Братья крови

Князь нахмурился. Будучи до обращения охотником, он сохранил непримиримость к бесконтрольному утолению жажды кровными братьями.

– Так ли, княже? – Слова Амвросия озадачили меня не на шутку. – Может, людишки шалят? Маньяк какой-нибудь завелся?

– Обижаешь, Андрий, – Амвросий грустно покачал головой. – Людишки не ведут себя так. Понимаю, сатанисты всяческие да идолопоклонники плодятся нынче, что грибы под теплым дождиком. Только зверье ни с чем не перепутаешь. Я Семену поручил проверить все дотошно. Он скоро уж как седмицу их выслеживает.

Тут я кивнул. Если киевский Князь поручает что-либо Семену, дело серьезное – дальше некуда. Бывший казак-пластун, инициированный во время Крымской войны, принадлежал к числу птенцов Амвросия, но жил особняком – на Троещине. В прочих районах Киева, смеялся он, слишком скучно и благолепно. И лишь благодаря ему, а вовсе не доблестной столичной милиции, в этой части города установилось какое-то подобие порядка, поутихла преступность. Семен разбирался с бандами разнузданных отморозков просто и эффективно. Десяток сломанных рук и ног, две-три свернутые шеи у самых отъявленных подонков, или, как он сам называл их, «борзых». В ночных прогулках его сопровождал кровный слуга, Сергей по кличке Серёга-ДШБ [28] —личность тоже весьма неординарная и примечательная.

28

ДШБ– десантно-штурмовой батальон.

– О чем задумался, Андрий?

– Семена давно не видал, – усмехнулся я. – Что он говорит, кстати?

– Еще повидаетесь. А говорит он, что звери не наши, залетные. Приехать издаля вряд ли сумели бы, а вот из лесов выйти – запросто. Совсем, видать, обезумели с голодухи, если в стольный Киев-град подались. Уж лучше шагали бы до самого Лемберга [29] . Глядишь, Каминьский приветил бы убогих, – брюзгливо проворчал Князь. – Он же европейские ценности исповедует, куда ужо нам, азиатам немытым…

29

Старое название города Львова.

Он вздохнул. Продолжал:

– Заявились один зверь или два. Месяца полтора тому назад. Где-то так. Сперва страх еще не до конца потеряли – прятались, в открытую не нападали. Кто его знает, чем питались? Но терпели. Могли потихоньку на людишек бездомных, что по подвалам ночуют, охотиться. Кто их считает? Одним больше, одним меньше… А теперь или раздухарились, или от голода вконец обезумели. Двадцать три трупа за позапрошлую седмицу. Куда же это годится?

Я вдруг вспомнил московскую ночь, когда подвергся нападению бист вилаха. Холодок нехорошего предчувствия пробежал меж лопаток.

– А скажи, княже, – осторожно поинтересовался я. – Трупы людские осматривали? Их точно звери убивали, а не кто-нибудь еще?

– Что это ты сегодня за тварей мерзких заступаться вздумал? – Амвросий удивленно вскинул бровь. – Не узнаю тебя, Андрий! Само собой, осмотрели. Высосаны досуха…

– Досуха?

– А как еще быть может, ежели стая зверей на человека набрасывается? Укусы, опять же. Их ни с чем не спутаешь. Поди, стая бродячих собак обгрызет тело, но кровь пить не станет. Да к тому же мне донесли, три случая наблюдалось, когда мертвецы восставали. Двое прямо в морге бродить удумали. Хорошо, что в одном санитар спиртом нарезался до бесстрашия, но не до бесчувствия. Ножку от табурета отломал и заместо кола осинового использовал.

– Удачно?

– Удачнее не бывает. Упокоил проклятущего. Зато во втором морге сторожа полохливые попались, ровно зайцы. Милицию вызвали. А те как понаехали! Стрельбу подняли!

– Неужто, княже, киевская милиция серебряными пулями пистолеты заряжает?!—Несмотря на всю серьезность положения, рассказ Амвросия начал меня забавлять.

– До этого пока дело не дошло. Очередь из АКМ в голову любого из кровных братьев упокоит, не говоря уже о зверье, – хмыкнул Князь. – Хотя кто его знает? Может, и начнут? На третий случай, когда мертвец в родном дому среди ночи из гроба поднялся, уже СБУ [30] приезжала. Те быстро справились. На удивление быстро. И без особого шума.

30

СБУ– служба безопасности Украины.

– Чему же тут удивляться, княже? Если уж в российской ФСБ отдел создали по борьбе с нечистью…

– Откуда прознал?

Вместо ответа я протянул Амвросию визитку полковника Спицына.

– Что за ересь? – Князь недоуменно уставился на белый картонный прямоугольничек. – Иль ты шутки со мной шутишь? Что еще за белый чаровник?

– На самом деле он полковник ФСБ. А это для прикрытия. Для маскировки, как у зайца-беляка шкурка.

– Да? И где же ты с ним повстречался?

– В Белокаменной, княже.

– Почему молчал? – посуровел Амвросий.

– Так я и рта открыть не успел, как ты про зверей речи повел.

– Да? Это точно, – он потер старый шрам на щеке, оставшийся от прикосновения серебряного распятия. – Ладно. Дальше разговоры разговаривать некогда. После все мне поведаешь без утайки. Московские дела московскими делами, а у нас тут своих хлопот полон рот. Сколько тебе времени надобно, чтобы собраться?

– Так я всегда готов, княже.

– Иного ответа и не ожидал от тебя, Андрий. Одежонку поудобнее не желаешь? – Амвросий с сомнением оглядел мой замшевый пиджак и шелковый шейный платок. – Щеголеват ты стал, чистый франт.

Я не ответил. Одним движением скинул пиджак и отправил его в темный угол, словно бесполезное тряпье. Взмахнул пару раз руками, проверяя – не стесняет ли движения батистовая рубашка.

– Готов я. Бедному собраться – подпоясаться. Только…

– Что?

– Переобуться бы. У туфель подошва скользковатая.

Мы, вампиры, не страдаем от холода в отличие от людей. Одежа, красивая и удобная, для нас, главным образом, вопрос престижа и, в какой-то мере, эстетики. Конечно, по сравнению с Амвросием, который последние шестьсот лет предпочитал домотканые рубахи из небеленого полотна и просторные порты с гашником, какие носили на Руси еще до Крещения, я, наверное, выглядел франтом. Но в глазах большинства кровных братьев я одевался скромно и неброско, хотя и со вкусом. Многие киевские и московские мои собратья вообще считали: если на тебе костюм не авторской работы от известного модельера за добрый десяток тысяч североамериканских долларов, то ты либо нищий, либо неудачник, а скорее и то и другое вместе. Для меня же главным в наряде было и оставалось удобство. Конечно, приходилось помнить о богатых клиентах, которым тоже порою полезно пустить пыль в глаза. А во всем остальном – костюм тем лучше, чем комфортнее себя в нем чувствуешь.

– Вон, возьми сапоги в углу, – первый раз за время нашей беседы улыбнулся Князь.

Пока я переобувался, Амвросий поднялся, потуже затянул тисненый поясок и одернул рубаху. Его брови на миг сошлись к переносице, и я догадался – созывает птенцов. А они, по всей видимости, находились где-то неподалеку, ибо, когда я вышел вслед за старшим товарищем в широкую прихожую, то увидел и радостно скалящегося Селивана, и Семена, хмурого и сосредоточенного, и кривоногого Джамиля, крымчака, невесть каким ветром занесенного в Киев еще в эпоху «потемкинских деревень», и простоватого с виду (но только с виду!) сибиряка Афоню, инициированного Амвросием в сорок первом году, сразу после входа в город гитлеровских войск. К слову сказать, Афоня с Семеном в годы Великой Отечественной здорово попартизанили, испросив особого разрешения киевского князя. Работая на пару, они уничтожили столько высших офицеров вермахта, что вполне могли бы удостоиться звания Героя Советского Союза, если бы захотели. И вдвоем упокоили одного известного германского вампира, вздумавшего усилиться до немыслимых высот за счет славянской кровушки.