Братья Волф. Трилогия

Его вой громче завываний грома.

Громче воющих молний, пронзительнее воя ветра.

Задрав морду к бескрайним небесам, он воет свой голод, и я чувствую, как этот голод разгорается и во мне.

Это мой голод.

Моя гордость.

И я улыбаюсь.

Я улыбаюсь и чувствую это в своем взгляде, потому что голод — могучая сила.

13

Телефон зазвонил. Был вечер среды. Самое начало восьмого.

— Алло.

— Рубен Волф?

— Нет, это Кэмерон.

— Послушай-ка, — незнакомый голос продернуло дружелюбной угрозой, — ты мог бы его позвать?

— Да, а кто звонит?

— Никто.

— Никто?

— Послушай, чувак. Ты позови брата к телефону, а то мы и тебя отметелим, мало не покажется.

Я обалдел. Отвел трубку в сторону и снова приложил к уху.

— Щас позову. Погоди.

Руб зависал в нашей комнате с Джулией Халдой. Постучавшись, я вошел и сказал:

— Руб — тебя к телефону.

— Кто?

— Он не сказал.

— Так спроси его.

— Я что, похож на твоего секретаря? Пойди и поговори.

Он чудно поглядел на меня, встал и вышел, а я, значит, остался в комнате с Джулией Халдой, один на один.

Джулия Халда:

— Привет, Кэм.

Я:

— Привет, Джулия.

Джулия Халда, улыбаясь и придвигаясь поближе:

— Руб говорил, ты меня вроде недолюбливаешь.

Я, чуть отодвигаясь:

— Ну, он может говорить, что хочет, я не против.

Джулия Халда, уловив полное нежелание разговаривать:

— Так это правда?

Я:

— Ну, даже не знаю, честно говоря. Я, в общем-то, не сую нос в дела Руба… но точно знаю: тот, кто сейчас ему звонит, собрался его убить, и мне почему-то думается, что причина в тебе.

Джулия Халда, со смехом:

— Руб большой мальчик. Он сумеет за себя постоять.

Я:

— Оно да, но еще он мой брат, и я уж нипочем его не брошу истекать кровью.

Джулия Халда:

— Как благородно с твоей стороны.

Вернулся Руб, со словами:

— Не знаю, что ты придумал, Кэм. Никого там не было.

— Говорю тебе, — ответил я, выходя из комнаты, — звонил какой-то парень и разговаривал так, будто собрался тебя прирезать. Так что, когда зазвонит снова, уж ты ответь сам.

И телефон зазвонил снова, и на этот раз Руб выскочил из комнаты и взял трубку. И там опять отключились.

На третий раз Руб зарычал в трубку:

— Может, начнешь разговаривать? Если хотел Рубена Волфа, то вот он я. Говори!

Ответа не было, и в тот вечер телефон больше не звонил, но после ухода Джулии я заметил, что Руб ходил слегка задумчивый. Он встревожился — насколько это доступно Рубену Волфу, — потому что знал определенно, как знал и я, что впереди маячат неприятности. Мы были в комнате, он посмотрел на меня. Обмениваясь со мной взглядами, Руб сообщал, что предстоит бой.

Он сел на кровать.

— Похоже, твое предчувствие было верное, — начал он, — насчет Джулии.

Бояться было не в духе Руба, и мы оба знали, что он сумеет за себя постоять. В нашем районе он был из тех, кто всем нравится, но также из тех, кого все боятся. Неприятно лишь одно — неизвестность. Это было всего лишь ощущение, но я видел, что Руб его тоже улавливает. Носом я это чуял.

— Если какая будет заваруха, — сказал я ему, — я впрягаюсь, понял?

Руб кивнул.

— Спасибо, брат. — И улыбнулся.

Телефон звонил и на следующий вечер, и на следующий после следующего.

В пятницу на третий раз Руб схватил трубку и заорал:

— Что?!

И сразу остыл.

— Да. — Пауза. — Да, извините. — Он поглядел на меня, пожав плечами. — Сейчас позову.

Он отнял трубку от уха и прикрыл микрофон ладонью.

— Тебя.

Протянул мне трубку, что-то обдумывая. Что же он обдумывал?

— Алло.

— Это я, — сказала она. Ее голос, дотянувшись сквозь телефон, обнял меня. — Работаешь завтра?

— Где-то до полпятого.

Она секунду подумала.

— Может, — продолжила она, — встретимся, когда освободишься. Я тебя кое-куда свожу. — Голос у нее был мягким, но настойчивым. — Кое-что расскажу.

Голос был восторг. Голос был дрожь.

Я улыбнулся. Не смог удержаться.

— Конечно.

— Отлично, я приду после половины пятого.

— Хорошо, тогда увидимся.

— Мне пора. — Она практически оборвала меня и потом не сказала «До свидания». А сказала: — Считаю минуты.

И исчезла.

Едва я положил трубку, Руб спросил то, что должен был спросить.

— Кто это? — Он куснул яблоко. — Знакомый голос.

Я подошел поближе, сел к столу, сглотнул. Поймал дыхание. Вот и настал момент. Настал момент, и мне придется сказать. Я сказал:

— Октавию помнишь?

Никакой реакции.

Капля сорвалась с крана.

Взорвалась в раковине.

Руб откусил следующий кусок яблока и тут понял, что я сказал.

Он склонил голову набок. Дожевал и что-то подсчитал про себя, пока я сидел и думал: «Ой, нет, что-то сейчас случится?»

Кое-что случилось.

Случилось — когда Руб встал, закрыл кран, развернулся и сказал:

— Ну что, Кэм.

Он засмеялся.

Хороший это смех или плохой? Хороший или плохой? Хороший? Плохой? Я не мог понять. Я ждал.

— Что? — спросил я. Не выдержал.

— Ну, расскажи.

Напрягшись, я стал рассказывать про все. Рассказал, как стоял у дома в Глибе. И как появилась Октавия. Про поезд и про поездки в Хёрствилл, и про ракушку, и…

— Все правильно, — прервал меня Руб. Его лицо светилось почти гордостью. — Ну и Октавия… — Тут он покачал головой. — Она отличная девчонка, скажу тебе. Немного с приветом, конечно, и все же… — продолжил он, — классная. Ты ее стоишь, Кэм, больше чем я когда-нибудь мог бы. — Он выждал, пока я на него посмотрю. Вышло не сразу. — Да ведь?

Я медленно кивнул, соглашаясь.

— Да.

— Отлично.

— Ты не злишься?

— Пф, какого ляда я буду злиться? С такой девушкой надо обращаться, как с королевой, ты это умеешь. А я — нет.