Братва. Пощады не будет

В коридоре что-то монотонно загудело.

– Вентилятор врубили, – в голосе Церковника сквозил сарказм. – Проветривают. Наше здоровье драгоценно для правосудия...

Он бережно свернул свой фасонистый пиджак и подложил под голову.

– Покемарю децал. День выпал суетливый.

«Если не приду ночевать трое суток, хозяйка квартиры поднимет хипиш, – вдруг подумалось мне. – Хотя нет. Во-первых, менты у нее нарисуются наверняка, а во-вторых, не так уж редко, не предупредив, оставался на ночь в других местах».

В памяти всплыл день, когда познакомился с Леной.

Это произошло месяца полтора назад. Получив очередную зарплату в школе, уплатил хозяйке вперед за комнату и стол, так как испытывал после лагеря непреодолимую неприязнь к столовкам. Решил немного проветриться. Карман грел «полтинник», впереди целый июльский вечер и завтрашний выходной, в душе звучат песенки из игрового репертуара «Одесских хулиганов» – в общем, налицо все условия, чтобы с легким сердцем пуститься на поиски приключений.

План был прост: сходить в киношку, а затем, если не проклюнется что-то более заманчивое, в кафе «Театральное» послушать музыку.

У кинотеатра «Совкино» любители французского эротического детектива образовали плотную извилистую цепочку. Бодро пристроившись за симпатичной девушкой в желтом плотно облегающем свитере, стал прикидывать свои шансы на знакомство.

Ближайший сеанс на электротабло погас. Девушка разочарованно пожала плечами и уже собиралась уйти, как я мягко тронул ее за локоть:

– Секундочку. Сейчас билеты будут.

Не дав времени на возможные возражения, исчез в толпе, лихорадочно отыскивая глазами какого-нибудь спекулянта билетами. Кинотеатр посещал частенько и знал всю эту братию в лицо. Наконец, заметив в толпе знакомую кепку, устремился к ней.

– Привет торговому дому! – по-свойски ткнул кулаком молодого перекупщика меж ребер. – Почем нынче товар?

Паренек снял кепку, задумчиво полюбовался ею и, вздохнув, решительно водрузил ее на место.

– Пустой. Все билеты толкнул.

– Кончай прибедняться. Сколько шкур сдерешь за парочку на этот сеанс?

– Гадом буду, расхватали вмиг... Есть два, но самому до зарезу. С телкой иду.

– Ну, как желаешь. Я думал, ты деловой...

Подающий большие надежды фарцовщик, явно прицениваясь, ощупал меня взглядом.

– За червонец, пожалуй, могу. Исключительно по дружбе...

– Ай-ай, – я укоризненно покачал головой. – Билет, помнится, котировался за рваный. Ну, шут с тобой, золотая рыбка. Держи пятерку и гони билеты. Да не жмись, как проститутка на выданье!

Паренек еще раз вздохнул и расстался со своим товаром.

Обладательница желтого свитера оказалась на месте.

– Все путем. Пошли, уже первый звонок был. – Я решительно увлек ее в кинозал.

Во время журнала мы познакомились. Ее звали Леной, работала она на кондитерской фабрике, но мечтала поступить в театральное училище.

Когда фильм начался, я про нее почти забыл, так как в кино всегда терял связь с окружающим, всецело уходя в сюжет. А картина была лихо закручена – с яростными погонями и страстной любовью между вспышками выстрелов.

Но после сеанса, когда мы вышли на расцвеченную неоном улицу, оцепенение с меня спало, и я стал галантно-учтивым, приятным кавалером.

Мы гуляли по историческому скверу, и я сам восхищался, слушая свой треп. Взгляд Лены понемногу теплел, а с лица сходило недоверчиво-настороженное выражение.

– А вот эта скамейка останется в памяти поколений, – продолжал я вдохновенно врать. – На ней обожал сидеть сам Павел Петрович. Сюда доносится гул плотины, слышишь, как таинственно вода бормочет. Она на пару вот с этими каменными глыбами массу сказок нашептала. Присядем.

– Ты романтик, – улыбнулась Лена. – Откуда все эти сведения?

– Недоверие – пережиток мрачных времен. Из-за него страдали даже умнейшие люди. Вспомним Коробочку Гоголя. Так что не искушай судьбу. Живи по классику: «Доверие – признак роста».

– По-моему, тот философ говорил «сомнение»... Ну да все равно. Судя по твоему росту, ты очень доверчив. На голову выше меня.

– Проверим! – Я встал со скамейки, увлекая за собой Лену. Мои руки скользнули по ее чудно-тонкой талии к волнующе округлым упругим бедрам. Лена чуть вздрогнула, но не отстранилась.

– Пожалуйста, Женя, не надо...

– Если женщина говорит «нет», то это значит – может быть, когда произносит «может быть», то это – да, а если говорит «да», то какая же она после этого женщина?..

Лена подняла затуманившийся взгляд, хотела что-то сказать, но слов не последовало – помешал поцелуй.

«Как обычно, слабый пол, он и есть слабый! – мелькнула у меня самодовольная мысль. – Ни одной осечки, как вышел с зоны».

Лена несколько смущенно рассмеялась:

– Я думала, ты только рассказывать байки хорошо умеешь... Но все одно – не бери в голову. Это ничего не значит. Минутная слабость.

– Я за минутные слабости! Только они дают силы бодро шагать по жизни. Неплохой тост, а? Его надо поднять. Давай заглянем в «Театральное». У меня как раз лишняя монета! Будущей артистке грех не побывать в театральном кафе.

– Почему ты решил, что я там не была? Ладно, согласна. Только за себя сама рассчитаюсь.

– Как желаешь. Настаивать пока не смею.

Поднявшись по проспекту до оперного, свернули к кафе. В уютном его холле монументом стоял швейцар.

– Граждане, местов нет, – встретил он нас словами, явно самому уже набившими оскомину.

Лена потянула меня за рукав: «Да ну их, обойдемся», но я услышал доносившиеся из зала бодрые старания ансамбля, который выступал здесь не часто, и отступать не спешил.

– Вот молодежь нынче пошла! – пророкотал сзади насмешливый голос. – Не умеет со швейцаром договориться. Дипломатически...

Эти слова принадлежали невысокому кряжистому рыжему мужчине лет тридцати в добротном сером шерстяном костюме. Вокруг его бычьей шеи был небрежно повязан цветной галстук «удавка». Двое молодых спутников говорившего стояли чуть сзади него и ухмылялись. Тот вразвалку подошел к швейцару и о чем-то с ним пошептался.