Братва

Мари подняла на меня полные слез глаза, но молчала.

– Только не вообрази, что ревную. Как человек интеллигентный, сохраню в памяти искреннюю благодарность за интим, что был между нами. Все понимаю: увидев твой восхитительный номер в клубе, у каждого мужика «телескоп» поднимется. А ты женщина слабая к знакам внимания... Другого не пойму – как ты смогла продать мою жизнь за побрякушки? Я ведь тебе не на децал зла не принес...

– Жизнь? – Неподдельное изумление в голосе Мари заставило меня засомневаться в сделанных выводах.

– Расскажи все, что говорил Иван Альбертович! Чем интересовался? – предложил я, закуривая «родопину».

– Да он всем интересовался. – Мари смешно наморщила лобик. – Тобой и другими, что имеют к тебе отношение. Не думаешь ли закрыть валютный счет в банке ЕАК. Говорил, что ты нахально нахрапист и совсем не считаешься с чужими интересами. Что аппетит слишком большой... Даже привычками и распорядком дня интересовался. Я не дурочка и поняла, что он хочет переманить к себе какие-то твои точки. Немного ограничить влияние... Но при чем тут жизнь?!

– Еще раз с прискорбием убеждаюсь, что у красивых женщин туго с серым веществом! – констатировал я. – На днях по приказу Ивана Альбертовича меня чуть не разрезали автоматной очередью! Вместе с Цыпой!

– Не может быть! – с отчаянием воскликнула прекрасная представительница идиоток. – Женик, не шути так!

– Детка! Камаев решил ограничить мою жизнь, а не влияние. И распорядок дня узнавал, чтобы облегчить работу своим киллерам!

– Я не знала! Честное слово, я не знала!!! – Мари разрыдалась, и мне почему-то даже стало ее жаль немного.

– Цыпа, налей девочке что-нибудь выпить. – Я озабоченно глянул на наручные часы. Они показывали почти двенадцать. Время явно начинало поджимать.

Мой партнер, не мудрствуя, взял из бара бутылку коньяку, плеснул полный фужер и почти насильно влил его в рот Мари. Она закашлялась, но рыдания наконец прекратились.

– Слушай сюда, милая. Ты считаешь, что лучше умереть мне, чем Камаеву?

– Нет! Нет, конечно!

– Тогда поступим так. Звони в офис Ивану Альбертовичу и назначь свидание через полчаса в доме на Первомайской. Бывала там? Вот и ладненько! Скажешь, что получила от меня весточку и хочешь посоветоваться... – Я поставил телефонный аппарат ей на колени и твердо, подавляя волю, посмотрел в расширенные зрачки стриптизерки. – Как выяснилось, нам с президентом ЕАК стало вдвоем тесно в Екатеринбурге. Одному надо уехать в Сочи! Действуй, детка, будь умницей!

Мари сделала все так, как велел. Голос, правда, при разговоре с Камаевым был у нее какой-то безжизненно-механический. Ну, да пустяки – Иван Альбертович должен иметь семь пядей во лбу, чтобы что-то заподозрить. А судя по тому факту, что он рискнул со мною разделаться, – этих пядей у него не было вовсе.

– Одевайся, девочка! Поедем на свидание. И выше головку – ты сегодня королева на моей шахматной доске! Цыпа, плесни-ка ей еще чуточку, видишь, маленькой нехорошо почему-то...

Для страховки «мерс» оставили отдыхать на стоянке, а поехали в «жигуленке» Мари.

– Имей в виду – работаю сам. Ты вмешиваешься лишь в крайнем случае, – инструктировал я Цыпу, с сосредоточенным видом крутившего баранку.

Второй фужер, видно, погрузил мою «королеву» в прострацию – она безвольно сидела на заднем сиденье, неподвижным взглядом уставившись в окно.

Сейчас никто не признал бы в ней всегда энергичную и веселую звезду ночного стриптиз-клуба.

– А если дом битком набит охранниками? – стараясь говорить беспечно, спросил Цыпа. – Не лучше ли мальчиков вызвать?

– Не дуй на воду, брат. И не держи за кретина! Я знаю об Иване Альбертовиче и ЕАК буквально все! – Уточнять источник информации в лице старшего оперуполномоченного Инина, естественно, не счел нужным. – Служба безопасности ЕАК насчитывает два десятка боевиков – в основном азербайджанцев по национальности. Все они задействованы на охране офиса и банка корпорации. Проживает Камаев с третьей женой и двумя дочерьми от предыдущих браков по соседству с офисом на улице Белинского. Где, ясно, взять его трудно. Кроме мордоворотов, там все следящей электроникой нашпиговано. А двухэтажный особнячок на Первомайской пустует, используется изредка для отдохновения души и тела президента – кутежей с приятелями и тайных плотских утех с молоденькими девушками. Он ведь сластолюбец, как все метисы... Правда, есть там вольер с овчарками. Но собаки в сад выпускаются только в шесть вечера, когда приходит ночной сторож. Над парадным входом большой козырек – так что, кто звонит, из окон не видно.

– Прямо оперативная ориентировка! – восхитился Цыпа, не догадываясь, что случайно попал в точку. – Ну а с двумя телохранителями мы справимся!

– Не сомневаюсь! – Я оттянул затвор «Макарова», загоняя патрон в ствол, и сунул пистолет за брючный ремень. – Внимание! Подъезжаем!

Железные ворота в сад, как и ожидал, были гостеприимно распахнуты настежь.

Голые деревья, почуяв весну, казалось, трепетно-томно шевелили ветвями в ожидании нарождающихся почек.

«Жигуль», тихо урча мотором, на малых оборотах подкатил к двустворчатым парадным дверям дома, построенного из белого силикатного кирпича.

Мы с Цыпой вжались в стену по обеим сторонам входной двери, а Мари, с осунувшимся бледным лицом, замерла манекеном на последней ступеньке невысокого крыльца, явно не зная, что делать дальше.

– Жми на кнопку переговорного устройства и сообщи, что приехала! – прошептал я, выдергивая шпалер из-за ремня.

Цыпа тоже изготовился, поставив «стечкин» на режим стрельбы одиночными.

– Кто? – раздался из репродуктора густой бас, должно быть, охранника.

– Это я, Мари. Иван Альбертович меня ждет.

Щелкнул замок, и дверь распахнулась. Я оттолкнул Мари в сторону и живым тараном влетел в холл. Гориллообразный охранник, видно в прошлом боксер-тяжеловес, профессионально уклонился от рукоятки пистолета, метившей ему в висок, и молниеносно ответил ударом в челюсть. К счастью, по инерции я продолжал двигаться вперед и мощный кулак лишь шаркнул по скуле. Церемониться времени больше не оставалось – в каждое мгновение мог появиться второй телохранитель.

Я поднял свою карманную гаубицу и выбросил грохочущий сноп огня в лицо горилле, навсегда отбив у него желание боксировать. Перешагнув через тело, ринулся по деревянной лестнице наверх. И спальня и кабинет Камаева располагались на втором этаже. Так как свидание с Мари у него намечалось не постельное, а деловое, сначала распахнул дверь в кабинет. Посередине комнаты застыл президент ЕАК, растерянно уставившись на направленный ему в живот ствол моего пистолета. В кабинете мы были вдвоем.

– Вот проходил мимо, – сообщил я. – Думаю: дайка навещу старого приятеля! Интеллигентные люди обязаны делать визиты вежливости. А твой холуй почему-то пускать не хотел.

– Прекрати кривляться! – Иван Альбертович смерил меня брезгливым взглядом и вернулся в кресло у длинных, во всю стену, книжных стеллажей. – И никакой ты не интеллигент. Самый банальный головорез, убийца! Но надо отдать должное, профессиональный. Недооценил, каюсь! Нет чтобы с Гариком еще нескольких ребят послать!.. Как понимаю, заявился меня убить и ограбить... На, держи, тварь!