Братья Дуровы

ния от них в радости. И веселый, добрый бог, служению которому я

посвятил жизнь, будет посылать людям смех — этот прекрасный дар,

обладающий вечной, никогда не умирающей радостью...

Клоун Анатолий Дуров все-таки иногда сам наслаждался ра¬

достью смеха. И примечательно, привлекали его не изысканные ко¬

медии, а простой народный юмор.

Известный режиссер народных развлечений А. Я. Алексеев-Яков¬

лев вспоминал, как веселился Дуров на масленичных гуляниях в

Петербурге. Гуляния эти обычно бывали на Царицыном лугу (теперь

площадь Марсового поля).

Стоит подробнее описать это любопытное место, тем более что оно

непосредственно связано с рассказом Алексеева-Яковлева.

На Царицыном лугу теснятся выстроенные на скорую руку доща¬

тые балаганы, театры, театрики, карусели, горы для катания, тракти¬

ры, киоски, палатки, прочие развлекательные торговые и питейные

заведения.

Вот вывеска аршинными буквами приглашает пить пиво завода

«Бавария». Люди толкутся у поставленной прямо на землю сорокаве¬

дерной бочки с простой, лаконичной надписью: «Эко пиво!» Не успе¬

вают закрываться двери за посетителями трактиров, чайных с про¬

дажей горячительных напитков.

Толпится народ возле балагана с тройным названием—«Театр,

цирк, зверинец». Здесь показывает свою силу «девица-геркулес», что

красуется на афише в ярком сарафане с трехпудовой гирей в каждой

руке.

Рядом, с рауса другого балагана зазывает дед:

«А вот, господа, разыгрывается лотерея: воловий хвост да два фи¬

лея!.. Еще разыгрываются часы о двенадцати камнях да на трех кир¬

пичах, из Неметчины привезены на дровнях! Еще разыгрывается чай¬

ник без крышки, без дна — только ручка одна! Настоящий китайский

фарфор! Был выкинут на двор, а я подобрал, да так разумею, что мож¬

но и фарфор разыграть в лотерею! Ну, ребята налетайте — мои биле¬

ты раскупайте!»

За балаганом — карусель, за ней «самокат» — двухъярусная кару¬

сель, и опять балаган с дедом-балагуром на раусе. Нет, не счесть всех

соблазнительных развлечений на Царицыном лугу!

Но, пожалуй, самое интересное — народный театр В. Малафеева.

Удивительный театр! Чего только он не показывает! На любой лад и

вкус: русские оперы — «Аскольдова могила», «Рогнеда»; инсцениров¬

ки былин и сказок — «Илья Муромец», «Добрыня Никитич», «Сад¬

ко», «Кагцей Бессмертный»; инсценированные романы Жюля Вер¬

на— «Вокруг Света в 80 дней», «Дети капитана Гранта»; обозре¬

ния— «Тайна Петербурга», «Путешествие в Москву»; пантомимы на

исторические, военные, патриотические, комедийные темы—«Пере¬

ход Суворова через Альпы», «1812 год», «Велизарий — римский полко¬

водец», «Кавказский пленник», «Снегурочка», «Проказы арлекина»,

«Веселая кутерьма» и много, много других занимательных вещей.

Репертуар театра В. Малафеева разнообразен, меняется часто. На

подмостках его выступают крестьяне-рожечники из Владимирской

губернии. Мужички-бородачи в лаптях и онучах, на своих берестя¬

ных рожках играют затейливые, как тонкие кружева, мелодии, кото¬

рые в старину на пирах играли да пели великие искусники — русские

скоморохи. Через века пронес и бережно сохранил народ эти изуми¬

тельные мелодии.

Здесь же пленяет виртуозной игрой Петр Невский — создатель

хроматической «невской» гармони. Подпоясавшись фартуком, он вы¬

ходит в облике продавца игрушек. Игрушки его не простые, с хитрым

намеком: купцу — весы, подрядчику — железная дорога, барыньке —

смазливый деревянный гусар.

«Игрушки, игрушки славные, занятные и забавные! — поет-при-

говаривает Петр Невский. — Есть прехитрые игрушки позабавиться

от скуки!..»

Клоуны Дементий Лавров и Николай Филиппов — неизменные

любимцы посетителей народного театра Малафеева. Однако даже их

затмевает соло-клоун, который в специально выпущенной афише

возвещает о себе:

Не следует думать, что автор анонса беспомощен в стихосложении.

Вирши его нарочито неуклюжи, зато доступны и броски. Зрители на¬

родного театра не пройдут мимо такого рифмованного извещения.

В день выступления Анатолия Дурова театр Малафеева до отказа

был полон. Те, кому не достались билеты, «прорвали шлюзы» контро¬

леров и заняли стоячие места в проходах.

Пора начинать представление. Оркестр приготовился играть тор¬

жественную увертюру перед выходом того, кто обещал изумить всех

«фурорной новостью». Однако узнать ее пришлось не публике, а

режиссеру Алексееву-Яковлеву.

— Дуров пропал... исчез! — испуганно сообщил помощник режис¬

сера.

— Как исчез? Полчаса назад он был в артистической уборной,

говорил со мной...

— Оставил свой чемодан с костюмами и... пропал. Говорят, за

ним заехал высокий, полный господин в шубе.

— Наверно, Варламов... дядя Костя хоть кого увлечет.

Алексеев-Яковлев не ошибся. Артист императорского Александ¬

рийского театра, прославленный комик Варламов, или, как его все

звали, дядя Костя, близко сдружился с Дуровым. Вместе они не раз

выкидывали коленца, хоть кого приводившие в изумление.

— Любители они с гор кататься. Надо их искать там... — решил

режиссер и отправился к каталям.

Катали, хорошо знавшие в лицо и Дурова и Варламова, утвержда¬

ли, что на горах они не показывались. Алексеев-Яковлев повернул

было обратно, когда внимание его привлекла толпа, из гущи которой

раздавались взрывы хохота. Режиссер подошел ближе и обомлел: в