Братья

– Артём, Кислицын, давайте со мной!
– приказал майор, настороженно приближаясь к гребешку уходящего вниз склона. Почти тотчас обнаружились признаки чужого присутствия.

– Мать моя женщина!
– воскликнул Давыденков, увидев в кустах первую, но, как оно оказалось, далеко не последнюю лежанку. Предназначение её не оставляло ни малейших сомнений, особенно в сочетании с разбросанными по траве гильзами.

– Командир!
– позвал Кислицын, обнаружив рядом вторую такую же лёжку.

– Чтоб вас всех, суки, презервативы штопанные!
– забыв про осторожность, принялся браниться сообразивший, что собственно произошло, Круглов. И открывшаяся в следующую секунду картина неожиданностью для него уже не явилась - ниже по склону виднелись неподвижные тела. Нужно было быть полным идиотом, чтобы не понять, кому они принадлежат. Майор, уже стянувший предохранитель автомата вниз, положил палец на скобу и, не поворачиваясь назад, гаркнул:

– Бабенко, доклад в "Центр": группа Ухтырцева попала в засаду, имеются двухсотые. Кислицын на месте - прикрываешь. Артём, ты наверху, двоих бойцов со мной!

– Товарищ майор, я с Вами!
– запротестовал Алексей, чья кожа в ожидании самого плохого покрылась колючим холодом.

– Меня подстрахуй!
– рявкнул Круглов.
– Сейчас бойцы подойдут, догонишь.

Отдав распоряжение, майор, ловко перепрыгивая через валяющиеся на пути ветки, начал спускаться вниз, к казавшимся зелено-темными бугорками трупам разведчиков. Повсюду тропа оказалась улита кровью. Трупы и кровь. Кровь и трупы - изломанные, иссеченные осколками и пулями. Всё в переплетении изрубленных, измочаленных веток. И полная невозможность уцелеть чему-то живому.

– Товарищ майор, мы здесь!
– от звука внезапно раздавшегося голоса замполит едва не рухнул на землю.

– Чтоб вас!
– невольно возмутился он, в первую секунду больше испугавшись, чем обрадовавшись появлению выживших.
– Мамин, сука, я так за раз поседею!

– А я, кажется, уже...
– донёсся хриплый шёпот выползающего из ямы Кравчука.

– Га-га-га! И, правда, седой!
– нервно захохотал Сидоров.
– Ха-ха-ха, как лунь седой! О, блин!

– Ещё живые есть?
– майор оглядел вылезающую из ямы троицу: двое ранены, третий хоть с виду и цел, но видок имел - краше в гроб кладут.
– Командир где?

– Не знаем, - отозвался Мамин.
– Нас как тут прижали, так и всё. Снайпера били. Голову не поднять.

– Понятно, что ничего не понятно. Где он шёл?

– Где-то выше, - Мамин показал рукой вверх.
– Мы этого тащили, - показав на Кравчука, он пояснил: - Ногу он сломал.

– Наверху командира нет. Странно. Самостоятельно поднимитесь?

– Мы - да, - Мамин показал на себе и Сидорова.
– А этого тащить надо.

– Тогда сидите здесь дальше. Сейчас с отряда подъедут. Вытащат.
– Достал из кармашка радиостанцию "Кенвуд", поднёс к губам микрофон.
– Артём, - он не стал забивать эфир позывным Давыденкова.
– Внизу есть раненые. Одного надо вытаскивать. Как только подъедет колонна, двоих сюда с носилками. Сейчас все, ждём комбата. Ведём наблюдение. Никаких инициатив. Убитыми займёмся позже.

– Принял, - отозвался командир третьей группы, - ждем колонну.

Алексей знал, где в боевом порядке второй группы находился его младший брат. И, соответственно, искал того у самого гребня. Сброшенный рюкзак Андрея он нашёл, кучу разбросанных гильз, где, перемещаясь, отстреливался Кислицын - младший, тоже. Сгустки крови в местах, где лежали сраженные его огнём враги, обнаружить труда тем более не составило. Даже автомат брата со снятым предохранителям валялся на земле, не тронутый противником. А вот самого Андрея нигде не было. Но рядом с автоматом, на покрошенной пулями листве, лежала смятая в комок тряпка, о чём-то смутно ему напомнившая.

"Кляп"!
– мелькнула мысль, и Кислицын - старший уже по - новому посмотрел на окружающие вещи. Кровь противника, разлитая в расположенных полукругом местах, брошенный автомат, и теперь вот эта тряпка, сильно похожая на кляп - всё это приводило к мысли о пленении.

"Он в плену, он жив!" - в первую секунду Алексей испытал облегчение - оставалась надежда, что брат действительно всё ещё живой. Но уже в следующий момент осознание того, какая участь могла ожидать пленённого брата, привело Алексея в настоящий ужас.

"Боже, Господи! Дай ему легкой смерти!" - взмолился он, не помышляя о большем.
– "Господи, пожалуйста, Господи!" - Алексей закусил губу, и слезы градом потекли по его щекам. На заплетающихся ногах он ушел за деревья, бухнулся на колени, да так и стоял там всё время, пока не послышались звуки многочисленных моторов. Тогда он встал, тщательно стер с лица следы своей недавней слабости, вернулся к автомату, нагнувшись, взял его в руки, поставил на предохранитель. Начав подниматься вверх, Алексей по пути подхватил рюкзак с притороченными к нему самодельными легкоступами и, закинув его за спину, пошёл быстрее. Для себя он всё понял: больше ему здесь делать было нечего. Сердце раздирало смертельной тоской и болью. Выбравшись на гребень, Кислицын чуть ли не бегом дошагал до БТРа и, рывком вскочив на его тушу, опустился на башню - никаких дельных мыслей по поводу освобождения брата в голове так и не появилось.

К месту организованной противником засады приехало всё командование батальона, комбат, зам, начальник штаба, отрядный ФСБешник. Всех убитых загрузили в "Урал", выживших всех скопом рассадили внутри БТРов. Как выяснилось, из всей Ухтырцевской группы уцелело шестеро - кроме тройки Мамина вскоре наверх поднялись Непоседов и Талин, притащившие всё ещё находившегося без сознания командира группы.

– Все?
– уточнил комбат, когда прибывшие с ним разведчики уложили последний труп в кузов машины.

– Одного недосчитываемся, - доложил руководивший "погрузкой" майор Круглов.

– Кого нет, выяснили?

– Кислицына. Я бойцов на местность отправил. Ищут.

– Думаешь, рыжий выкрутился?

– Нет, - сокрушенно покачал головой Круглов.
– Судя по оставшимся следам, предположительно взят в плен. Шел - то он первым.

– Что, демон войны поднял лапки кверху?
– комбат всерьёз не верил в подобную возможность, он скорее бы предположил, что шедший первым разведчик попросту проворонил внезапное нападение. Но вопрос был задан.

– Да нет, - отрицательно покачав головой, заступился за бойца замполит.
– Андрей там их неплохо покрошил! Бился как лев. БК расстрелял как минимум. Непонятно, каким образом живой - то остался. Все в труху!
– И повторил, поясняя: - Всё вокруг того места, где он ползал, пулями перемолото. Как мясорубкой переработали! Если б не плен, ему бы Героя давать!

– Да, будет нам с тобой Герой, блин!
– хмыкнул комбат.
– Сколько у нас выживших?

– Шестеро. Но с Ухтырцевым ещё непонятно что будет. Без сознания пока.

– Вертолёт вызвали?

– Говорят, летит.

– Как будет на подлёте - раненых на площадку, а я пройдусь здесь. Посмотрю. Что-то тут нечисто. Нечисто тут что-то, - повторил Барсуков и, перехватив поудобнее автомат, пошел к зарослям, где располагалась засада. Из ближайших кустов вынырнул ФСБешник. Выглядел он странно обеспокоенным.

Глава 17

В тот день многие в отряде надрались вдрызг. Вот только комбат, закрывший на это гадство глаза, себе позволить подобного не мог. И дело было даже не в беспрерывных звонках, идущих от вышестоящего командования, и не в подготовке обстоятельного доклада, и уж, тем более, не в ожидании предстоявшего визита комиссии по расследованию ЧП (чьему прилету, по счастью, в последний момент помешал ветер, неожиданно усилившийся в своих порывах до шквального). Конечно, всё это имело место быть, но по-настоящему в желании выпить подполковника Барсукова останавливало другое: он думал и никак не мог понять: как, каким образом обстоятельства сложились в такую гибельную ситуацию? Именно поэтому он пригласил к себе в палатку главный мозг отряда - начштаба и задал ему один - единственный вопрос: