Брат на брата. Окаянный XIII век

–Так знаю я его! Видел года два тому в Смоленске. То воевода торопецкого князя Мстислава боярин Любич. Вот принесла нелегкая! Должно быть, прав был дед Пантелеймон: бояре Мстислава звать надумали. Жили себе тихо, так нет же! Теперь закрутится…

Между тем архиепископ Митрофан осенил вече крестным знамением, и на возвышение поднялся посадник новгородский.

–Здрав будь, Господин Великий Новгород! – поклонился Твердислав народу поясно. – Князь Мстислав Удалой челом бьет земле новгородской. По воле его приехал к нам воевода, боярин Любич. У него слово Мстиславово.

В полной тишине воевода Любич вышел на край помоста, сняв шапку, перекрестился на кресты Софийского собора, поклонился народу новгородскому и зычно выкрикнул в толпу:

–Князь Мстислав Мстиславович шлет слово свое из Торжка, кои град был взят на копье и освобожден от бояр Святославовых.

Воевода не торопясь достал из-за пояса свиток с посланием князя и принялся читать:

–«Кланяюсь я Святой Софии, гробу отца моего и всей земле новгородской! Ведомо мне, что угнетают вас бояре володимирские, лишили прежних вольностей и живете вы в страхе пред князем Всеволодом. А Новгород есть отчина моя и защитник я вам. Пришел я в землю новгородскую восстановить древние права ваши, а обидчиков наказать. В том крест целую!»

Боярин свернул свиток и, поклонившись народу, отошел в сторону.

–Ишь ты, как поклоны-то бьет. Будто не он, а мы бояре, – ухмыльнулся Фрол, толкая локтем в бок Луку.

Тот, сдвинув шапку на лоб, озадаченно чесал затылок.

–От одного поклона спина у боярина не переломится, а нам-то с приходом Мстислава кабы голов не потерять.

–Не пойму, к чему ты клонишь?

–А к тому, что радости нам от прихода Мстислава ждать не пристало. Всеволод-то володимирский от Новгорода обиды не стерпит. Князю торопецкому что, сел на коня и был таков, а нам от своих дворов не уйти.

–Неужто войне быть?

–Не миновать того, – вздохнул тяжело Лука.

–Бог с тобой! Не надо нам этого.

–Знамо дело, не надо. А ты народ послушай да и мозгами раскинь. Вон боярин Лавр бородой затряс, сейчас народ посмешит.

На помост, с трудом передвигая ноги, проплыл тучный, словно копна, в длиннополой медвежьей шубе боярин Лавр Никитич. Огромный живот не давал ему возможности ни поклониться, ни крест положить как положено, и потому он ограничился кивком.

–Надобно нам князя Мстислава на стол звать, – с трудом, пыхтя и надувая щеки после каждого произнесенного слова, изрек боярин. – Молодший сын Всеволода Юрьевича еще дитя неразумное. Зачем нам такой-то? Нам князь надобен, чтобы заступником был перед ворогом, чтобы вольности новгородские чтил да не перечил боярам… Тьфу ты! – топнул Лавр Никитич от огорчения ногой. – Не о том я. Чтобы народу новгородскому не перечил, – поправился он, но было поздно. Новгородцы уже зашлись хохотом.

И из толпы понеслось:

–А что, князь Святослав не слушает советов боярских?

–Да нет же, у князя свои советчики – володимирские. Вот нашим-то боярам и обидно!

–Лавр Никитич, да ты бы не на нас топал, а на Святослава. Вот напугал бы мальца! – кричали новгородцы, залихватски улюлюкая и свистя.

На помост взошел боярин Роман. С трудом уняв толпу, он, тяжело чеканя каждое слово, прогудел:

–Вам бы только рыготать, – осуждающе покачал головой боярин. – А того не видите, что правит нами не Святослав, а отец его – князь Всеволод. И коли не изгоним мы Святослава с боярами, быть нам под Володимир-градом. Князя же торопецкого мы знаем. Отец его, Мстислав Храбрый, долгие годы был нам опорой, заступником земли новгородской, и Мстислав Удалой послужит нам також!

–Верно!

–Верно говорит боярин! – послышались выкрики из толпы.

–Звать Мстислава на стол! А Святослава – в Волхов!

–И бояр володимирских також с моста!

–Всеволод купцов наших на земле володимирской имал, товаров лишил! А нам что, на его бояр молиться? Не святые, чай! В Волхов их!

–Пожечь дворы бояр володимирских!

Видя, куда клонится народ, вышел на край помоста архиепископ Митрофан. Его рыжая бородища затрепетала на ветру, а голос, будто сполошный колокол, пронесся над вечем:

–Уймись, земля новгородская! Грех то – измышлять супротив дитяти безвинного. Сами позвали вы его на стол новгородский, крест целовали ему. Клятву преступаете!

–А ты шибко-то не шуми, владыка. Нас напужать трудно! А ну, мужики, поможите мне.

Десятки услужливых рук потянулись к Пантелеймону и, подняв его, выкатили на помост. Дед оправился и, подбоченясь, выкрикнул встречь епископу Митрофану:

–И то верно, владыка, звали мы Святослава на стол княжеский, а тебя кто звал? Никто! Ты сам пришел. А самозваных нам не надобно! Тебя над нами князь володимирский поставил, вот и ступай к нему. – И, обращаясь к народу, миролюбиво закончил: – На князя же Святослава мы не в обиде. Пущай поживет у тебя, владыка, на дворе, да и бояре володимирские тож с ним. Не объедят, чай. А приедет в Новгород князь Мстислав, тогда и решим, что с ними делать. Так, мужики?

–Верно!

–Верно говоришь, Пантелеймон! У Всеволода купцы новгородские по порубам сидят, коли что, так Святослава с боярами обменяем на наших-то, – слышались одобрительные выкрики.

Судили и рядили новгородцы до самого вечера. Накричавшись до хрипоты, сошлись в одном: звать на стол новгородский князя Мстислава Мстиславовича. Малолетнего же князя Святослава с его боярами и дружиной заключить в архиерейском доме и держать под стражей. По приходе же Мстислава Удалого в Новгород в знак величайшего доверия и расположения передать ему опальных владимирцев.

Колокольным перезвоном, радостными криками встречали новгородцы князя Мстислава. Тот, в праздничные одежды разодетый, в окружении бояр въезжал в город. За ним следовала дружина.

«Это не Торопец, не Торжок и даже не Смоленск… Господин Великий Новгород! И он у моих ног! – размышлял Мстислав, вглядываясь в ликующие лица горожан. – Супротив Великого и Володимиру не устоять».

–Любо ли тебе, государь, глядеть на все это? – чуть наклонившись вперед, заискивая, спросил у Мстислава боярин Роман. Он и еще несколько бояр новгородских по решению веча выехали в Торжок, дабы сопровождать Мстислава в Великий Новгород. – Ждут тебя новгородцы, и радуются твоему приходу, государь, все лучшие люди у Софии, там состоится целование креста Господня.

Мстислав молчал, и это молчание вводило в замешательство сопровождавших его бояр: доволен ли князь встречей, а может, что не так и ликование народное Мстиславу не по душе?

–Княжеский терем ждет тебя, государь, а князь Святослав в архиерейском доме, под стражей, дожидается твоего суда, – заглядывая в глаза Мстиславу, торопливо говорил боярин.

–Обид не чинили князю? – строго спросил Мстислав.

–Не изволь тревожиться, государь. Князя Святослава по-доброму спровадили из княжеского терема. При нем боярин Лазарь – разумный муж, он и дружину княжескую удержал от ненужного кровопролития. А что делать со Святославом – тебе решать.

–Надо бы пустить Святослава вольно.

–Мы хотели как лучше, – потупился боярин.

–Чего уж там, – снисходительно бросил Мстислав. – Что сделано, то сделано. Теперь надо ждать под стены новгородские Всеволода. Не по нутру князю володимирскому мой приход. Это я доподлинно знаю.

В золотом облачении, в окружении священников встречал князя на паперти Святой Софии архиепископ Митрофан. Приняв благословение, Мстислав прошел в собор, дабы преклонить колени пред святынями новгородскими да поклониться праху отца своего, князя Мстислава Храброго, и только после этого вышел к народу.