Братва и кольцо
Шрифт:
— Слышь, Фёдор… — И для пущего эффекта окатил друга фонтаном брызг.
Тот открыл глаза, лениво потянулся, зевнул и, недоуменно оглядываясь по сторонам, сказал:
— Это не комары, это блохи.
— Гонишь! Блохи только на собаках живут. Тогда это скорее вши, — Сеня принялся чесаться с утроенной энергией.
— Помылся бы ты, Сеня. Не зря же тебе тётенька мыло подарило. Хозяйственное. — Фёдор опасливо отодвинулся подальше от Сени.
В соседней лодке Агроном уже почти оделся. Рядом натягивал штаны Баралгин. Просунув одну ногу в штанину, он вдруг притупил
— Слышь, зёма, я чего-то не пойму. Объясни мне, тупому. Ты с брунеткой шашни крутишь или с блондинкой?
— Я блондинок люблю и брюнеток. А шатенок я тоже люблю, — путаясь в рукавах свитера, ответил Агроном.
Баралгин ожидал похожего ответа и потому пошёл в своих предположениях ещё дольше:
— Типичный моральный разложенец. О ты, прости меня господи, часом не многосексуал? Ультрамарины, вперёд. Голубая кровь. Учти, зёма, наш Гондурас — это тебе не Сан-Франциско.
Агроном встал в лодке, напряжённо всматриваясь в Голого, который продолжал следовать параллельным с ними курсом, но Баралгин схватил его за рукав и снова усадил на скамейку:
— Стоять, Зорька. И чего это к тебе бабы липнут? У меня и бицепс круче, и дельта помощнее.
— У тебя гормон в теле играет, давай-ка, брат, к берегу!!! Я тебе брому накапаю, — отмахнулся Агроном и принялся знаками показывать бойцам в остальных лодках, чтобы они тоже гребли к берегу.
Когда карапузы сошли но берег, Агроном уже стоял тут, скрестив руки но груди, и разглядывал невесть как очутившихся в здешних краях двух каменных истуканов с острова Пасхи. Подошедшему Фёдору он кивнул на них:
— Фёдор, зацени. Это, типа, наши древние короли — Маркс и Энгельс. — За их спинами раздался дикий скрежет — последняя лодка врезалась в песок с такой силой, что сидевший на носу Гиви по инерции вылетел на берег и шлёпнулся в траву.
Лагавас бросил бесполезные теперь весло, сошёл на сушу и принялся осматриваться вокруг, пока остальные обустраивали место ночлега.
Оставив недомерков шустрить по хозяйству, «большие» спустились к воде и устроили военный совет. Агроном показал рукой через речку:
— Как стемнеет, поплывём на тот берег. Нас там никто не ждёт.
Баралгин вполне резонно возразил бомжу:
— Да там, как стемнеет, чёрт ногу сломит. Не пойду я туда ночью.
А гном поддержал его:
— А днём там ещё хуже. Болото вокруг. Комары с кулак, хоботки — как карандаш, летит, звенит — уши от гула закладывает. Ты знаешь, как они кусаются?
Агроном неприязненно посмотрел на Гиви:
— А кому сейчас легко? Отдыхай, нерусский.
Гном замолк, обиженно сопя и ковыряя носком сапога мокрый прибрежный песок.
Вернувшийся к стоянке Лагавас направился прямо к ним:
— Слышь братва! Надо уходить.
Агроному не слишком понравился командный тон эльфа.
— На том берегу пьяные урки. Подождём, пока они заснут.
Но Лагавас только отмахнулся планов бомжа:
— Дело не в урках. Не нравится мне это место. Клёва нет. Дичь попряталась.
Гиви, все ещё бормотавший себе под нос изысканные оскорбления Агроному, пробурчал в сторону:
— Отдохнёшь с вами, как же.
Шедший
к костру с самоваром в руках Чук окликнул старших товарищей:— Дяденьки, вы Фёдора не видели? Он, кажись, в лес пошёл! Один!
Агроном повернулся к Баралгину и скомандовал:
— Сходи-ка, дружок, поищи нашего карапуза — не ровен час умыкнут его урки!!!
Баралгин нехотя отправился в лес, громко и матерно размышляя о несправедливости мира, но ему повезло: он обнаружил Фёдора за первым же деревом — тот лежал, растянувшись на травке и ковырял пальцем в носу.
Баралгин чуть не задохнулся от возмущения. Он подскочил к карапузу, схватил Фёдора за шкирку и рывком поднял того на ноги.
— Слышь, пацан, у нас все работают. Кто воду носит, кто дрова собирает. Может, тоже чем-нибудь займёшься? А, Фёдор? Ты не рановато задембелевал, а? Думаешь, все тут тебе обязаны? Будь уверен, это не так. Не отворачивайся от коллектива, Фёдор, — а то коллектив может по-своему использовать твою неудачную позицию!
Фёдор нащупал в кармане кольцо — оно почему-то придавало ему уверенности и даже наглости в такие моменты.
— Ничего не могу с собой поделать. Я начальник!
Баралгину ничья поддержка не требовалась, поэтому, держа Фёдора на весу левой рукой, правой он запросто засветил ему в глаз. На лице карапуза моментально появился синяк угрожающего размера, и воспитательная работа продолжилась:
— Начальник? Над кем? Мы не рабы, рабы не мы, Фёдор. Если ты плюнешь на коллектив, коллектив утрётся. Но если коллектив плюнет на тебя, ты утонешь.
Фёдор продолжал теребить кольцо в руке:
— Всё равно, я главный!
Баралгин перехватил Фёдора правой рукой, а освободившейся левой поставил ему синяк под другим глазом из соображений симметрии:
— Почему это я должен вкалывать за тебя? Сейчас я тебя проучу. — Фёдору «повезло» вдвойне, потому что для Баралгина он в данный момент был не только ленивым и жирным карапузом, но ещё и воплощением Агронома, предательски узурпировавшего власть в отряде.
— Ты чё, ещё не понял? Тогда держись, салага!!! Фёдор только вяло отмахнулся:
— Отстань от меня! Ты, часом, не педофил?
Тут уже и так не слишком выдержанный Баралгин рассвирепел не на шутку:
— Ну, это уже переходит всякие границы. Ты просто маленький испорченный мальчишка. Я говорю — не рановато задембелевал, а? Я ну, повернись, когда с тобой старший разговаривает. Я тебе задницу надеру!
Он принялся стягивать с Фёдора штаны. Тот задёргался, как припадочный:
— Да щас! Так я и знал! Стопудово педофил! У всех вас одинаковые методы!!!
Обеими руками он крепко держал свои брюки. Баралгин принялся трясти парня как грушу, пока из того не посыпались на землю плюшевый мишка, самокат-скутер, скейборд, компьютерная игровая приставка, пивные бутылки, замызганная «Камасутра в картинках» и пачка презервативов.
Баралгин уже впал в неконтролируемое состояние:
— Я тебя насквозь вижу! Я всё понял, кольцо разлагает неокрепшую детскую психику. Отдай его мне, а не то одно — смерть.
Вслед за колодой порнокарт из кармана Фёдора вывалилось и пресловутое кольцо, слабо сверкнув на солнце. Баралгин метнулся к нему, на мгновение ослабив свою хватку: