Брат

– Прекрати этот цирк! – цыкнул он и прошел к столу. – Говори, чего хотела? – он сел в кресло и, крутнувшись, повернулся к Татьяне.

– Почему у тебя такой тон? – она по-прежнему непонимающе смотрела на него. – Я думала мы…

– Нет никакого – мы! – крикнул он и стукнул кулаком по столу так, что девушка подпрыгнула, а потом грузно осела на пол, развалившись на нем, совсем не грациозно, неловко подвернув ногу.

– Твою мать! – Федор, ругаясь, подошел к девушке и потыкал ее в плечо.

Таня, похоже, действительно была без сознания. Широкими шагами парень подошел к столику с напитками и, взяв бутылку минералки, щедро полил ей невестку.

Татьяна открыла глаза и медленно села. Федор сидел напротив на корточках, рассматривая девушку.

Выглядела она не лучшим образом: слишком бледная, с размазанным макияжем, темные круги под глазами…

– Мы должны поговорить, – чуть слышно произнесла девушка.

– А есть о чем?

– Думаю, что есть, – она протянула руку и коснулась коленки Федора.

– Я выкину тебя за шкирку, если ты сейчас же не прекратишь меня трогать! – отчеканил парень, многозначительно посмотрев на руку.

Татьяна поспешно отдернула ее, спрятав за спину.

– Вставай! – приказал Федор, поднявшись и направляясь к креслу.

Усевшись, он закинул ногу на ногу, скрестил руки на груди и устремил взгляд на Татьяну.

Она встала, неловко покачнулась на каблуках, сбросила туфли и босиком прошла к дивану, забравшись на него с ногами.

Федор молчал, предоставив слово ей, ему-то было не о чем с ней говорить.

– Я бы хотела поговорить о той ночи, – наконец произнесла девушка.

Федор молчал, лишь слегка внутренне напрягшись.

– Ты знаешь, что мы плохо ладили с Ильей в последнее время?

Федор удивленно изогнул бровь, но не произнес ни слова.

Татьяна выудила откуда-то платочек и вытерла глаза, потом высморкалась.

– Если бы вы не были близнецами…

Губы Федора превратились в тонкую нитку, глаза зло загорелись, он уперся ладонями в подлокотники, намереваясь встать.

– Подожди! – воскликнула девушка. – Дай мне договорить! Молю!

Он опустился в кресло.

– Если бы вы не были близнецами, все было бы по-другому! – быстро заговорила Таня. – Я любила Илью, – уставившись в пол, она не заметила сжавшиеся челюсти Федора. – Но между нами не было страсти. А вот между тобой и мной всегда молнии проскакивали, – она подняла взгляд на Федора.

Тот отвел глаза. Что правда, то правда – Татьяна была горячая штучка, и ее прикосновения всегда отзывались в нем сладкой болью. Может, поэтому она ему так и не нравилась. Он злился на нее, за то, что она вызывает в нем желание. Хотя он подозревал, что она делала это намеренно: то выскочит голая из комнаты, прикинувшись удивленной, то коснется коленкой, якобы невзначай… И он ненавидел ее за эти штуки. Ненавидел всеми фибрами души. Вот сейчас же он не хотел ее! Нет, он хотел, но хотел убить.

Татьяна восприняла отведенный взгляд, как признание своих слов. Спустив ноги, она кошачьей походкой подошла к Федору и встала у него за спиной, у окна.

– Ты знаешь, что мы собирались развестись?

Плечи Федора ссутулились.

– Мы уже месяца три не занимались сексом. Поэтому на дне рождения…

– Да на днюхе ты тосты толкала, о своей неземной любви!

– Илья попросил не говорить сейчас никому о том, что мы расходимся. Он сказал, что это сейчас повредит бизнесу, ты же знаешь этих японцев, они помешаны на семье, и пока мы не заключили контракт, – Татьяна подошла к Федору ближе. – В общем, мне пришлось играть роль любимой жены. Но я потеряла голову, – руки Татьяны легли Федору на плечи, – когда ты обнял меня.

Федор помнил это мимолетное, сухое объятие, когда она поздравляла его. Ничего личного, черт возьми! Что она себе возомнила!

Руки Татьяны погладили плечи, слегка с нажимом, массируя стянутые узлом мышцы.

– Наверно, я всегда любила именно тебя…

Он вскочил, с грохотом опрокинув кресло. Татьяна лишь слегка отступила, смело смотря ему в глаза.

– Поэтому ты затащила меня в машину и наняла фотографа, чтобы заснять свою любовь? – брызгая слюной, выплюнул Федор то, что жгло изнутри.

– Какого фотографа?

Изумление Татьяны вышло слишком натуральным. Актриса она была от Бога, это Федор оценил по достоинству.

– Который потом послал снимки Илье! Или это ты сама сделала?

– Кто-то послал Илье фото? – глаза девушки расширились, и она зажала рот рукой.

– Ты убила его, сука! И я уничтожу тебя! – прошипел Федор и, не в силах больше находиться с ней рядом, резко развернулся и почти побежал к выходу.

– Я беременна!

Фраза пригвоздила парня к месту…

Бесконечные секунды тянулись – Федор переваривал эти два слова. В голове моментально произошел расчет – если Татьяна не врет, и они с Ильей уже давно не были вместе, то получается, что ребенок его, и срок сейчас чуть больше четырех месяцев. Мысли о том, что девушка лжет о беременности, у него не возникло. Он спиной чувствовал взгляд Татьяны, но не мог повернуться. Федор не знал, что делать и что ей сказать. Поэтому, не оглядываясь, вышел из кабинета. За закрытой дверью раздался сдавленный крик прилетело что-то тяжелое и бьющееся. Виски! – безошибочно определил парень и, не обращая внимания на изумленную секретаршу, шагнул в лифт.

Глава 6

Первым желанием было напиться. Он остановился у небольшого бара и зашел в него, заказав водки со льдом, но так и не прикоснулся к стакану. В голове стремительно пролетали картинки из детства.

Им было двенадцать лет, когда родители отправили их в спортивный лагерь.

– Пора пацанам привыкать к самостоятельности, мать! – строго сказал глава семейства и выложил на стол яркий конверт с путевками.

Ольга всплеснула руками:

– Витюша, да как же они там?

– Подъем в шесть, зарядка на берегу моря, завтрак на свежем воздухе, чтоб я так жил! – радостно хохотнул Виктор и поцеловал жену в нос. – Да и ты отдохнешь, – шепнул он ей на ухо, – а то вечно у плиты.

Вот так Илья с Федором и еще двадцать молодых боксеров оказались в Анапе за полторы тысячи километров от родного города.

Первая неделя показалась братьям адом: подъем и бег по берегу моря, пока солнце окончательно не встанет, вместо теплой кровати и маминых оладушков с утра – к этому за один день не привыкнешь. Да к тому же пришлось кулаками добиваться своего места под солнцем – в лагере господствовала “дедовщина” не хуже, чем в армии. По странному стечению обстоятельств доставалось всегда Илье, а Федор мужественно бросался на его защиту.