Братья Львиное Сердце [перевод Б.Ерхова ]

Юнатан сидел в траве, обхватив колени руками. Он сидел спокойно и, казалось, не собирался уходить отсюда весь вечер, сколько бы воинов Тенгила ни прохаживалось у него за спиной.

— Почему ты не хочешь идти и сидишь? — спросил я.

— Потому что мне нравится здесь, — ответил Юнатан. — Потому что я люблю эту долину в сумерках. И прохладный воздух, в котором купается лицо, его я тоже люблю. И колючий шиповник, от которого пахнет летом.

— И мне, мне он тоже нравится, — признался я.

— И еще я люблю цветы в траве, и деревья, и луга, и леса, и маленькие красивые озера … я люблю смотреть, как восходит солнце и как оно садится, как светит луна, как сияют звезды, да и много еще чего — разве вспомнишь!

— И мне, мне тоже это нравится, — повторил я.

— Разве только тебе. Всем людям! И если им не нужно ничего больше, то скажи мне, почему они не могут жить спокойно, почему обязательно должен появиться Тенгил? — Я не мог ему ответить, и Юнатан сказал: — Ладно! Нечего сидеть! Пойдем лучше в дом!

Но мы не могли просто взять и пойти. Мы не знали, как там дела у Маттиаса и где сейчас Толстый Додик.

Стало совсем темно. Возле дома горел фонарь.

— Он держит его высоко. Значит, никаких додиков, сказал Юнатан. — Бежим!

Но едва мы пробежали несколько метров, как фонарь молнией врезался в землю, и мы замерли на месте. Послышался стук копыт: ехали галопом. Потом стук пропал, кто–то заговорил с Маттиасом. Юнатан крепко подтолкнул меня кулаком в спину.

— Иди туда! — шепнул он. — Иди к Маттиасу! Сам он скользнул в гущу зарослей.

А я, испуганный и дрожащий, пошел на свет фонаря.

— Да вот вышел подышать свежим воздухом, - послышался голос Маттиаса. — Сегодня такой прекрасный вечер.

— Вечер прекрасный? — ответил ему грубый бас. — А знаешь, что полагается тем, кто гуляет после захода солнца, а? Смертная казнь, понял?

— Ты старый наглый дед, вот ты кто! — подхватил другой голос. — Кстати, где сейчас твой мальчишка?

— Вот он идет, — сказал Маттиас. Я уже подходил к ним. И, конечно, сразу узнал тех двоих на конях — Ведира и Кадира.

— Ну как, сегодня ты не собираешься в горы посмотреть на луну, а? — спросил Ведир. — Как тебя зовут, маленький плут, ты нам так и не сказал?

— Меня зовут просто Сухариком, — ответил я. Я ничего не опасался, никто не знал меня под этим именем, ни Йосси и ни кто другой, только Юнатан и Маттиас.

— Ты и вправду cyxaрь, — сказал Кадир. — А скажи, Сухарь, как ты думаешь, зачем мы приехали?

У меня ноги подкосились.

Наверное, они пожалели, что отпустили меня в прошлый раз, подумал я, а теперь приехали, чтобы забрать и посадить в пещеру Катлы, зачем же еще им приезжать.

— Так вот, заруби себе на носу, — продолжал Кадир.
–  Мы объезжаем долину по вечерам, чтобы присматривать, как повинуются люди приказам Тенгила. Твой дед, видно, стал туго соображать, может, ты втолкуешь ему, что случится с ним да и с тобой тоже, если вы не будете сидеть дома, как положено, после наступления темноты.

— И учти! — добавил Ведир. — Еще раз ты так легко от нас не отделаешься, если мы застанем тебя не там, где надо, запомни накрепко, Сухарь! Дед твой, жив он или мертв, кому какая разница. А ты еще молод и, верно, хочешь вырасти в доброго воина, а?

Воина Тенгила, ну нет, никогда, скорее умру, подумал я, но ничего такого не сказал. У меня сердце сжималось от страха за Юнатана, я не осмеливался перечить им и поэтому угодливо ответил:

— Да, конечно, хочу.

— Вот и отлично! — сказал Ведир. — Тогда приходи рано утром к речным воротам и сам увидишь Тенгила. Завтра он прибудет сюда на золоченой ладье по реке Изначальных Рек и причалит к большой пристани.

И они поехали. Но Кадир в последний момент придержал коня.

— Эй, слышь, старик! — прокричал он входившему в дом Маттиасу. — Тебе не встречался такой красивый светловолосый юноша по имени Львиное Сердце, а?

Я держался за руку Маттиаса. и почувствовал, как дед вздрогнул, но ответил он спокойно:

— Не знаю я никакого Львиного Сердца.

— Ага, понятно, — продолжал Кадир. — Но вдруг ты встретишь его ненароком? Ты знаешь, наверное, что ждет тех, кто его укрывает? Смертная казнь, понял?

Маттиас захлопнул за собой дверь.

— Смертная казнь, смертная казнь. У них только одно на уме.

И едва снаружи стих стук копыт, как он снова стоял на углу с фонарем, а потом в дом вошел Юнатан; он расцарапал руки и лицо, но был доволен и рад, что все обошлось и что Бьянка уже летит над горами.

Поздно вечером мы сели ужинать. В кухоньке Маттиаса.

И с открытой дверкой тайника, чтобы Юнатан мог тотчас спрятаться, если заявятся непрошеные гости.

Но сначала мы пошли с Юнатаном на конюшню. Было очень приятно смотреть на лошадей: они снова оказались вместе. И стояли голова к голове. Словно рассказывали друг другу, что им пришлось пережить. Я дал им овса. Юнатан хо тел остановить меня, но потом махнул рукой.

— Пускай полакомятся в последний раз! Но овес, овес в Шиповничьей долине лошадям не дают.

Когда мы вошли в кухню, Маттиас ставил на стол большую корчагу с супом.

— Больше ничего нет, да и суп–то–одна вода, - вздохнул он. — но она по крайней мере теплая.

Я оглянулся, где же котомка? Я вспомнил, что в ней лежит. А когда выложил на стол лепешки и баранину, оба они – и Маттиас, и Юнатан–вздохнули, и глаза у них засветились. А я обрадовался, что смог устроить им что–то вроде праздника. Я нарезал окорок крупными кусками, и мы принялись за еду и ужинали супом, хлебом и окороком, мы ели и ели. И никто ничего не говорил долгое время. Но наконец Юнатан сказал:

— Подумать только, как хорошо наесться досыта! Я почти забыл, что значит быть сытым.

Мое лицо, наверное, сияло от удовольствия, в первый раз я почувствовал, что приехал в Шиповничью долину не зря, что поступил правильно и хорошо. А потом мне снова пришлось рассказать о своих приключениях — обо всем, что случилось, с минуты, как я выехал из Рыцарского подворья, и до того, как Ведир и Кадир проводили меня к Маттиасу. Вообще–то я уже все рассказывал, но Юнатан хотел послушать меня еще раз. И долго смеялся над Ведиром и Кадиром, как я и ожидал. Маттиас смеялся тоже.