Брат Посвященный

— Как император предсказывал, так оно и вышло: вы не послушались его совета, — холодно сказал Яку, игнорируя смех князя.

— Катта-сум, император — умный и рассудительный человек. Он не мог ожидать, что я откажусь от духовного наставника и нанесу оскорбление ордену, имея столь слабые доказательства. Если у вас появятся какие-либо иные сведения, достаточные, чтобы меня убедить, тогда я посмотрю на ситуацию иначе. Скажите, а почему сестринская община следила за молодым монахом? Согласитесь, это довольно странно.

— По правде говоря, господин наместник, нам это неизвестно.

— Гм… Итак, я получил предостережение. Я буду наблюдать за монахом очень тщательно. Ничего больше мне не остается, верно?

— Один выход есть. — Яку вновь пронзил Сёнто взглядом, но это уже не произвело должного эффекта. — Император предлагает приставить к монаху слугу. Слугу, обученного смотреть, слушать и передавать информацию. У меня есть такой человек. Если вам будет угрожать опасность, он заметит это.

— И тут же сообщит Яку Катте? — не сдержавшись, ухмыльнулся князь.

— Все его донесения будут в первую очередь проходить через ваши руки, ваша светлость.

— Понятно. — Сёнто взболтал содержимое чашки. — Своим вниманием император оказывает мне большую честь, но в этом нет необходимости. Я — Сёнто, и я не нуждаюсь в опеке мальчишки-прислужника. Если вас это беспокоит, я сам извещу императора о своем решении.

«Ах, Яку, ты, должно быть, и вправду уверен, что можешь меня уязвить, иначе ты ни за что не предложил бы так плохо замаскированный план. Но Нисима будет в безопасности, — сказал себе Сёнто, в сотый раз мысленно повторяя эти слова со вчерашнего вечера. — Я позабочусь об этом».

Яку перевел взгляд вдаль.

— Как вам угодно, господин наместник, — произнес он, однако смирения в его голосе отнюдь не слышалось.

«С этим человеком нужно держаться настороже, — подумал Сёнто. — Черный Тигр может выпрыгнуть из темноты без предупреждения».

— Император оказал вашей дочери большую честь, не так ли? — неожиданно спросил Яку.

— Своим вниманием и щедростью он оказал честь всей моей семье, — ответил князь почти механически.

— Вы правы. Приятно пользоваться благосклонностью императора, верно? — Сёнто ничего не сказал, и Яку продолжил: — Мне приказано сообщить вам, что император позаботится о безопасности вашей дочери, пока вы будете в Сэй. Он очень тепло к ней относится, впрочем, как и все остальные. Она хороша собой, талантлива и наделена очарованием, а это очень редкое сочетание.

— Сыну Неба не стоит затрудняться. Княжна Нисима будет под надежной защитой.

— Охранять княжну Нисиму не труд, ваша светлость, а честь. Если бы император поручил мне эту обязанность, я был бы счастлив выполнить ее. — Яку наклонился к Сёнто и понизил голос: — У меня длинные руки, князь. Многие удары можно отвести, предвидя их, — это главное умение единоборца. За эту способность император меня и ценит.

Сёнто изумленно выслушал тираду, произнесенную генералом, и даже не сразу нашелся что ответить.

— И какую же опасность вы предвидите в отношении моей дочери, Катта-сум?

— Пока никакой, но я ничего не исключаю. Я хочу, чтобы вы знали мое мнение, князь Сёнто: ваша дочь — персона слишком важная, чтобы кто-нибудь — хоть кто-нибудь — осмелился ей угрожать.

«Ах, Яку, — мысленно покачал головой князь. — Как я и подозревал, твоя верность состоит на службе у твоих амбиций. А сейчас ты замахнулся чересчур высоко. Смотри, как бы твои „длинные руки“ не остались пустыми! Ты настоящий хищник, Яку! Какая потрясающая ненасытность! Но ты считаешь эту ненасытность своей силой, а ведь она — твоя слабость. Ты должен научиться держать в узде свои желания. Ну вот, я прочел тебе наставление, но ты, конечно же, меня не слышишь».

— Знаете, Катта-сум, — проговорил Сёнто, устремив взор на сад, — мне иногда кажется, что за этими стенами существуют некие силы, которые почти неуловимо, но непрестанно влияют на мой сад, и под их воздействием он постоянно меняется. Так же, как и душа человека, правда? Если позволить миру разрушить стены, ограждающие наше внутреннее «я», чистота души будет утрачена. Нужно всегда помнить об этом, иначе можно лишиться спокойствия духа. Вы так не думаете?

— Вы совершенно правы, господин наместник, — отвечал Яку, но его слова прозвучали откуда-то издалека.

Сёнто наблюдал, как Яку снова расслабил мускулатуру, пользуясь испытанным приемом единоборцев — настраивая тело, как будто оно заново соприкоснулось с миром. Лицо генерала было обращено в сторону сада, и он замер в полной неподвижности, закрыв глаза и положив ладонь на эфес меча. Сёнто молчал, завороженно глядя, как эта большая кошка напротив него погружается в состояние полной концентрации. Князь с гордостью подумал, что один только звук его сада настолько красив, что производит такое сильное впечатление, и в это мгновение створки сёдзи справа от Яку разлетелись в щепки. Один из телохранителей Сёнто отшвырнул остатки сёдзи в сторону, шагнул вперед и с бесстрастным выражением лица занес меч над Яку.

Внезапно все погрузилось в хаос. Сёнто потянулся за собственным оружием, но Яку словно по волшебству уже плавно подлетел в воздух с мечом в руке. Сёдзи, ведущие в глубь дома, резко раздвинулись в ту самую секунду, когда правая нога Яку остановила руку нападавшего, отводя удар, нацеленный генералу в грудь. Сверкнул меч Яку, и двое стражников ринулись в проем между бамбуковыми опорами. Нападавший рухнул замертво, увлекая за собой деревянный столик, а Яку Катта мягко приземлился на ноги за порогом веранды. Его рука по-прежнему сжимала меч, а поза излучала спокойную силу.

— Всем стоять! — взревел Сёнто со своего места, стоя спиной к бамбуковой стойке с мечом наголо. Молодой слуга, безоружный, застыл между своим хозяином и порушенной стеной, приготовившись к худшему. Отовсюду слышался топот бегущих ног и крики.

Растолкав стражников, на веранду ворвался Каму, но, увидев мертвого телохранителя в форме Дома Сёнто, остановился как вкопанный. Позади него вырос лейтенант Яку Катты, который метнул зоркий взгляд по сторонам, оценивая степень угрозы. Сёнто указал на бездыханное тело острием меча:

— Кто это, Каму?

Управляющий повернулся к лейтенанту, стоявшему у разбитых сёдзи.

— Токаго Яма, сержант княжеской охраны, ваша светлость. — Каму поклонился Сёнто, не сводя при этом глаз с Яку Катты.

— Он пытался убить своего господина, — сильным и уверенным голосом произнес Яку, словно не имел никакого отношения к всеобщему смятению. — К счастью, на его пути оказался Яку Катта. Я избавил князя Сёнто от необходимости смывать кровь этого мерзавца с оружия, подаренного императором.