Братья Солнца

– Я не знаю всего, могу лишь подозревать, как и многие из моих собратьев-сенаторов. И лучше нам быть готовыми к сопротивлению.

– Сопротивлению кому?

Ливий бросил взгляд на Калин, которая застегивала на талии широкий кожаный пояс с метательными ножами.

– Гейзерих идет к Риму со своим огромным войском. Говорят, его призвала императрица ради мести убийце Валентиниана. Что ж, император мертв теперь, и город во власти смуты. И нет второго Аэция, чтобы возглавить наши войска, которые разбросаны по гарнизонам. Дорого бы дал я, чтобы вывести вас отсюда.

– И где бы мы смогли укрыться? – насмешливо спросила Калин, откидывая на спину свои длинные черные косы. – Или ты думаешь, муж мой, что я стану прятаться от битвы?

– Только не ты, – рассмеялся Ливий, с гордостью глядя на свою царевну, – только не ты, дочь Аттилы. Твое сердце – это сердце твоего бесстрашного отца.

– И все же, – сказал Юлдуз, внимательно вслушивавшийся в их беседу и следивший за движениями губ, – в паре часов ходьбы отсюда, на горе есть пещеры, где можно найти убежище. Я видел их, когда отстал от каравана, там можно спрятать людей и припасы.

– Мысль неплоха, – Ливий одобрительно взглянул на юношу, – в городе и правда, опасно оставаться.

– Я никуда не пойду, – Хактай сунула за пояс метательные ножи и сумрачно взглянула на зятя и сестру. – Это мой дом и здесь я буду ждать моего мужа.

– А если твой муж велит тебе уйти, ты тоже не подчинишься? – спросил Деймос, появляясь в дверях. Хактай с коротким вскриком бросилась к нему и обхватила обеими руками.

– Ты жив! Хвала Тенгри Всевеликому!

– Собирайтесь, уходим, – сказал Деймос, обнимая жену, – войска Гейзериха уже в городе. Святоша упросил их не убивать жителей, но могу поспорить на собственную голову, без насилия и грабежей не обойдется.

– Жаль мне покидать этот дом, – вздохнула Хактай, – мы здесь жили хорошо, муж мой. Я соберу женщин, а ты созови мужчин.

– Я вернусь домой, – покачал головой Ливий, – Калин останется здесь, с вами, а я вернусь. Не могу оставить мою фамилию. Может, я не смогу защитить их, но, по крайней мере, буду рядом с ними.

Калин взглянула на него с непередаваемым выражением. Ливий взял её руки в свои и прижал к губам.

– Прошу тебя, моя несравненная, ради ребенка, которого ты носишь под сердцем. Я вернусь к тебе, как только все закончится.

Калин обхватила его обеими руками, умоляя остаться, но Ливий был непреклонен.

– Я вернусь, как только все завершится. Ради тебя, моя несравненная, я останусь в живых. Но не проси меня остаться, это невозможно.

Он в последний раз поцеловал плачущую Калин и исчез в сгущающихся сумерках.

Последующие пол-часа были посвящены сборам. Никто не паниковал, ни женщины, ни мужчины – так велико было доверие рабов дома Децимия Красса своим хозяевам. Все они беспрекословно выполняли приказы и вскоре собрались во дворе дома, каждый со своим небогатым скарбом – самым необходимым. Запасы еды и воды несли шесть рослых нубийцев. Громадные светловолосые германцы из отряда, отряженного Деймосом на защиту семьи, окружили домочадцев и так вышли все, направившись прочь из города, к горам.

Сгустилась тьма, когда они добрались, наконец, до пещер. Две пожилые рабыни ушли помолиться в небольшую кумирню возле черной скалы, посвященную Трехликой Богине, остальные расположились в самой большой пещере, постлав на каменный пол все прихваченные одеяла. По приказу Деймоса огня не разжигали, перекусили наскоро лепешками, размачивая их в воде, и фруктами, которые в ближней роще нарвала молоденькая рабыня. Правда, Калин не могла есть, кусок не лез бедняжке в горло. Она старалась держаться, но слезы текли и текли по её щекам.

Анубис и Юлдуз отстояли свою стражу вдвоем и так же вдвоем улеглись на одном одеяле, спиной к спине, готовые мгновенно вскочить и сражаться. Юлдуз задремал было, но пробудился от чужих удаляющихся шагов, тихих настолько, что лишь глухой мог ощутить дрожь земли от касания маленьких ножек. Он не сразу понял, что это могло означать, потому какое-то время лежал, пытаясь ощутить новые шаги. Она должна была вернуться, но шли мгновения, собираясь в минуты, а тишину прерывали лишь звуки ночи. Юлдуз сел и толкнул побратима.

– Калин ушла.

В свете полной луны был виден каждый камешек, каждая веточка. Стоящий на страже Деймос вопросительно взглянул на юношей.

– Ты не должен останавливать нас, – сказал Юлдуз тихо, сжав плечо названного отца, – Калин ушла. Я иду за ней.

– Я не могу запретить вам идти, – ответил Деймос, повернувшись так, чтобы Юлдуз видел его губы, – но прошу вас остаться. Если что-то случится ещё и с вами, это разобьет сердце Хактай.

– Калин наша сестра, – Юлдуз стиснул ладонь Деймоса в своих руках. – Хактай простит меня за этот поступок. А ты береги её. Обещаю, мы будем осторожны.

– Тигрис пойдет с вами, – Деймос сжал руку названного сына, – Калин скорее всего попытается вернуться к мужу. Тигрис проведет вас к дому Ливия и защитит, если в этом возникнет надобность.

Он обнял обоих юношей, на миг прижав к себе.

– Я полюбил вас как сыновей. Вернитесь живыми, во имя всех богов.

– Я не верю в богов,– сказал Юлдуз, улыбнувшись, – только в людей. И в любовь человеческих сердец. До встречи, Деймос, мой названный отец.

========== 4.В поисках Калин ==========

Они спустились с горы куда скорее, чем поднялись. В какой-то миг Юлдузу даже показалось, что впереди маячит тоненькая фигурка Калин. Но то оказалась какая-то пожилая нищенка с завернутым в тряпье ребенком на руках. Она шарахнулась от троицы воинов, прижимая к себе дитя.

– Не бойся, – сказал Юлдуз, подняв руки и сделав знак спутникам не вмешиваться, – мы ищем молодую женщину, гуннку. На ней синяя стола и за плечами лук со стрелами. Она должна была пройти здесь.

– Я не знаю, господин… пощадите, господин!

Юлдуз вынул из кармашка на поясе золотую монету.

– Вот, возьми. Я не хотел пугать тебя, матушка. Мы уходим.

Нищенка впервые подняла голову и взглянула на него, страх в её глазах сменился удивлением. Она недоверчиво ухватила монету и сунула за щеку.

– Девица, похожая на богиню Диану, пробежала мимо меня, – сказала она, чуть помедлив, – вон по той улице. В синей столе, с луком за плечами.

– Спасибо, матушка, – поблагодарил Юлдуз. Нищенка смотрела на него так, словно он был богом, спустившимся с небес.