Братья

Полицейские, подбежав, повалили моего брата на землю и застегнули на его руках металлические наручники. Что теперь ждёт моего брата? Что теперь будет с Биллом?

========== Глава 9 ==========

POV Билл

Слова Эммы вывели меня из себя. Если даже ребёнок признался, то почему Том и Дженни продолжают делать вид, будто ничего не было? Я топил свою злость и обиду на дне алкоголя. Но виски действовал на меня совершенно противоположно. Он подбрасывал в разгорающийся костёр эмоций всё новые и новые дрова. Огонь ярко пылал, сжигая меня насквозь, а едкий дым от него застилал сознание. Я всего лишь хотел услышать правду. У меня есть на это право. После всего, что я натворил, что я сделал, чтобы вернуться домой, к семье, я заслуживаю услышать наконец признание, а не оправдания и жалкую ложь. Но что я получаю в ответ? Блеяние Дженни, что всё не так. Как же! Только слепой не заметит их влечение друг к другу. Отдаваясь эмоциям и злости, я поднял руку на Дженни. Да, я ударил свою жену. В тот момент я не жалел об этом. Наверное, потом придёт сожаление и раскаяние. Однако сейчас меня держали в плену совсем другие мысли. Лавина осознания, что все те ужасные вещи, которые я натворил в Турции, были зря, снесла меня с ног. Противный голос Джеймса вновь раздался в моей голове. Он насмехался надо мной, обвиняя в его смерти, называя меня убийцей. Всё было зря. Я зря убил человека, зря подставил помощника. Отчаяние, злость, вина и обида — всё это двигало мной. Сдерживать и подавлять это в себе, уже не было сил. Так удачно попалась кухня с ненавистным мне ремонтом. Громя её, я чувствовал нереальное наслаждение. Ярость, накопившаяся глубоко внутри наконец нашла свой выход. Больше в этом доме ничего не будет напоминать о Томе. Мой собственный брат предал меня. Тот, кто клялся, что всегда будет поддерживать и помогать мне, самый близкий и дорогой человек. Только на словах. На деле всё как всегда. И мне плевать, что они считали, будто я мёртв. У них не было права предавать меня!

Ярость и агрессия вспыхивали с новой силой. Кухни стало мало, хотелось разгромить весь дом, всё, что меня окружало. Вещи вокруг были для меня чужими. Я изменился. И я больше не чувствую себя частью этого мира, который создавал годами. Эта сумасшедшая любовь к Дженни топила меня, нещадно убивая, не оставляя шанса на спасение. А Дженни было всё равно. Она влюблена в моего брата. Том…

Мне показалось или я услышал до боли знакомый родной голос? Повернуться и замереть. Передо мной стоял мой брат. Странное ощущение. В голове как яркие звёзды зажглись тысячи вопросов. Что он здесь делает? Зачем он приехал? Чего он хочет?

Ступор. Вот что я чувствовал. Том обнял меня, нос уловил едва заметный аромат женских духов. И вот оно осознание. Меня ударило, будто электрическим током. Ему позвонила Дженни. Вот почему он здесь, из-за неё. Я резко оттолкнул от себя брата. Мне было противно находиться рядом с ним. Предатель. Он не достоин называться моим братом. Жалкий эгоист. Ненавижу его. Как он посмел предать меня? Я столько всего сделал, чтобы вернуться к семье, к нему. А они просто растоптали меня, мои чувства!

Мной сейчас управляло только одно желание — сделать Тому так же больно, как он сделал мне. Не понимая, что я делаю, я начал избивать своего брата. Перед глазами всплыли как кинокадры воспоминания о тюрьме. Злость ещё мощнее опутала меня. Мне столько всего пришлось перенести. И ради чего? Чтобы узнать, что мой брат спал с моей женой?

Превратить наглое лицо Тома в кровавое месиво — вот какая была у меня цель. Но ему надоело сносить удары, и он неожиданно ударил в ответ. Боли я не почувствовал, лишь лёгкое покалывание. Ох, Том, ты даже не представляешь, что это ничто для меня. В тюрьме я получал избиения намного сильнее. А к таким ударам у меня выработался иммунитет. Это даже приятно. Даёт почувствовать себя живым. Том прохрипел что-то о том, чтобы я его пожалел. Наивный глупый Том. Сейчас я был бездушной машиной, роботом, зомби. Можно назвать по-разному. Смысл один: мне плевать. Я лишь совершаю команды. И в данный момент шёпот в моей голове хочет, чтобы я причинил боль Тому.

Неожиданно послышался вой сирен. Решили сдать меня копам? Их я тоже уже не боюсь. Я вообще ничего не боюсь. Окинув взглядом Тома, я вышел на улицу. Полицейские, словно коршуны, окружили мой дом. Ненавижу их. Вся моя жизнь пошла под откос из-за них. Сдаться им после этого? Ни за что. Пусть лучше убьют меня. Мне незачем больше жить, у меня никого не осталось. Моя семья предала и отвернулась от меня. Я чужой, изгой, я лишний здесь.

В тот момент, когда я уже был готов принять свою смерть, я снова услышал этот родной голос. Том настойчиво пробирался в моё почерневшее сознание. Его голос словно путеводная звезда звал за собой. Знакомые слова вытаскивали из памяти светлые счастливые воспоминания. Эти строки — это та самая песня. Я и Том. Мы едины. Он мой брат. Боже, что я натворил? Я изо всех сил ухватился за его голос, выбираясь из чёрной бездны. К свету, к своему спасению. Злость и агрессия покидали мой разум, как трусливые животные, испугавшиеся яркого света. Постепенно я приходил в себя. Вина заполняла освободившееся место. Я столько всего натворил. От отчаяния на глазах выступили слёзы. Слишком далеко зашёл. Слишком.

Снова холодные наручники соприкасались с моей кожей, нещадно стискивая руки, снова полицейская машина, снова меня везут в участок под вой сирен. Дежавю. Только теперь у меня есть опыт. Я откинул голову назад, прижимая к кожаному сидению. Смириться с неизбежным и покорно принять свою участь. На этот раз всё будет по-другому. Я заслужил наказание. Хватит убегать от себя. И совершенно неважно, что со мной произойдёт. Мысли, как бурный поток реки уносили меня далеко в воспоминания. Все те страшные моменты сегодняшнего вечера всплывали перед глазами. Своими собственными руками я разрушил семью. Сам. В этом больше нет ничей вины. Только моя вина. Глаза неприятно защипали, еле удерживаемые слёзы просились наружу. Мои руки по локоть в крови. Я убийца.

Сирены стихли, полицейские вытолкали меня из машины и завели в участок. А затем, уже заранее мысленно предугадывая их действия, меня закрыли в камере. Снова за решёткой, будто и вовсе не уходил отсюда. А, может, здесь мне самое место?

Всю ночь я не спал, не переставая думать о содеянном. Ни Дженни, ни дети, ни тем более Том не простят меня. Это даже и к лучшему, что меня посадят, так я не увижу их. Потому что я не знаю, как после всего, что я натворил, после того как причинил им столько боли, смотреть им в глаза. Да и с чего я вообще взял, что они захотели бы меня видеть?

Утром неожиданно пришёл полицейский и сказал, что за меня внесли залог и я свободен. Поначалу мне показалось, что это шутка или какая-то ошибка. Но полицейский, уже начиная нервничать и раздражаться снова повторил, что я свободен. Переступая порог клетки, я сделал несколько неуверенных шагов. Может, я просто сплю? Это сон? Однако толчок в спину и команда «Живее», развеяли мою теорию о сне. Это реальность и меня отпустили. Чем я заслужил такой подарок? Неужели жизнь решила, что и так забрала у меня слишком многое и теперь решила подарить свободу? Да, жизнь определённо преподнесла мне сюрприз. Только я ещё не знал, что нет никакой свободы. Я всего лишь меняю одно заключение на другое. Меня не посадят в тюрьму, но и свободу мне не подарили. Я по-прежнему был скован и заперт, только уже в другом месте.

POV Том

Слёзы застилали глаза, всё, что происходило, я видел мутным взглядом. Когда моего брата увезли, я всё ещё стоял в растерянности. Мозг упорно отказывался соображать, что делать дальше. Куда идти, кому звонить, как помочь брату, что я должен делать? Что? Что?

Я рассыпался на миллионы вопросов, оставшиеся навсегда без ответа. За этот вечер столько всего произошло. Эмоционально я был опустошён. Из меня словно выжали все соки, не оставляя ни капли. Но беря себя в руки, приказывая себе быть ещё немного сильным, я сдвинулся с места и обнял Дженни. Ей сейчас нужна поддержка больше чем мне. Дженни колотила крупная дрожь, она беззвучно рыдала, прерываясь на редкие всхлипы. Её тело было настолько ледяным, что казалось, будто я обнимаю ледяной куб. А, может, это просто я горю? Неважно.

Я сильнее прижал Дженни к себе, пытаясь согреть и успокоить её. Рукой, нежно и легко, я гладил её волосы, шепча в макушку, что всё будет хорошо. Не знаю, кого больше пытался этим успокоить. Наверное, себя. Повторяя, как мантру «всё будет хорошо» пытался внушить, намертво вбить эти слова у себя в голове.

Если бы можно было провести остаток жизни, стоя в таком положении, я бы так и сделал. Но жизнь не стоит на месте, против твоей воли она продолжает двигаться вперёд. Когда Дженни перестала дрожать, я немного отстранился и посмотрел в её глаза. Столько боли, страха и отчаяния мне не доводилось видеть. Тёплыми кончиками пальцев я аккуратно вытер её слёзы. Какая же она сейчас беззащитная. Хочется закрыть её собой и навсегда избавить от всей боли и страданий. Дженни замерла, не отрывая от меня взгляда. Губы чуть приоткрыты, дыхание неровное. Я сглотнул ком. Во мне просыпалось опасное желание — поцеловать её. Но каким человеком я буду после этого? Собрав всю свою волю, сжимая и раздавливая неистовые, неправильные желания, я окончательно выпустил Дженни из своих объятий.

— Ты можешь проверить как там дети? Успокой их и попробуй уложить спать. Я не хочу, чтобы они видели меня такую — еле проговорила Дженни.

— Конечно.

Мы зашли в дом, я поднялся наверх, а Дженни осталась в гостиной. Было волнительно и тревожно оставлять её сейчас одну. Правда, ещё больше я переживал за детей. В их возрасте пережить подобное просто немыслимо. Бедные дети. Что они чувствуют сейчас? Как подобрать слова? Они ведь ещё маленькие.

Перед дверью в комнату Эммы я набрал в лёгкие побольше воздуха, а затем открыл её и прошёл внутрь. Мои племянники забились в угол комнаты, тихо плача. Боже, это просто невыносимо. Сердце рвалось как тонкая бумага на мелкие части. Неспешно подойдя к ним, я не успел даже обнять их, как они сами кинулись ко мне, ища защиты в моих объятиях. Эти маленькие ни в чём не повинные дети были напуганы. Еле-еле успокоив их и уложив спать, несмотря на то, что они напрочь отказывались засыпать, я тихо вышел из комнаты, прикрывая дверь. Теперь мне нужно успокоить Дженни. Я видел и чувствовал, что она лишь маскирует свои эмоции, но стоит остаться одной, она сорвётся и снова начнёт плакать. Собственно что-то похожее и произошло. На кухне, она пыталась навести порядок, после погрома, который устроил Билл. Наблюдать за этим было невозможно. Повсюду осколки, мусор, щепки, пластик, всё это было разбросано по всей кухне. Одно неосторожное движение и можно пораниться. Как, например, сейчас Дженни порезала себе руку осколком от стакана. Всё больше я на это смотреть не могу.