Братья Карамазовы том 2 (продолжение)

В ресторане Иван Федорович долго не задержался. Закончив вечерний обед, он поднялся обратно в свой номер и лег на кровать и мысли о бытии его сразу одолели. «Сегодня, – размышлял он, – «я Карамазов, а завтра господин Святозаров Иван Николаевич из Тверской губернии. Ни брата, ни сестры, ни жены, ни сына у меня теперь нет, родители мещане давно померли (это Софья Перовская придумала). Значит сегодня последний мой день – день, который завершает мое детство и молодость, все это теперь раствориться в утреннем тумане новой жизни».

Весь следующий день Иван Федорович был весь в бегах. Он переоформлял все имущество на жену Екатерину Ивановну. Пришлось идти за ней, нужно было не только ее присутствие, но и ее подпись. Она долго не хотела, плакала и все-таки пошла. Себе же он оставлял только деньги и то трудность, когда пришлось с Карамазова на Святозарова перевести все, что были деньги в Адмиралтейском банке то и тут необходимо было присутствие получателя, но как объяснить, что Святозавров и Карамазов одно и тоже лицо тогда пришла мысль перевести всю сумму на предъявителя. День спустя пришлось заняться поиском квартиры. Не скоро, но нашлась не далеко от Сенной площади. Однокомнатная, не больших размеров очень уютненькое жилище.

В этот же день он в нее и въехал и послал к Софье Перовской дворового мальчишку с запиской, в которой указал адрес, где теперь будет жить. И стал поджидать ответ от нее. Но случилось непредвиденное, под вечер у него случился припадок белой горячки.

Он встал с кровати и стал кружиться, подняв руки вверх не в состоянии себя контролировать. Движения его были хаотичны, потом начал плясать, а в завершении того стал топтать тараканов. Ему почудилось, что они везде и даже на нем, тогда он разделся до гола и хотел было лечь в кровать, но открыв одеяло увидел на простони множество червей. Уставший весь в ознобе Иван Федорович просто рухнул на пол, все тело его трясло и так заснул. Проснулся через четыре часа, не помня себя обнаружив, что он был не в силах говорить, а только мычать. Выпив порошки, оставленные доктором, Иван Федорович (еще лихорадило и болела голова) снова уснул.

Снова проснулся Иван Федорович от настойчивого стука во входную дверь. «Она завет поди, прислала кого-то» – подумал он и встав с кровати накинув халат пошел открывать дверь. На пороге стоял Желябов.

Здравствуйте! – Сказал он, – Нужны деньги на зарплату членам Исполнительного комитета. Он назвал сумму.

Ивана Федоровича всего передернуло.

Мм, мм, мм. – промычал он, и пошел в комнату за чековой книжкой. «А, где она? Почему не пришла?» – подумалось ему.

Она по другим делам ушла, – угадывая его мысли ответил Желябов.

Доставая из кармана пиджака чековую книжку, он вспомнил, что она под старой фамилией и нужно идти в банк, снять наличные и оформить новый финансовый документ. Вернувшись в переднюю, он снова промычал и пошел обратно в комнату одеваться.

Здоров ли ты? Так денег выдашь? – в нетерпении крикнул ему в след Желябов.

Одевшись в тройку, Иван Федорович вернулся в переднюю снова промычал и одел свое черное шерстяное пальто и валенки. Взяв за руку Желябова и вывел его из квартиры. На улице поймав извозчика, Иван Федорович снова промычал и про жестикулировал ему дав понять, чтоб он их вез в банк. Старик с трудом понял куда нужно ехать и сани тронулись в путь.

В Адмиралтейском банке долго не понимали, о чем просит их клиент пока не дали ему ручку и бумагу. Когда все прояснилось, тогда и выполнили все его желания. Как только Желябов получил деньги он тут-же ушел не распрощавшись. Иван Федорович остался один он закончил дела с банком и пошел в ближайший трактир. Походы в рестораны были закончены, ныне он не господин Карамазов, а товарищ Святозавров, а значит теперь нужно жить по-иному на тридцать рублей в месяц. Пообедав, а он не позволил себе пить, вернулся к себе в квартиру. Три дня он не мог ничего сказать, но потом начал выдавливать из себя отдельные слова. Болезнь его очень измучила, но никто к нему не пришел, а он ждал ее, очень ждал. Даже хотел снова писать записку, да как-то все откладывал на потом.

Она пришла на шестой день его ожидания. Все это время он ел, пил, гулял по Невскому.

Еле вырвалась к тебе, столько хлопот с этой лавкой, все надо тайно делать, а как, когда столько земли из-под мостовой выкопали. Вот на ходу все изобретать приходилось. Ну ты рад, что я пришла? – сказала Перовская с порога.

Наконец-то, – и Иван Федорович крепко сжал ее в своих объятьях, – царица мая преблагая, ели б ты только знала сколько я выстрадал в ожидании тебя.

Все, все, я здесь, страдания закончились, – с улыбкой сказала Перовская, когда он ее отпустил она стала спешно раздеваться. – времени у нас мало, так что иди застилай свою кровать.

Выйдя из передней, она увидела, что Карамазов уже лежит под одеялом. Перовская подошла и сказала, чтоб он отвернулся, потому что стесняется. Он тут же выполнил ее просьбу, а она стала снимать сначала свитер, потом свое черное с белым воротничком платьице. Как только Перовская присоединилась к Карамазову, то снова, без всяких прелюдий началась безудержная лошадиная гонка. Он выплеснул на нее столько страсти, что она еле переводила дух. Но это длилось не долго, буквально через час она села на кровати и сказала: «все, закончили на этом. Нужно и о деле поговорить», и уже встав начала одеваться

О каком деле? Если о деньгах, то я выдам. Сколько надо? Только иди сюда, – сказал Иван Федорович.

Нет, не о деньгах.

А о чем тогда?

О твоем братце.

А чего о нем говорить, он Христа исповедует и чужд социальным идеям.

В том то и дело, что он не социалист, и очень опасен для нас.

Да чем звезда моя? Он безобиден ну как ребенок.

Да вот в том-то и дело по наивности своей чуть ли всей столице не растрезвонил что ты царя хочешь убить.

Да кто ж ему поверит.

В полиции поверят.

А он в полицию не пойдет, это я точно знаю.

Зато другие могут пойти, например, твоя жена, чтобы вернуть тебя к себе. Потому ты должен нам и себе помочь устранить его.

Это ж единственная моя родня. Царица моя, помилуй.

Нет у тебя больше родни, как на нелегальное положение перешел, а он угроза всему делу, так что помоги немного.

Да как? Самому пойти и кончить брата?

Я же сказала помоги, а не сделай. Уберет его Тимоша, он этим у нас занимается. А ты записку только напиши, что мол ждешь его у Конюшенного моста для важного разговора. И все mona mi.

Да…я…как-то…он же брат мне…а я… вот так –, Тут Иван Федорович заходил по комнате растирая руки.

Да не нервничай, напиши записку, а там уж не твое дело будет.

Не могу я сейчас вот так – раз и все.

А как?

Ну денек, другой посидеть надо, обдумать там, с духом собраться что ли.

Да некогда думать, дело нужно делать. Что совесть замучила? Так ты про совесть-то забудь. Ты же знал на что шел – пощады не будет никому, иначе своего не добьемся. Ты понял меня?

Мне бы выпить надо, а-то как-то руки треклятые не слушаются.