Брат Посвященный

Госпожа Окара сглотнула — у нее пересохло в горле, а руки заметно дрожали. Художница внезапно оказалась центральной фигурой в хитросплетении замыслов императора. Придворные интриги — вот чего она избегала всю свою жизнь.

— Я всецело доверяю вашему мнению, ваше величество. Буду счастлива поделиться с княжной Нисимой тем немногим, что знаю сама, в любое удобное для нее время. — Окара выбросила свой единственный козырь, отчаянно надеясь, что Нисима поймет ее игру.

— Я намереваюсь, — продолжил император, — в рамках своего императорского патронажа выплачивать вознаграждение ежегодно, начиная с сегодняшнего дня. Полагаю, так будет лучше всего.

— Прошу прощения, ваше величество, — смиренно произнесла Нисима. — Не хочу показаться неблагодарной, но теперь я разрываюсь между своим долгом и тем счастьем, которое вы изволили мне предложить. Мой отец и господин готовится к серьезному военному походу под императорскими знаменами. Мой долг перед князем Сёнто — и перед вами, мой император, — оказать всяческую помощь главе моего Дома. Так как мой отец не имеет жены, которая отвечала бы за ведение хозяйства, мои обязанности сейчас шире, чем просто у дочери. — Нисима вдруг подняла глаза и посмотрела в лицо императору. — Меня всегда учили, что долг важнее всего, и мы ни разу не отступали от сего, правила. Я не знаю, как разрешить это противоречие.

Император не мог скрыть досады. Он обвел взглядом собравшихся гостей, пытаясь унять кипевшую в нем ярость, выискивая, на ком выместить раздражение. Простая девчонка перехитрила его! Он рассчитывал, что она согласится, ни секунды не колеблясь, — наживка была превосходной.

— Князь Сёнто, я уверен, в вашем окружении найдется кто-нибудь другой, кто сможет выполнять обязанности госпожи Нисимы. Не так хорошо, конечно, — поспешно прибавил император, — но вы ведь сможете обойтись без нее какое-то время?

— Ради вас я готов пожертвовать чем угодно, ваше величество, — не моргнув и глазом, ответил Сёнто, убив последнюю надежду дочери. — Воину не нужно ничего, кроме его оружия. Разумеется, я переживу, если хозяйство в моем доме временно будет вестись хуже, чем я привык.

Император широко улыбнулся.

— Значит, решено. Искусства снова начнут процветать, как это было в эпоху Мори!

Публика громко захлопала. Некоторые богатые князья, вдохновленные примером монарха, предложили также и свое покровительство, пообещав предоставить молодым одаренным художникам поистине сказочные условия.

Покончив с главным, Аканцу Второй перевел свое внимание на княжну Кицуру, публично позволив себе откровенный флирт. Император проявил себя во всем светском блеске; Кицура держалась столь же очаровательно и была совершенно неотразима. Князь Сёнто наблюдал за их словесной игрой с большим интересом. Дважды он вежливо пытался вовлечь в разговор Комавару, но император этого словно и не замечал. Сёнто видел, что шея молодого князя налилась краской, хотя лицо — его оставалось спокойным, и порой, после вставленной фразы или короткого ответа, на нем мелькала легкая улыбка.

Осенняя луна уже уплыла далеко на запад, когда императорский прием начал близиться к завершению. На лужайке исполнили танец Пятисот Пар — порхание длинных рукавов кимоно создавало иллюзию струящейся в лунном свете воды. Свидания были назначены, интриги — выношены, предательства — задуманы, изысканные блюда и дорогие вины — съедены и выпиты. Для тех, кого император особо не выделял своим вниманием, вечер явно удался.

Княжна Нисима, однако, была очень расстроена. Ее не радовала даже арфа, которая когда-то принадлежала легендарной куртизанке Раньё, умиротворявшей своей игрой Безумного Императора.

— Я подвела вас, мой господин, — печально сказала она, когда сампан выплыл из дворцовых ворот. — Я попалась в ловушку императора, как темная крестьянка, и не оправдала вашего доверия.

Сёнто проворчал что-то невнятное — он не привык искать оправданий поражениям хоть собственных детей, хоть вассалов — и позволил Нисиме продолжить монолог, а сам едва слушал ее, пытаясь уловить какую-то тонкую ниточку в их разговоре с императором. Хорошая память помогла ему мысленно воспроизвести каждую фразу, в которой, как подсказывала ему интуиция, лежал ключ к разрешению трудности. Наконец он громко рассмеялся и хлопнул падчерицу по колену, отчего та даже подпрыгнула.

— Не вижу здесь ничего смешного, дядя! Я должна стать заложницей в столице, пока вы будете находиться на другом конце империи! — Девушка чуть не плакала.

— Ниси-сум, я скажу тебе это лишь раз, и если ты не поймешь меня сейчас, то не поймешь уже никогда. Все планы имеют слабые места — все без исключения! Хитрость состоит в том, чтобы найти лазейку прежде, чем ловушка захлопнется. В нашем случае ловушка еще открыта, а я нашел в ней изъян. — Он снова засмеялся, довольный собой. Сёнто, как и его отец, любил поучать. — Вот поэтому-то я всегда и побеждаю тебя в ги-и. Когда обстоятельства складываются против меня, я не стенаю и не рву на себе волосы. Помни: расставляя ловушку, недостаточно знать слабости противника, необходимо также тщательно изучить его сильные стороны. Мудрость наполовину — самая опасная глупость. Не горюй, Нисима-сум. Ты повела себя наилучшим образом и сделала все возможное.

Лицо девушки просветлело.

— А в чем изъян, дядя? Я его не вижу.

Сёнто отодвинул занавесь, чтобы посмотреть, где они находятся, что-то пробурчал и отказался раскрыть план, предоставив дочери самой разобраться в ситуации, решив, что это будет ей полезно. В его голове теснились тысячи мыслей — надо подготовиться к отъезду, встретиться с новым духовным наставником, собрать нужные сведения и распространить фальшивые… Тем не менее нечто вроде бы совсем незначительное не давало ему покоя. Прекрасная танцовщица императора преподнесла госпоже Окаре цветы с благодарностью за вдохновение, которое вызвали у сонсы работы художницы. Женщины обменялись лестными друг для друга комплиментами, а неподдельная застенчивость юной сонсы и ее заразительный смех очень скоро покорили Сёнто и его спутников. Она удивила Сёнто, попросив быть ее кавалером в танце Пятисот Пар. Грация, с которой она исполняла фигуры старинного танца, заворожила князя. Когда музыка смолкла и раздались аплодисменты, девушка наклонилась к его уху и прошептала: «Удачи вам в Сэй, господин наместник. Пусть сон ваш будет спокоен, варвары — не самая страшная опасность». Сонса удалилась, оставив после себя лишь едва уловимый аромат духов.

Зачем император заставил ее сказать эти слова? Не рассчитывал же он в самом деле вывести Сёнто из равновесия парочкой несложных отвлекающих маневров?

— Странно, не так ли? — произнес Сёнто вслух.

— Простите, мой господин? — не поняла Нисима.

— Странный молодой человек — Комавара, правда?

— Мне он показался вполне нормальным, дядя, и не очень опытным. Посоветуйте ему как можно скорее вернуться в свою провинцию. Здесь, в столице, он точно ягненок среди волков.

— Ниси-сум, я ведь тебе говорил, что не всегда верно судить о человеке по его внешнему виду.

— Сегодня я совершаю одну глупость за другой, дядя. Покорнейше прошу вашего прощения.

— Ты права, во внешних провинциях умению держаться в обществе и остроумию не придают такого большого значения, как в столице, но вопреки сложившемуся мнению это связано с тем, что жители отдаленных уголков гораздо лучше воспитаны.

— Дядя, вы романтизируете провинциалов, как плохой поэт, — возразила Нисима.

Сёнто фыркнул.

— Умение отпустить завуалированную колкость там никогда не будет возведено в ранг искусства, как это произошло здесь, по той простой причине, что в окраинных провинциях на оскорбления принято отвечать мечом. Мне всегда очень легко и приятно общаться с северянами. Чтобы наслаждаться обществом где-нибудь в Сэй, достаточно лишь следить за своим языком и держать правую руку свободной. С большой охотой предпочту такой образ жизни мышиной возне императорских придворных.