Бремя защитника
Шрифт:
Светало. Пожары, крики, стрельба и вопли уже переместились в кварталы бедноты, видимо, народ вытеснили из административных и купеческих кварталов. Надо, пользуясь всеобщей сумятицей, покинуть город как можно быстрее и незаметнее.
— Мы в неоплатном долгу перед тобой, — сказал Рекс и посмотрел очень признательным взглядом, полным уважения. — У нас есть кое-какие сбережения…
— Не в деньгах счастье. А чтобы оставаться человеком. Настоящим человеком, — повторил я сказанную вчера его фразу. — Единственное, что я попрошу — нужно много воды, немножечько еды и кое-какая помощь от твоих людей.
— Конечно, брат.
Мне было приятно уважение такого человека как Рекс. Честный, справедливый, великодушный и сильный — качества
Вдесятером мы расстелили сотканное из крепкой парусины изделие. На все любопытные вопросы Рекса и его друзей я отвечал правду — мы полетим на этой штуковине. Но мне не верили. Они думали что это очередная шутка и поход в пустыню какая то моя блажь. Парк и Тор смотрели на мои придумки как на капризы сумасшедшего, хотя полностью доверяли мне. Но я особо не парился — время расставит все по местам.
Пустыня днем раскаляется до пятидесяти градусов. Горячий воздух легче холодного и поднимается он вверх, то есть тяговое усилие гарантированно. Когда я услышал мнение дачника с побережья, что ему мешает ветер с пустыни, сложил дважды два. То есть направление движения ветра совпадает с тем, куда нам нужно попасть. Более простого и легкого пути как создать воздушный шар не было.
Последним штрихом на полученную в результате упорных усилий исключительно женских рук жительниц гостеприимной Сильвантии конструкции я наложил модификатор прочности. Это магическое усиление давало дополнительную прочность почти в два раза и усиливало герметичность в три раза, по сравнению с исходными качествами. Долговременный источник огня был, прямо скажем, не очень качественный, но наполнить купол шара горячим воздухом сумел. Да и в дороге пригодится, в случае изменения воздушных потоков и отсутствии тяги. Клапан-крышка, предусмотрительно сделанная на самом верху купола, поможет в высотном маневрировании.
Воды в пустыне требовалось действительно много, поэтому гигантскую корзину наполнили емкостями с водой, припасов взяли чуть-чуть — планировали как можно быстрее попасть на побережье, да и на жаре как-то не до еды.
Несмотря на все опасения шар стоял, наполненный горячим воздухом и рвался вверх под потоками раскаленного жара пустыни, удерживаемый лишь тросами, привязанными к гигантским валунам.
— Мы всегда рады тебя видеть у нас, брат, — сказал Рекс очень душевно. — И спасибо за сестру. Если нужна будет помощь, дай знать, я всегда тебе помогу.
— Спасибо, брат, — ответил я. — В свою очередь, всегда рассчитывай на меня, если что случится.
Пообнимавшись на прощание со всеми, мы залезли в гондолу и я перерубил кинжалом бечевки удерживавшие воздушный шар. Медленно оторвавшись от земли мы стали подниматься вверх, уносимые ветром на юго-юго-восток. Возгласы удивления расслышались внизу, а мои спутники крепко схватив руками края гондолы боязливо присели на дно, стараясь совладать с незнакомыми ощущениями вестибулярного аппарата.
— Ты и людей воскрешаешь и гигантские корзины в воздух поднимаешь. Кто ты? Волшебник, маг, или может быть улун? — недоуменно обратился Парк, когда у него закружилась голова.
Глава 21. Город, бурлящий жизнью
Люди на поверхности земли медленно уменьшались в размерах, а шар всё быстрее набирал высоту. Горячий воздух подхватил нас как игрушку и понес на своих дланях к нашей цели — побережью Халидского моря. Источник огня, представлявший сбой немного странный пень, который мы установили вместо газовой горелки, должен был работать, по заверениям Мора, как минимум сутки. Этого времени вполне должно было хватить на весь путь, судя по моим подсчетам. Сочетание
его работы и обжигающего дыхания пустыни должно было гарантировать как минимум, что мы не рухнем и не разобьемся в полете где-нибудь посредине пустыни.Не зря я попросил у Рекса много емкостей с водой. Уже через час полета мы "уговорили" на четверых по литру воды, хотя договаривались быть по экономнее. Мои спутники в основном сидели по углам корзины — настолько их пугала картина, открывавшаяся с бортов воздушного шара. Мне же приходилось рулить всеми процессами самостоятельно: следить за горизонтом, высотой подъема, направлением полета, натяжением купола, прочностью всей конструкции.
Ветер на высоте 700 — 1000 метров был действительно сильный. Мы летели со скоростью километров 100 — 120 в час. Если же подняться выше — то там вообще творились безумные перемещения воздушных масс. Резонно полагая, что большего напора наша конструкция не выдержит, я периодически стравливал горячий воздух с помощью крышки-клапана. Таким образом удавалась держать высоту более или менее стабильной.
Я никогда в жизни не летал на воздушных шарах и мне было по-настоящему очень страшно. Но приходилось держать себя в руках перед еще более паникующим спутниками. Первым освоился Парк. Старый пройдоха где только не побывал, что только не видел, так что утихомирив необычные ощущения, он даже похохатывал от вида уменьшавшегося мира.
— А земля то круглая! — с удивлением прокричал сквозь ветер он.
Тор обнимал испугавшуюся Сэт. Вспыхнувшие между ними отношения диктовали правила поведения, когда мужчина опекает женщину, а она чувствует в нем поддержку. Когда взлетали вверх закладывало уши, щекотали рецепторы по всему телу, а вестибулярный аппарат просто сошел с ума.
Но через пару часов полета и девушка справилась со своими ощущениями, привыкла к высоте и уже мы вчетвером наслаждались видами с высоты птичьего полета. Желтая гладь пустыни, на грани видимости воды реки Такс, словно ножницами порезанные ровные лоскуты сельхозугодий деревень и городков, неровные клочки растительности по краям пустыни, тонкая ниточка имперской дороги, где ехали едва видимые телеги, кареты и всадники. Интересно, а видят ли они нас? Если и видят, то мы для них кажемся далекой птицей, которая превратилась почти в невидимую точку, поэтому рассматривать её глупо и неинтересно. Разговаривать при таком ветре было неудобно и сложно, поэтому каждый был погружен в свои мысли.
Ближе к вечеру вдали показался кусочек моря. Такс полноводными корням и образовывала могучую дельту устья реки, вливавшейся в необъятные воды Южного океана. Залив Четырех дев был продолжением этого устья, унося речные потоки дальше на юго-восток.
Удакия дымила трубами производств, невероятной копотью терриконов, грязным цветом свалок и пылью промышленных предприятий. Здесь сотни мануфактур ковали промышленную мощь империи, пронырливые торгаши суетились как купить побольше да подешевле, а продать подороже. Громадный торговый порт, вмещавший тысячи кораблей, имел неисчислимое количество погрузочно-разгрузочных пирсов. Биржи, торги и торжища, рынки и конторы, где за каждый скифат спорили продавцы и покупатели. Десятки тысяч носильщиков каждую секунду транспортировали тонны грузов. И над всей этой суетой парили мы, разглядывая город с высоты птичьего полета.
Надо было снижаться. Не хотелось бы улететь в океан и, поддавшись пассатам, носится по их неведомой воле по необъятным морским просторам — управления на воздушном шаре ведь не имеется. Да и перспектива высадки нашего коллектива на главной площади Удакии была не совсем правильной — после религиозного восхищения, наверняка бы начались вопросы.
Я понемногу стравливал воздух из клапана и воздушный шар стал снижаться. В идеале рассчитывал на границу между пустыней и прибрежным тропическим раем, но в итоге пришлось приземлится в песках в паре километров от одного крохотного ответвления реки Такс.