Братья Старостины

Да, мне нравится, как Вы живете, Широко — как цыган, как игрок…

Здесь уместно сделать пояснение. Андрею Старостину зачастую приписывают авторство этого афоризма: «Всё погибло, кроме чести». Но сам он говорил Якову Костюковскому: «Эту замечательную фразу сказал однажды не я, а Юрий Карлович Олеша. А я ее только повторял и, к сожалению, не однажды…»

В десятом номере журнала «Знамя» за 2004 год была опубликована «Баллада о костюме»:

Не знаю, был ли в этом риск, Но факт остался, душу грея. Ведь Яншин переслал в Норильск Костюм заморский для Андрея Петровича, что срок мотал В морозом скованной пустыне…

А через пару строк — обобщение, ради которого, надо полагать, и затевалось стихотворение:

И братья Старостины все — Да и они одни лишь разве! — Не в той же самой полосе, Но в запредельном были братстве.

На пятилетие со дня смерти Андрея Петровича Константин Яковлевич откликнулся миниатюрой, начинавшейся словами:

— Послушай, он умер? — Спросил чуть смущенно Булат. Хорошенький юмор — Такое забыть невпопад!

Окуджава был оправдан фразой: «Булат же в отъезде случился в тот день похорон». Остается сожалеть, что в творчестве самого барда фигура Старостина не нашла отражения.

Касаясь футбола, Ваншенкин исповедовал не только высокий стиль. Например, есть у него стихотворение «Клички»:

В спорте прозвища, как в деревне, И традиции эти древни. Каждый ловко и прочно зван: Слон, Михей, Косопузый, Жбан.

Напомним, что Жбан — это Александр, а Косопузый — Андрей Старостины.

Эдуард Асадов свое произведение «Ее любовь» посвятил супруге Андрея Петровича — артистке Ольге Кононовой. Как видим, и здесь расшифровать название можно по-разному: и как чувство Ольги, и как объект этого чувства. В поэтических строках нет имени мужа, но он легко узнаваем:

Только знать бы им, что сейчас Смех не брызжет из черных глаз И что дома совсем не ждет Тот, кто милой ее зовет… Он бы ждал, непременно ждал! Он рванулся б ее обнять, Если б крыльями обладал, Если ветром сумел бы стать! Что с ним? Будет ли встреча снова? Где мерцает его звезда? Все так сложно, все так сурово, Люди просто порой за слово Исчезали Бог весть куда.

Но стихи всё же получились со счастливым концом:

Сколько было злых январей… Сколько было календарей… В двадцать три — распростилась с мужем, В сорок — муж возвратился к ней. Снова вспыхнуло счастьем сердце, Не хитрившее никогда. А сединки, коль приглядеться, Так ведь это же ерунда!

Можно простить Эдуарду Асадову небольшую арифметическую нестыковку: Андрей и Ольга были в разлуке не 17 лет, а 12, да еще при этом она ездила к нему на свидания в Норильск. К тому же родилась она в 1911 году, стало быть, на момент ареста мужа в 1942-м ей было отнюдь не 23 года. Но для поэтического восприятия цифры не столь важны, да и «сорок» здесь — понятие округленное.

На кончину Николая Петровича в восьмом номере еженедельника «Футбол» за 1996 год откликнулся стихами Валентин Покровский:

Беда пришла, и он покинул поле. Бессмертных нет, есть сильные душой. Но даже он, с его могучей волей, Ушел из жизни, добрый и большой…

И здесь тот случай, когда об авторе нужно рассказать отдельно. Сам он пояснял, что его отец отбывал вместе со старшим из братьев ссылку на Дальнем Востоке. А впоследствии завещал Валентину Ивановичу: «Держись Николая Петровича».

О давних и хороших отношениях Покровского-младшего со спартаковским патриархом свидетельствовал хотя бы такой факт. Уже после кончины начальника команды в руки авторов этой книги попали любопытные записи, хранившиеся в его столе. Еще в советские времена Старостин задумывался о создании клуба болельщиков, и в списке предполагаемых активистов значился инженер из Химок Валентин Покровский. О любимой команде он написал много стихов, охотно дарил их игрокам, и казалось, будто никакая другая тема его не интересовала вовсе.

Позднее инженер-поэт трудился в футбольном клубе селекционером, а с некоторых пор стал прямо-таки «ординарцем при Чапае». И звоня по делам, представлялся не по фамилии и не по имени-отчеству, а говорил в трубку: «Это от Николая Петровича Старостина».

Сам Чапай в последние годы жизни шутил:

— А что, Валентин, вот умру я, и тебя на следующий же день выгонят из клуба. Да что там на следующий — в тот же!

Но с этим пророчеством Николай Петрович ошибся. Покровский еще несколько лет оставался в спартаковской структуре, и когда ему было уже за семьдесят, выполнял функции диктора на матче дублеров. Однако постепенно годы брали свое, стало сдавать зрение, да и оговорки у микрофона случались.

В третьем номере журнала «СпАЛТак» за 2006 год было опубликовано стихотворение Покровского «Футбол, который мы потеряли». Был у него и подзаголовок: «10 лет без Николая Петровича Старостина»:

Засилье денег — алчное чудовище, Футбол в России может погубить. Мы потеряли Николай Петровича, А он учил нас Родину любить!

Сам Валентин Иванович ушел из жизни в январе 2011-го. В неопубликованных рукописях, переданных нам родственниками, есть и посвящение братьям. По всей вероятности, оно датируется семидесятыми годами:

Ты помнишь тот пустырь, товарищ Старостин, Где был открыт характер «Спартака»? Где «дикие» мячи гоняли с яростью И Старостины были в вожаках? Четыре брата, коренные пресненцы, Пронесшие сквозь век любовь к мячу, Тяжелые ступеньки жизни-лестницы Не каждому в футболе по плечу… А было всё — и сборные, и спорные, И радость битв, и горечь передряг, Но Старостины были непокорные, Как непокорен нынешний «Спартак»! Судьба дарила им отнюдь не пряники, Но братья знали линию свою И только усмехались — хватит паники! Небитых двух за битого дают!..

Старостинская тема существовала не только на бумаге, но и на виниле. На одной из пластинок записана бодрая песенка «Игру ведет „Спартак“» на стихи Александра Янковского в исполнении Иосифа Кобзона, в которой звучало:

Его по мере сил Создал и окрестил Из легендарных братьев старший Старостин.

Полагаем, в единственном числе употреблять глагол «создал» было неуместно. «Окрестил» — еще куда ни шло, находка действительно принадлежала Николаю Петровичу. А вот создавали спортивное общество братья вместе.