Братик

Закончилось это быстро. Можно в актив записать.

Событие одиннадцатое

Дни были одинаковые. Или он их сделал одинаковыми? Претворившись немощным? Должно быть докторус запретил его из… А чёрт его знает, как это место называется? Из Кремля? Так это слишком большое понятие. Теремного дворца ещё нет. Его построят для первого царя из династии Романовых — Михаила. В шахматы он играл с Иваном и другими боярами в Царицыной палате, а иногда в Грановитой. А жил? Княжеский дворец представлял собой не единое большое здание, а несколько отдельных построек. Такой комплекс, насколько помнил Артемий Васильевич, называли хоромами. Дома стояли группами, а соединялись — переходами и холодными сенями — тамбурами. По устройству хоромы напоминали усадьбу богатого помещика с кучей теремов. Почти каждый член семьи великого князя, а затем царя имел свой отдельный особняк. Вот и у Юрия был свой невдалеке от Царициной палаты. В тех хоромах, где обитал Иван была своя молельня, а в его, ну пусть тоже хоромах, этого не было. Кроме спальни был кабинет, мыльня и гридница, наверное. Это такое большое и пустое помещение, где вдоль стен стояло несколько лавок и сундуков. Потолки во всех покоях или комнатах были сводчатые и расписаны. Краски потускнели от времени и кое-где из-за влажности отслаивались. Во всех комнатах, кроме спальни, где была огромная печь, было прохладно и сыро. Это всё на втором этаже, который был переходами со спусками и подъёмами соединён с хоромами Ивана, Анны Глинской и Ивана Шуйского. Остальные Шуйские и Глинские с Воронцовыми и прочили боярами жили отдельно. При этом хоромы Шуйских были не меньше царских, но были в отличие от них деревянные. Настоящие сказочные терема.

На первом этаже, который назывался подклеть, жили слуги и те, кто входил в княжий двор… дворянами должно быть их уже называют. Кроме монахов у Юрия были и свои дворяне. По крайней мере, несколько мужчин в ярких кафтанах иногда наверх поднимались. Один раз, спустившись в подклеть Артемий Васильевич видел, что тётка с мужиком выбираются из помещения ещё ниже. Там был люк и ступеньки вниз в холодную темноту вели. Вынес мужик оттуда несколько реп в деревянном ведре и ведро крупы. Пшеницы, должно быть? Полбы? Это вроде тоже пшеница. Женщина несла ведёрко с мочёными яблоками и второе с квашеной капустой.

Как зовут всех этих дворян и слуг Боровой не знал, да и не мог узнать. Ну, хотя он начал над этим работать. И чуть не спалился сразу. Вовремя рот закрыл и задумался.

Он попросил Ивана научить его грамоте. Ну, как попросил. Увидел, что тот читает книгу и тыкнул в неё пальцем на себя указывая. И тут дошло, что буквы — это звуки. Он просто не должен их понять. Нужно действовать по-другому. Нужна азбука с картинками.

Иван попытался прочесть слово или даже предложение. Видно было, что рот открывался. Но одумался сразу и развёл руками.

Юрий указал на письменный прибор, стоящий на столе. Иван наморщился, хлопнул себя по лбу и заорал на сидящего у печи боярина или дворянина. Тот пригрелся видимо и поник головой, дрых, гад, на работе.

То, что Великий князь на него заорал можно было по двум вещам определить, во-первых, из разинутого рта слюна и до Юрия долетела, а во-вторых, боярин этот или дворянин так подскочил, что чуть до трёхметрового потолка сводчатого не достал головой.

Не было этого заспанца долго. Артемий Васильевич решил уже, что и вовсе не будет этого товарищи и взял перо сунул Ивану и произнёс слово, что лучше всех у него получается: «баба». И показал, чтобы старший братик написал на листке. Грозный репу почесал, вышел в соседнюю комнату и вернулся с документом каким-то в трубочку свёрнутым. Он положил его на низкий типа кофейного резной столик и написал требуемое.

— Баба? — спросил Боровой.

Иван закивал.

— Б? — ткнул Артемий Васильевич в первую букву.

— Буки! — ну это видимо Грозный произнёс, сияя как начищенный пятак.

Тут пришёл наконец тот боярин, которого Иван услал минут десять назад. Принёс он десяток листков жёлто-коричневой бумаги шершавой и несколько очиненных перьев гусиных.

Дальше дела пошли лучше. Пока, блин блинский, растудыт его растак, митрополит Макарий не явился и бабка Глинская, и Иван Шуйский, и ещё с десяток бояр, и прочих царедворцев. К этому времени Юрий якобы выучил букв десять. Мама научился писать. Брат. Иван.

Макарий, как самый грамотный, решил дело в свои руки взять и окарался. Он взялся азбуку… писать. Алфавит. И дело встало. Как, блин, немой должен его изучать. Понаберут в митрополиты по объявлению.

Юрий остановил разошедшегося Макария и, взяв у него перо, написал букву А и произнёс «мама», «А». Надо отдать должное митрополиту он врубился. Понял, что не с алфавита начинать надо, а со звуков.

Иван стал гримасничать, и все как давай ему подсказывать. Вот тут Артемий Васильевич и понял, что не зря брата «грозным» называют. Он выхватил посох у одного из бояр и стал колошматить им направо и налево, пока всех кроме бабки и митрополита не выгнал из кабинета.

Боровой после этого решил брату подыграть и стал понимать его ужимки и гримасничания, если не с первого, то со второго — третьего раза. Тяжеловато по-прежнему видимо было с шипящими и свистящими звуками. За голову несколько раз и Иван хватался и Макарий с Анной Глинской. И тоже принимались губами и прочими языками с зубами, как буквы «С» и «З» произносятся показывать. Получалось, если исходить их хватание за голову Макария, у Юрию всё ещё не очень. Хотя брат радовался.

Событие двенадцатое

Примерно месяц прошёл, специально на стене Артемий Васильевич полосок не карябал. Календарей на стене не висит и крестики тоже не поставишь. И какое сейчас число у митрополита или Ивана спросить можно, а вот какого он появился в прошлом, спросить будет не просто. Так что где-то середина декабря была. Так ещё и разобраться надо с Юлианским и Григорианским календарём, как и с Новым годом. До Петра ещё сотня с большим гаком лет и Новый год здесь в Сентябре. Потому простое добавление или вычитание 5509 лет не даст правильного ответа при пересчёте от сотворения мира к от Рождества Христова. То есть, с января по август нужно добавлять 5508, а вот с сентября по декабрь 5509. Из подсчётов выходило, что сейчас 7052 год от Сотворения Мира. И григорианского календаря ещё нет.

Впервые его введёт папа римским Григорий XIII в католических странах 4 октября 1582 года взамен прежнего юлианского: следующим днём после четверга 4 октября стала пятница 15 октября. То есть, тогда разница была не тринадцать, а десять дней. Нда. Не была, а будет.

Дату 23 декабря 1543 года, когда Иван прикажет убить Андрея Шуйского своим псарям, Боровой помнил. 23 декабря у него День Рождения и изучая деяния Грозного на эту дату несколько раз натыкался. И вот вопрос? Это по какому календарю? Большевики в документах исправили или это реальная дата. Пока Андрей Честокол жив, и если честно, то никаких подлостей от него Юрий не видел. Ну, он в Думу не ходит, с боярами не общается. Там что-то с связано с тем, что Шуйские захотят Воронцова в тюрьму посадить или в монастырь подстричь. А Дума поддержит Ивана, и он на радостях прикажет псарям батогами забить главу Боярской думой и по существу правителя России палками. Резкий человек братик.

Кстати, насчёт года, все же готовились к концу света по календарю Майя 2012, даже фильму американцы сняли. Так вот, в середине царствования Ивана Грозного на Руси точно так же, только с учётом средневековья, а значит, больше и глубже, можно сказать, истово верили в конец света в 7077 году, а во времена царствования его сына Фёдора готовились к 7107. При Годунове в 7111 году ждали. И не ошиблись, буквально в этот год Великий голод и начался. Сотнями тысяч люди с голоду умирали, чем не конец света.

Артемий Васильевич, как и наметил себе отжимался, приседал и пресс качал каждый день. В соборы его всё ещё не водили и богослужения в келейном кругу проводили в домовой церкви у Ивана в хоромах. И это действо довольно быстро зананчивалось. Времени потому у Юрия прибавилось. За месяц культуристом он не стал, но теперь сорок раз отжимался, а приседал сотню. И пресс по сотне раз делал. Эх, ещё бы бегать по утрам, да всякие перекладины или турник заиметь.

Один раз за отжиманием от пола его застал влетевший в спальню Иван. Предложил, или заставил скорее, доделать, когда Юрий вскочил. Куда деваться, пришлось напрячься, и даже сорок три раза получилось. Будущий царь батюшка тут же плюхнулся на живот и попробовал повторить телодвижения младшего брата. И сдулся на семнадцатом разе. А ведь его какой-то дядька во дворе учил сабелькой махать, а сабля не менее кило весит, Юрий её в руках подержал пару раз, пытаясь и сам удар произвести. Насмешил гридней, а пуще всех Андрей Честокол Шуйский смеялся. Ну, тут, зная историю, можно было ему сказать, что смеётся тот, кто смеётся последним. Не долго ему над убогим осталось потешаться.