Братство талисмана

– Нет, я бы так не сказала.

– Во всяком случае, – заметил Эндрю, – мы оценили его сегодняшнее участие.

– Хотел бы я знать, – проговорил Дункан, – насчет этого зла… Что оно, в сущности, такое?

– Если вы спросите Кутберта, он ответит вам лучше, чем я, – отозвалась Диана.

– Наш архиепископ считает, что некоторые создания питаются нищетой мира и будут распространяться во все стороны, чтобы сохранить эту нищету.

– Я слышала такое, но Кутберт – знаток зла. Он потратил много лет на его изучение, и у него большая документация по этому вопросу. Вот его и надо спросить.

– Но захочет ли он разговаривать с нами? Многие эксперты испытывают какую-то ревность к своим знаниям и не делятся ими.

– Думаю, что захочет.

Издалека данесся страшный лай. Конрад вскочил.

– Это Тайни. Я пойду к нему. Иной раз он теряет здравый смысл.

Он бросился к двери. Остальные поспешили за ним.

– Ату его, парень! – Завизжала Мег.

– Нет! – Рыкнул Конрад. – Не поощряй его!

Они спустились вниз и через великолепную столовую вышли в большой холл и там увидели Тайни. Он стоял против колонны демона, припав на передние лапы и высоко подняв зад и полушутя, полузлобно облаивал Скрача.

Конрад сбежал по лестнице в холл.

– Тайни, проклятый дурак, прекрати! – Крикнул он. – Оставь дьявола в покое.

– Я не дьявол, – запротестовал Скрач. – Дьявол – это совсем другой демон, вполне развившийся бес. Меня назвали Скрачем для смеха. Те, кто поймал меня, катались по полу от хохота, когда называли меня Скрачем. Я так и не понял, почему их так смешило это. Правда, они называли меня Юнг Скрач, чтобы отличить, понимаете ли, от Олд Скрача ( SCRATCH – царапина, закорючка, небрежная подпись. OLD SCRATCH Старый Скрач – дьявол, сатана. YOUNG SCRATCH – Молодой Скрач. ) Но потом я стал просто Скрач и таким остался. Я не в восторге от этого имени, но привык к нему за те годы, что вынужден был жить здесь.

Конрад схватил Тайни за ошейник и поставил пса на ноги.

– Стыдись! – Упрекнул он. – Этот бедняга прикован к камню, а ты бегаешь на свободе. Постыдился бы лаять.

Тайни помахал хвостом, но пристыженным не выглядел.

Подошел Дункан.

– Он пытался укусить тебя? С тобой все в порядке?

– Ничуть не пытался, – ответил демон. – Он просто разыгрывал какую-то собачью шутку. Я на него не в обиде. Он даже, как я полагаю, не собирался напугать меня, а только играл со мной по-своему, по-собачьи.

– Ты великодушен.

– Спасибо, сэр. Очень благородно с вашей стороны сказать так.

– Так, значит, ты демон из настоящего ада? Как же ты попал сюда?

– Это долгая и печальная история, – ответил Скрач. – Как-нибудь, когда у вас будет время, я вам расскажу ее полностью. Я был учеником демона, назначен в передние адских районов учиться своему ремеслу, но боюсь, что делал я это весьма плохо. Я, так сказать, неудачник. Я никогда ничего не делал по-настоящему правильно. Видимо, я так и не вник в суть работы. Я всегда был в немилости. Меня вечно ругали за недостаток рвения.

– Видимо, ты не создан для роли демона.

– Вполне возможно. Но стать демоном было выгодно. Открылось бы несколько других занятий. Могу вас заверить, что я всегда старался быть мужественным.

– Так что же случилось?

– Я убежал. Я не мог больше терпеть, взял и сразу отрезал. А вы знаете, сэр, это самое плохое дело – обрезать все. Я не думаю, чтобы они стали утруждаться ловить меня и водворять обратно.

– Здесь с тобой хорошо обращаются, если не считать цепи?

– Если не считать цепи, то я сказал бы – да. Во всяком случае, мне здесь несколько лучше, чем человеку, попавшему в ад.

Глава 21.

Кутберт лежал в постели на высоко поднятых подушках. На нем был пронзительно-красный ночной колпак и ночная сорочка с кружевными манжетами и воротничком. Он был очень худ. Глаза под белыми кустистыми бровями глубоко ввалились. Очень худое лицо было туго обтянуто сухой кожей. Крючковатый нос походил на клюв, щелка рта пряталась между носом и загнутым вверх подбородком. Тощие плечи поднимались узловатыми костями. Живот под простыней был таким впалым, что вырисовывались тазовые кости.

Он улыбнулся Дункану и скрипучим голосом произнес:

– Так. Диана говорила, что ты расколотил их вдрызг.

Это единственный язык, который они понимают.

– Не я один. Со своим отрядом.

– Позже вы увидете и других, – пообещала колдуну Диана. – У них очень пестрая группа.

Она повернулась к Дункану.

– Вы не обижаетесь, что я назвала их пестрой группой?

– Полагаю, вы можете так назвать ее, – ответил Дункан не слишком любезным тоном.

– Ты говорила мне о них, – сказал Кутберт Диане. – Собака, лошадь и ослик. Я бы хотел увидеть и их тоже.

– Собаку можно, – заметила Диана, – но не лошадь.

– Я хочу видеть все племя, – настаивал Кутберт. – Я хочу посмотреть на этот маленький отряд, который переломал кости этим злыдням. Ей-богу приятно узнать, что есть еще в стране такие люди, которые не бегут с визгом, а сражаются и побеждают.

– Лошади и ослику трудно подняться сюда по лестницам.

– Тогда я спущусь вниз.

– Вы знаете, сэр, что вам нельзя напрягаться.

Кутберт что-то проворчал и повернулся к Дункану.

– Вот что бывает, когда человек стареет. Вам нельзя напрягаться, вам нельзя пойти в сортир, вы должны садиться на горшок. Вы должны есть мягкую пищу, потому что ваше брюхо не переваривает честного мяса. Вы должны быть в ссоре с вином. Вы не должны делать ничего, что вам приятно, делайте только то, что вам не нравится.

– Ненадолго, – утешил Дункан. – Надеюсь, что вы снова будете делать то, что доставит вам радость. Но вы должны беречься…

– Ну, вот, ты в один голос с ней, – обвинил его Кутберт. – Все с ней в сговоре. Она может обвести вокруг пальчика самого сильного мужчину.

Посмотри на нахальную девку, на ее золотые волосы, на то, как она стреляет глазами.

– Вы знаете, сэр, что я никогда не стреляю глазами. И если ваше поведение не изменится к лучшему, я наварю вам на ужин зелени и прослежу, чтобы вы ее сели.

– Вот видишь, – сказал Кутберт Дункану. – У мужчины никаких шансов. Особенно если он стар. Старайся не переходить за тридцать лет. А теперь расскажи-ка мне о своем маленьком отряде и большой битве.

– Мы не выжили бы в битве, если бы не Диана и не дикий охотник…