочь. Вот только родился паренёк почти через сто лет. Странно фраза выглядит – родился через сто лет – а как иначе сказать? Родится? Да вот он передо мной стоит, вполне себе человек, и немаленький, с меня ростом, скоро перерастёт. А сам-то я через сколько лет рожусь? Даже звучит дико – такого слова в языке точно быть не должно.

Голос Ники возвращает меня в реальность:

– Миша, а у тебя есть что-нибудь оттуда?

– Смотри.

Открываю молнию на сумке. Ника вздыхает.

– Паспорт показать?

– Зачем?

Недолгая пауза, которая не хочет затягиваться. Моё любопытство срабатывает первым:

– Ника, а как ты сюда попал?

– Да я и сам не понял. В прошлом году поехал в мышиный музей обычным рейсовым автобусом. Хотели компанией, но она как-то развалилась, а я уже настроился. На полдороге автобус взбрыкнул, сломался и дальше везти не захотел. Ну и мне расхотелось. Одно к одному – сначала друзья, потом автобус… Вместо того чтобы подождать да пересесть на обратный, пошёл вдоль Волги по берегу на поезд. А что, маленькое путешествие, время есть, дорогу примерно знаю. Одному, правда, скучновато, но там всего-то часа два пешком мимо детского санатория, в котором я лет пять назад был, потом через бор и деревни, к вечеру дома буду. По ходу съел пару бутербродов, что в кармане были. Овраг попался, из него тётка какая-то поднималась с большими бутылями, в которых у нас воду продают – оказалось, там внизу родник. Спустился, запил бутерброды, умылся. Воду помню – холодная и вкусная! Прошёл половину – церковь на берегу полуразрушенная, но крест на шпиле колокольни цел, хотя и сильно накренился. Зашёл – интересно же. Росписи вверху видны, да и внизу кое-что осталось. Какая-то арка, ангелы по бокам. Захожу в алтарь. Смотрю по сторонам. Вышел – а уже стемнело. Но не беспокоюсь – лето, не холодно. Позвонил домой, чтобы не волновались – заночую у знакомых. Попроситься к кому-нибудь – так неудобно. Да и пустят ли? Ушёл за деревню, всё-таки на кладбище страшновато как-то. Кусты около леса, трава густая. А в траве хорошо, не видит никто. Даже интересно показалось. Ни разу в жизни ещё просто так в траве не ночевал. Июль, тепло. Сел у большой кочки в мох, как в мягкое кресло. Ночь короткая, почти и не дремал. Так, немного.

Совсем рассвело, пора на поезд. Потянулся, рука в сосну большую уперлась – вчера в сумерках её и не заметил. Вдруг вижу – поле выкошено всё. И когда успели? Я даже не понял, что и сено убрано.

Только вышел – телега навстречу. Рядом с лошадью пацан какой-то моих лет. Одет уж очень как-то по-деревенски, но сразу я особого внимания на такой прикид не обратил. Смотрю – сена полный воз с горой, и как-то косо навалено, вот-вот упадёт. И точно, всё вниз поехало. Стал он сено опять на телегу забрасывать, меня увидел. Пособи, чего стоишь, помогай! А почему бы и нет? Вместе быстрее. Нагрузили. Хотел было на станцию пойти, а он к себе зовёт. Пойдём, говорит, мамка накормит, да и устали, отдохнёшь. Между делом познакомились, он Стёпка, я Никита.

Вдруг замечаю – Стёпка необычно как-то на меня смотрит. Будто что-то не то во мне углядел. И не столько на меня смотрит, сколько на мою голову. Показывает пальцем на бейсболку, как в первый раз видит. Я сначала и не понял. Думал, сено в волосах застряло. Снимаю бейсболку, он к ней руки тянет – покажи. Пожалуйста, экое добро. Примерил, хотел вернуть. Да возьми, говорю, если хочешь.

Потом Стёпка на мои кроссовки удивился. Что, говорит, сейчас в таких башмаках в городе ходят? Бывать бываю, а ничего похожего не видел. Потом его поразили оранжевые нитки на джинсах, да и сами джинсы. Я подумал было, что у него тараканы в голове какие-то особенные. Джинсов не видел! Но по разговору вроде вполне нормальный.

Вошли в деревню. Ничего такого не замечаю. Заходим в дом, Стёпка матери говорит: вот мол Никита, помог мне сено нагрузить, дай нам поесть. Я вдруг понимаю, что со вчерашних бутербродов ничего не ел.

Стёпкина мать подала на стол. Овощи, молоко, творог, хлеб. Но не буханка, а ломти как от домашнего каравая. Аппетит был зверский. Поднимаю глаза, смотрю вокруг – ничего понять не могу. Какое-то всё старое, самодельное. Свеча в подсвечнике заплывшая, будто постоянно горит. А телевизора в комнате – нет! Никакого, даже старенького или самого дешёвого. Удивился – как это в доме ящика нет! Так не бывает!

Знаю, правда, одного отцовского приятеля, так у него телика нет принципиально. Мешает, говорит, только, а новости по Интернету узнать можно. Но это по идейным соображениям, а здесь что?

Смотрю внимательнее. Ни люстры, ни абажура под потолком. Вдруг замечаю – нет ни проводки, ни выключателей, ни розеток – ни-че-го такого. О компе, стало быть, и говорить нечего. Электричество что ли сюда не провели? Да быть того не может! Вечером уличные лампы светили, до деревни от столба к столбу шёл.

Замечаю отрывной календарь на стене. У нас дома на моей памяти такого никогда не было, и вообще ни у кого не видел – а тут висит. Понятно, деревня – что с них взять? И дата крупно так напечатана – двадцать пятое. Это как? Вчера было седьмое августа, точно помню. Значит, сегодня восьмое. Может, листки с двадцать пятого июля почему-то не отрывают?

А Стёпка из дома зовёт. Бежим к Волге мимо церкви, где вчера был. Что такое? Никакие не развалины, стоит себе почти как новенькая. Люди выходят. И ограда вокруг, солидная такая решётка с каменными столбами. Но ведь только вечером шёл – совсем не так всё здесь было! Или это у меня тараканы в голове? Вот только вчера или сегодня?

Стою как вкопанный. Стёпка тоже остановился, смотрит на меня. Я – на него. И оба ничего не понимаем.

– Ты чего? – спрашивает.

– Да вот, вчера здесь почти развалины были, а сегодня церковь с оградой.

Тут он пальцем у виска покрутил:

– Какие развалины? Ей уж больше ста лет. Сколько себя помню, всегда такая была. Меня в ней и крестили.

– Давно?

– Что давно?

– Крестили.

– А как родился. Как же иначе?

Понимаешь, Миша, тут я испугался. Не знал пока чего именно, но испугался. Не по себе точно стало.

Спустились к Волге, побежали по берегу за деревню. Стёпка сказал, они там купаются.

По дороге ещё три его приятеля присоединились. Смотрю, пляжик такой небольшой. Песок среди камней.

Раздеваемся. Они на меня глаза таращат, на мои плавки пальцем показывают. Смотрю на них – стоят голые и ничуть не стесняются. Не то чтобы меня это сильно удивило – в бассейновом душе до и после тренировки все так, ничего особенного. Но всё-таки…

– Что, впервые видите? Это плавки называются, – говорю, и даже вызывающе. Что за идиоты? – В них нормальные люди плавают. А вы что, всегда так? Вдруг девчонки сюда придут?