Братство идущих к Луне

– Никогда себе не прощу, – произнесла Ада. – Никогда.

– И не нужно, – ответил ей Роман, не отводя взгляда от портрета. – Потому что такое не прощают.

– Ром, не надо, а? – попросил Яр. – Не начинай сейчас. Только-только сердце угомонилось. Спасибо за корвалол, кстати.

– Да не за что, – Роман глубоко вздохнул, тряхнул головой. – Ладно, идёмте. Пока я совсем не расклеился.

– Пошли, пошли, – поддержал Яр. Поправил лямки рюкзака. – А то нам идти ещё сколько, а Луна – она уже вон, глядите.

Ада и Роман подняли глаза – да, действительно, в светлом еще небе диск Луны был уже вполне хорошо различим, а это означало, что надо поторапливаться. Кинув прощальный взгляд на памятник, все потянулись к выходу – первым шел Яр, за ним Ада, и замыкал это шествие Роман, который всё-таки пару раз украдкой оглянулся.

– Каждый раз надеюсь обратиться в соляной столп, но, кажется, это так не работает, – заметил он, когда компания выбралась, наконец, на неширокую лесную дорогу. – Думаю, что посмотрю еще раз, и окаменею. Нет, снова нет, и опять нет. Врут всё эти сказки. И религия тоже врёт. Ухожу, прихожу, оборачиваюсь…

– Ром, хватит, – попросила Ада. – Не терзай ты душу и себе, и нам, пожалуйста.

– А ты вообще молчи, – огрызнулся Роман. – С учетом того, что ты сделала, тут у тебя нет, и не может быть права голоса. Всё, идёмте, действительно, время уже.

Ада ничего не ответила, она прошла мимо Романа, и пошла вперед, постепенно ускоряя шаг, а Роман и Яр так же молча последовали за ней. То, что должно было быть сказано – было сказано. На сегодняшний вечер в планах теперь оставалась только Луна.

***

– Ты чего, коньяк добавил? – возмутился Роман. – И много? А если у меня давление шибанет? Мне сегодня коньяк нельзя.

– Да немного я добавил, столовую ложку всего на термос, – отмахнулся Яр. – Так что ничего с тобой не будет, тем более что чай был горячий. Я для запаха, а не для пьянки.

– Ох… ладно тогда, – сдался Роман. Взял из протянутой руки Яра стаканчик, осторожно отхлебнул. – Да, нормально вроде.

– Ну и вот, – обрадовался Яр. – А ты говорил.

– Смотрите, – шепотом сказала Ада. – Сейчас…

Луна поднималась над лесом выше и выше, заливая холм, на котором они стояли, дорогу, поля, и лес призрачным холодным светом. Сегодня она была яркая, до невозможности яркая, и такая красивая, что захватывало дух. Трое молча смотрели на шествие Луны по небу, и довольно долго молчали, пока молчание это не нарушил, наконец, Яр.

– Завтра полнолуние, – произнес он. – Ещё раз придём, да?

– Конечно, – кивнула Ада. – Придём.

– После завтрашнего останется ещё две полные Луны, то есть мы, получается, на третью, – задумчиво сказал Роман. – Что ж, это правильно. Но как же всё-таки красиво.

– Нарисуй, – предложила Ада.

– Так Яр уже нарисовал, – Роман вздохнул. – Лучше, чем он, я не сумею.

– Да ладно, – Ада усмехнулась. – А ты всё же попробуй.

– Может, и попробую.

На холме они просидели до одиннадцати, и ушли только тогда, когда стало совсем уже холодно, а Луна поднялась выше, и краски, которые она дарила окружающему мира, начали меркнуть.

***

«…познакомилась на даче с близнецами, Яном и Яром Огарёвыми. На вид они совсем близнецы, но всем говорят, что погодки, врут, наверное. Они смешные, постоянно дурачатся, и Ян умеет играть на гитаре. Они немножко странные, потому что оба говорят, что помнят войну, но ведь они никак не могут помнить войну, мы с ними в пятьдесят пятом родились, а война тогда уже десять лет как кончилась. А они говорят, что помнят. И самолёты помнят, и обстрелы, и как у них бабушка старая погибла на их глазах, именно что под обстрелом. Это странно. Спросила у мамы, она сказала, что они фантазёры, а я дура, которая им верит, а еще сказала, что такими вещами не шутят, это низко. Но, может, они про какую-то другую войну говорили? Надо будет спросить потихоньку, пусть расскажут. Ян и Яр живут у Куровых, которые рядом с нами, забор в забор, и мама скоро с братьями познакомилась. Сказала, что вроде хорошие, хотя и дурачки, конечно. Но у мамы все дурачки, разве что Рому она выделяет, но Рома – он какой-то необыкновенный, настолько необыкновенный, что я к нему и подходить боюсь. К тому же Рома с четырнадцати лет гуляет с Аглаей. Аглая – красавица, мама сказала, что она с каждым годом всё больше становится похожа на французскую актрису Мишель Мерсье. Про актрису не знаю, а про Аглаю знаю – они с Ромой идеальная пара, все так говорят. Может, они поженятся? Я бы хотела побывать на свадьбе, ни разу не была, только издали видела. Аглае белое платье было бы очень к лицу…»

– Дневники? – спросил Эри.

– Ага, – кивнула Берта. – Обычные девчачьи дневники. Кое-что странное прослеживается, но это работа гения, который таскал парней туда-сюда. Романа, кстати, не таскал. Только братьев.

– Да? – удивилась Эри. – А нам сказал, что всех.

– Нет, не всех. Свою копию он отправил сразу по адресу, а вот их – куда-то ещё, и лишь в подростковом возрасте переправил уже сюда. Им было по пятнадцать, как я понимаю.

– Ага, значит, ещё до того, как с Фламма и Амритом это всё случилось, – сообразила Эри. – Вот же хитрый гад. И нам не сказал.

– А что ты от него ждала? – удивилась Берта. – Мы сидели там, глядя на весь этот кошмар, а он тут… ай, ладно, ну к чёрту. Читать что-то будешь?

– Ну, давай, – пожала плечами Эри. – Всё равно делать нечего. Мужики разбежались, а мы тут с тобой, как две узницы, с этими бумагами.

– Они правильно сбежали, смотрят точки по старой теме, и заодно решили прогуляться в этот самый поселок «Солнечный», где живут трое, – Берта утомленно потерла глаза. – Слушай, давай ты тоже почитаешь. Мне надоело делать это одной.

– А давай я почитаю то, что писал Яр, – предложила Эри. – Мне это как-то ближе будет, ну, наверное.

– Сомневаюсь, – покачала головой Берта. – Тем более… смотри сюда. Вот хронология. В тот период, о котором я читаю сейчас, Яр ничего не писал. Вообще ничего, он не вел дневники. Вести он их начал после кое-каких событий, а до этого есть только записи Ады. Так что придется читать её.

– Ладно, – сдалась Эри. – Но там хоть что-то дельное есть?

– Кое-что есть, – Берта задумалась. – Несмотря на крайнюю наивность, она довольно наблюдательна, и умеет замечать вещи, которые другие упускают. Та же война, например. Возраст братьев. Чужая красота. Вот видишь, здесь? «Похожа на актрису Мишель Мерсье». Заметь, в ней нет ни капли зависти. Другая девочка, видя рядом такую красотку, испытывала бы и зависть, и ревность – а она нет. Наоборот, она искренне восхищается Аглаей, и мечтает увидеть её в свадебном платье. Не себя на её месте. А её саму. Показатель.

– Вообще да, ты права, – покивала Эри. – Действительно. Ладно, сдаюсь, давай сюда дневники. Считки смотреть будем?

– Только не сегодня, – покачала головой Берта. – Считки уже вместе с мужиками, по очереди. Да и не хочу я пока, честно говоря. Настроения нет.

– Догадываюсь, что там, – Эри с горечью посмотрела на Берту. – Я же помню, как я жила. Не думаю, что там буде что-то… лучше.

– Думаю, там будет что-то хуже, судя по тому, что их из пяти осталось трое, – согласно кивнула Берта. – Поэтому только с ребятами, никак иначе. И точно не сейчас.

3

Камешек в ботинке

Продуктовую экспедицию Роман решил организовать, когда Луна пошла на убыль, небо затянули облака, и на холм, смотреть на Луну, они ходить временно перестали. Зато Ада снова зачастила на Яблочную, к заветному забору, и её уже по разу поймали – сперва Роман, а потом снова Яр. И едва не поймала хозяйка участка, дородная, хамоватая баба, жена властителя всея участка, Юрия Витальевича. Хорошо, что Ада вовремя сообразила, что к чему, с какой целью Петровна поплыла своими телесами в сторону калитки, и вовремя смылась – отдышаться, правда, потом не могла минут десять, но сумела сберечь анонимность, потому что Петровна её не заметила. Скорее всего, Петровна решила, что это мальчишки из соседних домов, а если дети, то детям – можно, им прощается. Ну, дети же.