Бремя Могущества

Кто–то дотронулся до моего плеча, и, в испуге подняв голову, я увидел над собой перемазанное копотью лицо Рольфа. Он хотел что–то сказать, но, видимо, уже просто не мог и лишь молча указал рукой на север, в открытое море. Я с трудом повернулся в воде и посмотрел туда, куда была направлена его рука.

Мир вокруг замер, оцепенел, но там вдали, в нескольких милях от берега, оставалась небольшая часть, где еще присутствовали движение и жизнь.

Но жизнь жуткая, мрачная, ужасная, от которой леденела кровь в жилах.

Я видел лишь силуэты, тени, лишь намеки на форму: зловеще шевелившиеся щупальца, уродливые раздутые тела, искаженные злобой демонические лики, взиравшие на мир своими бездонными, темными зеницами. Беззвучный ураган, смерч, бешено завертевшийся темной огромной воронкой, закручивался все быстрее и быстрее. И я видел, даже скорее ощущал, как что–то протянулось из этого дьявольского вихря через время и пространство к замершей на причале толпе.

Что–то бестелесное. Нематериальное. Это было, как соединение двух сил — темной, мрачной пульсирующей энергии бушевавшего смерча и бешеной ненависти возжаждавшей крови толпы. Вся отрицательная энергия, накопленная за эти дни в городе, мгновенно перетекла в это ужасное Нечто, влилась в него, объединилась с ним, и вместе они создали нечто новое, еще более ужасное. В одно мгновение тела собравшихся у причала людей стали прозрачными, словно они просвечивались каким–то сильнейшим, ярчайшим светом, источник которого находился позади них. Одновременно черный торнадо над морем завихрился сильнее и потом, словно кулак титана, расколол море надвое. Тонкая, изломанная нить спустилась со свинцово–темных небес, вырастая темной молнией, и вот она разверзлась, подобно гигантской трещине, расселине, расколовшей действительность, отделившей время от пространства, устранившей рубеж между реальностью и измерениями, подвластными безумию.

И из расселины этой стали появляться они…

Титанические мерзкие твари, щупальца, покрытые слизью, отвратительные конечности, монструозные выродки, словно материализовавшиеся персонажи кошмарных сновидений, ужасные настолько, что разуму человека постигнуть ужас их не дано, гигантский трепыхающийся, пульсирующий, черный поток Не–Жизни, плодов безумия, канувших в Лету еще два миллиарда лет назад и восставших теперь в новых ипостасях. Два, три таких страшилища вынырнули из этой трещины, прорезавшей Измерения, и исчезли в море, за ними устремлялись все новые и новые, десятки их, целая армия ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ, каждый в отдельности из которых затмевал ужасным обличьем своим предыдущего, и одного лишь взгляда на них хватало, чтобы лишиться разума…

Вдруг расселина эта замерцала. Края ее зазубрились, истончились, стали распадаться на волокна, она съеживалась, искривлялась. Яркие, причудливые, разветвленные молнии вспыхивали в облаках и хлестали тонкими, смертельными хлыстами, вот они устремились вниз и пучками сконцентрированной энергии стали вонзаться в эти жуткие образы. Края расселины сомкнулись. Пламя огромной мощи заполнило этот коридор, убило многих из ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ, изгоняя тех, кого не успело уничтожить. Еще раз искривилась, изогнулась трещина в Измерении, уподобившись судорожно сокращавшейся гигантской ране, и вот вспыхнула последняя молния, и расселины больше не было.

И вслед за этим из глубин моря, из океанического чрева эхом прозвучал неистовый вопль ярости.

Я не помню, как очутился на берегу. Видимо, Рольф с Говардом вытащили меня из воды, потому что следующим, что я смог вспомнить, были камни брусчатки мостовой перед глазами и меня судорожно, жутко рвало желчью на них. Вот все и кончилось, вот и мне на мгновение довелось заглянуть в преисподнюю, на миг ощутить ненависть, составлявшую истинную внутреннюю сущность ВЕЛИКИХ ДРЕВНИХ, и событие это мне не забыть до конца дней своих!

Когда я в конце концов нашел в себе силы, помогая руками и коленями, встать, взору моему предстала иррациональная, жуткая картина. Весь порт стоял в огне, но огонь этот застыл, словно замерз, он больше не излучал жара, а воды залива, казалось, сковал невидимый лед. Замерли даже крохотные пузырьки белой пены на гребешках волн, а мельчайшие брызги так и повисли в воздухе.

Кто–то тихо, почти нежно прикоснулся к моему плечу. Говард. А за ним…

Толпа так и продолжала стоять на причале, внезапно окаменев, на лицах отражался страх, тела людей были полупрозрачны, словно они состояли не из плоти и крови, а из дыма и тумана, и я понял, что мы до сих пор балансируем на этом крохотном пятачке между овальностью и потусторонним миром. Но мысль эта лишь скользнула где–то у самого края моего сознания. Взор мой был прикован к высокой, худощавой фигуре, темноволосому мужчине, стоявшему позади Говарда и пристально смотревшему на меня своими темными глазами.

Я ощутил в нем даже какое–то сходство с собой. Теперь, когда спустя месяцы вновь оказался с ним лицом к лицу, я убедился, насколько сильно мы похожи. Он был на тридцать лет старше, но лишь это и составляло разницу. Внешне нас вполне можно было принять за братьев.

Однако этот человек был моим отцом.

— Роберт.

Странно звучал его голос — в нем слышались нотки скорби и страх. Чего он мог бояться сейчас?

Поднявшись на ноги, я бросил на Говарда полный недоумения взгляд, тот ответил мне улыбкой и отступил в сторону. Я приблизился к моему отцу.

— Отец? — спросил я. — Ты… вернулся?

Он улыбнулся.

— Я все время оставался с тобой, Роберт, — загадочно произнес он. — Но я не имел права открыться тебе.

— Ты был… — И тут меня внезапно осенило. — Шин! Так ты был Шином? — воскликнул я.

И снова он кивнул, и то выражение скорби, которое я сразу заметил в его взгляде, стало еще отчетливее.

— Я хотел еще раз увидеть тебя, перед тем как… я уйду.

— Уйдешь? — переспросил я.

Он кивнул.

— Да. Я сделал то, что должен был сделать. Моя задача выполнена, Роберт.

— Твоя задача? Ты хочешь сказать…

— Ничего из того, что произошло, не было случайностью, — серьезно произнес он.

— Но ведь ты… ты был…

— На стороне противника? — Он улыбнулся, и в улыбке этой было бесконечное терпение и прощение. — Никогда я не был с ними, Роберт. Никакая сила во Вселенной не способна заставить меня выступить против человечества. Но я вынужден был так поступить. Я был вынужден обманывать и тебя, и Говарда для того, чтобы предотвратить опасность, нависшую над всеми нами.

Я невольно бросил взгляд на море. Черный смерч исчез, но был ли это плод моего воображения, или же я видел его на самом деле? — глубоко в воде продолжали мерцать, пульсировать темные тени, множество их, напоминая зловредно бившиеся, темные, недобрые сердца.

— Этого требовал от меня Йог–Сотот, — ответил он на мой невысказанный вопрос. — Ему одному при помощи колдунов Иерусалимского Лота удалось проникнуть в наш мир, но с самого начала его единственной и главной целью было привести за собой всю свою свиту. Ты помнишь, о чем я тебе тогда говорил, на корабле?

Я молча кивнул и стал ждать, когда он заговорит снова. Через несколько мгновений он продолжал:

— Я вынужден был разочаровать его. А как он желал найти путь, прорваться через границы времени и без моего участия!

— А он и прорвался, — возразил я. — Кое–кто из его свиты…

— Лишь немногие, — перебил он меня. — Лишь тринадцати из них удалось пройти через время, и они — всего лишь призраки, фантомы, иллюзия. Сами они сейчас дремлют, они очень далеко, в ином измерении. Смогла прорваться лишь часть их духа. И теперь бороться с ними и одолеть их — твоя задача. Они будут пытаться пробудить ото сна свои спящие тела и снова начнут рваться к власти. И если это произойдет, — мир наш обречен. Никогда не забывай об этом, Роберт.