Братья Дуровы

генералом Грессером. Произошел такой диалог:

— Вы разбрасываете по городу какие-то штучки, похожие на

монеты, со своим изображением. Правда ли это?

— Правда, ваше превосходительство...

— Какая цель ваших демонстраций? — насупился генерал.

— Просто хочу оставить петербуржцам нечто осязаемое о себе.

Позвольте, ваше превосходительство, предложить вам один из таких

жетонов.

— Благодарствую, я уже имею...— генерал кивнул на свой

стол.— Прошу вас положить этой памяти предел. Вы вносите сумя¬

тицу, творите сумбур... Есть у вас еще эти штучки?

— Есть, ваше превосходительство!

— Так потрудитесь их выбросить.

— Слушаюсь...

Дуров ушел от градоначальника и в тот же день снова раз¬

брасывал свои медальки.

Вновь пришлось явиться к Грессеру.

— Вы что же, издеваться надо мной вздумали?

— Простите, ваше превосходительство, я не понимаю вас?

— Опять расшвыривали свои штучки!

— Да, ваше превосходительство, но я считал своим долгом вы¬

полнить ваше распоряжение.

— ??!

— Вы приказали выбросить остаток, вот я и выбросил все что

было...

И последний пример. Случай почти анекдотический, с драмати¬

ческим началом и комедийным финалом. В нем с особенной силой

проявилась противоречивость натуры Анатолия Дурова: непосред¬

ственность чувств и расчетливая воля и, наконец, неизменный, все¬

побеждающий юмор.

Артист шутливо назвал этот случай «Дуэль из-за козла». Но,

пожалуй, вернее было бы название «Театр для себя», хотя главный

участник этого происшествия мог поплатиться жизнью.

В цирке Чинизелли шла премьера, «гала-представление», как

сообщали афиши, знаменитая «Война животных» Анатолия Дурова.

Публика весело смеялась, глядя на забавную суматоху, которую

устроили козлы, бараны, гуси, индюки, петухи, куры.

— Все происходит честь честью, как на настоящей войне,— пол¬

ководцы проигрывают битвы, интенданты воруют, солдатики голо¬

дают...— комментировал клоун.

Однако среди зрителей нашлись и недовольные. Когда клоун

уводил незадачливого полководца — козла в стойло, навстречу по¬

пался молодой офицерик. С вызывающим видом он не пожелал

уступить дорогу. Козел чуть не сбил его с ног.

— Нахал! — закричал офицерик.

— Бедный козлик! — рассмеялся Дуров.— Твой тезка тебя не

признал...

— Клоун, ты разговариваешь с офицером!

— Козел, ты разговариваешь с дворянином! — Дуров решитель¬

но отвел поднятую на него руку.

На следующее утро Дуров принял секундантов подпоручика

Шмидта.

Вскоре на даче в Финляндии состоялась дуэль. Корреспондент

одной из столичных газет сообщил такие подробности.

Когда секунданты предложили покончить дело миром, Дуров

заявил:

— Хотя убийство в какой бы то ни было форме противно моим

убеждениям, но безнаказанно оскорблять себя я никому ие позво¬

лю!— И, обратившись к врачу, не удержался от шутки:—Хорошо,

если секунданты имеют длинные ноги!

— Почему? — спросил врач.

— Им ведь приходится отмерять расстояние...

Несмотря на драматичность минуты, все рассмеялись.

Стоит ли говорить, что при таком настроении дуэль закончилась

благополучно — выстрелами в воздух. Все участники сцены по при¬

глашению дуэлянтов отправились в ресторан отпраздновать заклю¬

ченное примирение.

Итогом происшедшего, наверно, больше всех остался доволен

Дуров: он любил, когда о нем упоминали в печати.

Начало XX столетия... Современники говорят с гордостью:

«Наш век —век пара и электричества».

Паровая машина и электричество свершают победный переворот

в жизни. Лапотная Россия меняет свой облик. Стальные пути пере¬

секают степи и тайгу Сибири. «Чугунка» пробирается все дальше

и дальше, в самую глухомань. В городах появился трамвай.

Могучие паровые молоты и прессы заменяют ручной труд, элект¬

ромоторы движут станки на заводах и фабриках. И локомобили уже

не большая редкость в сельском хозяйстве.

Покорный ветрам, романтический парусный флот уступает место

многотоннажным пароходам. Даже недоступный воздушный океан

начинает подчиняться людям. Наполненные водородом дирижабли

поднимаются в небо, и вовсе невероятное: аэропланы — аппараты

тяжелее воздуха — уже не секунды, а долгие минуты летают над

землей.

Перемены и в домах обывателей. Давний символ домашнего

уюта — керосиновая лампа под абажуром — кажется нелепым ана¬

хронизмом; электросветильники заменяют уже и уличные газовые

фонари.

Век электричества чувствуется и в искусстве. Зародился новый

вид искусства — живая фотография,— которому оптимисты пред¬

сказывают великое будущее. Заведения, где демонстрируют это

новое чудо,— биоскопы и синематографы — повсюду растут как

грибы.

Новые веяния коснулись и цирка. И тут многое изменяется, от¬

дает дань ставшему крылатым магическому слову — «модерн».

Меркнет державшаяся в веках слава конного цирка. И даже в

лучших цирках заметно пустеют стойла в конюшнях. Лишь по тра¬

диции и для большей парадности открывается представление кон¬

ным выездом. Однако и этот номер модернизировался.

От Гаэтано Чинизелли его сын Сципионе Чинизелли унаследовал

титул директора. Но на афишах красуется еще имя «госпожи дирек¬