Братья-медвежата

– Ну и не верь! – проворчал Пашутка, перестав сопротивляться весу тяжёлой материнской лапы.

Он закрыл глаза, но уснуть не мог ещё очень долгое время. Ему виделся огромный силуэт медведя великана, рушившего деревья и вброд переходившего самые глубокие и быстрые реки. Страх, какой он чувствовал на берегу реки, преобразился в отвагу. И теперь этим медведем стал сам Паша, а каждый лесной житель знал его и боялся. Так выдумки незаметно для самого медвежонка превратились в крепкий сон.

Лишь зоркий соколёнок, решивший не спать всю ночь и охранять с воздуха медвежью семью, кружил высокого в небе. Стремительный силуэт его, иногда, пролетал на фоне большой луны.

Пчелиный мёд

Прошла ещё одна неделя. Даже в самых непролазных чащах, где густым криволесьем поросли угрюмые деревья, а солнечный свет с трудом продирался сквозь цепкие, многочисленные сучья – даже там растаял последний снег.

Чужак больше не появлялся на берегу проснувшегося озера. Не было никаких его следов, хотя Быстрик неутомимо кружил поблизости, зорко высматривая каждую травинку, а медведица регулярно наведывалась к медвежьим столбам, разузнать последние новости. Чужака никто не видел. Будто и не было его никогда. Медвежатам уже стало казаться, что то было лишь видением и никакого страшного медведя с зарубцевавшимися шрамами по всему телу на самом деле не было. И всё же, прожившая много зим старая медведица, не отпускала детей далеко от себя, постоянно присматривала за ними. Особенно приходилось следить за непоседливым Пашуткой. В последнее время тот сделался ещё более беспокойным: шумно игрался, ломая молодую поросль, представляя себя гигантом выше леса. Не сразу слушал оклики мамы, увлекаясь рискованными играми.

– Наверное, он храбрый и сражался с другими медведями! Вот откуда у него эти шрамы! Да! – ревел он, давно превративший встречу с чужаком у себя в голове в нечто сказочное.

– Зачем ему сражаться с другими медведями? Ведь всегда можно жить рядом – еды много. Наоборот надо защищать друг друга! От… от врагов всяких! – противопоставлял ему младший брат.

– Как зачем?! Ничего ты не понимаешь! – с досадой отмахивался Пашутка, – Потому что он сильный! Р-р-р-р, как я!

– Бу-бу, – бурчал в ответ Мишутка. – Как же не понимаю. Тебе лишь похвастаться! И не такой ты сильный, как он. Лучше бы учился быть внимательным и осторожным!

– Да кому она нужна? Осторожность! Эх-х!

Не дослушав своего брата, Миша отвлёкся на удивительную трещину в пеньке. Гуляющий на воле ветер, попадая в её западню, издавал странные, свистящие звуки, которые и привлекли любознательного медвежонка. Иногда свист был тонким, дрожащим, как осиновый лист, а иногда гудение казалось таинственным и как будто пришедшим откуда-то глубоко из-под земли. Заинтересовавшись музыкальным инструментом, сотворённым всесильной природой, Мишутка на минуту потерял бдительность, а когда вновь поднял голову, то никого вокруг себя уже не увидел.

Всё то время, пока он изучал гудящий под ветром пенёк и сам дул на него, стараясь вызволить на волю какие-нибудь ещё звуки, ему казалось, что брат его где-то здесь, рядом, как и мама. Однако мама оказалась довольно далеко на берегу, вылавливая редкую рыбу, а Пашутка же пропал неизвестно куда.

Обратившись к стоящим торчком ушам и заработав носом, Миша принялся крутить головой по сторонам, а затем и сам начал вертеться, но ничего не увидел и не почувствовал. Брата не было.

– Паша, – позвал он, – Пашутка! Где ты?

Никто ему не ответил. Оказавшегося в одиночестве медвежонка хлестнул жгучим холодом страх, от чего целая тьма мурашек затопала по всему телу. Тут же окружающие деревья показались ему перевоплотившимися злыми духами, задумавшими что-то недоброе. Угрюмыми, жуткими стали они, впитав в себя весь солнечный свет и, как будто, стало так темно, как бывает только в пасмурный день.

– Не смешно! Куда ты спрятался! – нарочно бодрым голосом опять позвал Мишутка. Он боялся спрыгнуть с пенька, но и оставаться на нём было страшно. И только добрый медвежий дух, какой так же существовал наравне со злым, подбадривал медвежонка.

– Паша!

Тревожный шум раздался сзади: затрещали ломающиеся ветки, послышались чьи-то приглушённые шаги, переходящие в бег. Сердце у медвежонка забилось сильнее, и едва он успел повернуться, как был сбит с пенька своим смеющимся братцем.

– Ха-ха, – торжествовал он, – я неуловим! Видишь! И силён!

– Слезь с меня, – негодовал Мишутка и попытался спихнуть с себя брата, но тот был крупнее и только сильнее прижал его к земле.

– Слезь! – брыкаясь задними лапами, Мише удалось сбросить смеющегося Пашутку, – зачем ты испугал меня?

– Я тренировался в бесшумности. Ведь, когда я выросту, то буду как тот медведь: большим, бесшумным и… и неуловимым!

– Как же, будешь, – Миша тряхнул головой и побрёл на берег озера. Он обиделся на своего непоседливого старшего брата, постоянно стремящегося подшутить над ним.

– Ты куда? – догнал его всё ещё улыбающийся Паша. Не сразу он понял, что Миша не хочет с ним разговаривать.

– Эй, ты чего? Обиделся что ль?

Миша молчал. Так они прошли какое-то время.

– Ладно, прости, меня, – нехотя проворчал Пашутка.

– Пожалуйста, – добавил он минуту спустя.

– Пожалуйста, – повторил.

– Прощаю… но не делай так больше, мне не нравится.

– Тебе вообще мало что нравится, даже по деревьям лазить не любишь!

– Люблю я! Только лазаю не так высоко, как ты… Ой, а с кем это наша мама?

Мишутка опять раньше заметил опасность, чем его старший брат, во время разговора безмятежно глазеющий по сторонам, оценивая какое на этот раз дерево покорить. Надо же, чтобы оно было высоким, а не абы каким! Однако быстро оказалось, что никакой опасности нет, ведь их мама, рядом с которой стоял ещё один медведь, не выказывала никаких признаков волнения. Наоборот, была очень рада и оживлённо разговаривала.

– Здрасьте, – тихонько поздоровались медвежата, когда бочком подошли к маме и тут же оказались за ней. Только чёрные бусинки-глазки, да шевелящиеся топырчатые ушки выглядывали из-под надёжной защиты. Да ещё влажный нос, тянувшийся к незнакомцу.

– Вот и они! – добродушно отозвался незнакомец, – ну, привет-привет! А кто же из вас тот самый храбрый Пашутка, а?

– Кто же? – не дождавшись ответа оробевших медвежат, медведь рассмеялся, – сестрица, сдаётся мне, ты немного преувеличивала, говоря, какие храбрые твои сыновья.

– Я! – пискнул Пашутка, выходя из-под защиты мамы, – н-не боимся ничего!

– Ой! – притворно испугался незнакомец, оказавшийся братом старой медведицы.

– Я, Паша!

Взрослые медведи рассмеялись.

– Ты смотри, какой грозный!

– Так, а я тебе про что говорила, Топтыг!

– Да, вот и пришло поколение на смену, – громче закряхтел он, – ну, удалая молодёжь, будем знакомы. Я брат вашей замечательной мамы. Топтыгом меня величать.

Мишутка фыркнул и рассмеялся.