Брешь

— Уже не больно, — тёплая вспышка смеха прокатилась по моей коже. — Но теперь я в полном порядке. Даже лучше, чем нормально. Теперь я само совершенство.

А потом его зубы впились мне в шею.

Я закричала, когда истина обрушилась на мой разум подобно цунами, опустошая его, смывая все мои силы и заменяя их горьким, изорванным горем. Я была такой глупой. Слишком надеялась, слишком отчаянно желала его возвращения. Слишком уж готова была поверить, что это был он, просто потому, что я так сильно этого хотела.

Но когда раздирающая боль в плече и на шее превратилась в глубокую, пронизывающую агонию, я поняла...

Малачи исчез.

Они убили его.

Парень, которого я любила, потерпел поражение. Его место занял монстр.

И сейчас он собирался убить и меня.

Зажав рот на стыке моей шеи и плеча, он прижал меня к стене, скрючившись в объятиях. Я брыкалась и слабо сопротивлялась, но он схватил меня за запястье и сжал в нужном месте, заставив выронить нож.

Я едва могла сопротивляться ему. Я не хотела с ним драться. Я была слишком подавлена мыслью, что это тело, которое касалось меня с такой нежностью, которое ласкало меня, защищало меня... теперь разрывало мою плоть, выплескивая горячий яд в мою кровь. Все Мазикины зарычали и заулюлюкали, наслаждаясь зрелищем. Моё зрение затуманилось от слёз, и чёрные воспоминания расцвели в моей голове: я была скована и не могла защитить себя. То, что кто-то, кого я любила и кому доверяла, делал это со мной, теперь топило меня в этой темноте, лишая воли к выживанию. Я ударила его по плечу свободной рукой, но это было жалкое усилие. Даже после всего, что случилось со мной, я никогда не чувствовала себя такой слабой. Потеря Малачи высосала из меня всю силу борьбы.

Что-то с грохотом ударило в одну из дверей, и снаружи донеслись безошибочные звуки борьбы.

— Малачи! Ты... — закричал Генри, но остальные его слова были прерваны приглушённым взрывом.

Существо внутри Малачи отпустило мою шею.

— Их двое, — сказал он остальным, моя кровь текла по его подбородку. — Убейте их обоих. И больше меня не тревожьте.

Затем он рявкнул что-то на их рычащем языке, и эти звуки, чужие и ужасные, вырывались изо рта Малачи. Он кивнул в сторону выхода позади алтаря, на противоположной стороне комнаты. Мазикины возликовали, нетерпеливые улыбки растянулись на их лицах, и слишком поздно до меня дошло, что они не испугались Малачи, когда он слез со стола, они испугались именно этого Мазикина. Должно быть, это был один из их лидеров. Словно в подтверждение моей теории, твари все разом бросились к двери и навалились на неё, готовые присоединиться к продолжающейся схватке.

Когда Мазикины покинули помещение, чудовище за чёрно-карими глазами Малачи посмотрело на меня сверху вниз со странным выражением, с необычной нежностью, смешанной с дикостью.

— Не знаю, что же с тобой делать, Лила Сантос.

— Ты убил его, — прошептала я, глядя в лицо, которое я так хорошо знала и любила.

Он ухмыльнулся и слизнул мою кровь со своих губ.

— Не совсем так, но он ещё пожалеет, что я этого не сделал. Они ждали его. Жаль, что я не увижу, как они празднуют.

Я закрыла глаза, не желая представлять себе, как в городе, полном Мазикиных, будут обращаться со Стражем, который терроризировал их последние семьдесят лет.

— Посмотри на меня, Лила. Твои глаза такие красивые, — он прижался своим лбом к моему. — Ты же знаешь, он тоже их любил. Твои глаза. Твой рот. Твоё тело. Твой дух. Большая часть меня хочет защитить тебя...

Моё сердце затрепетало, когда он повторил слова Малачи, сказанные им в тот день на тренировочном мате.

Он слегка отстранился, и я открыла глаза.

— Он так никогда и не рассказал тебе остальное, — тихо вымолвил он. — Всё это здесь, — он легонько постучал себя по виску лезвием ножа. — Все его воспоминания. Поэтому я расскажу тебе остальное, потому что он никогда бы этого не сделал.

Слёзы потекли по моему лицу, когда он наклонился ко мне.

— Большая часть его хотела защитить тебя, но остальная часть просто вожделела тебя. Ты даже не представляешь, что в этой голове.

Он закрыл глаза, как будто наслаждался этим. Со смехом он отступил от меня, и я, как мешок без костей, сползла на пол, оплакивая всё, что потеряла.

— Все его фантазии здесь, — продолжил он. — Бедный Малачи. Теперь я его понимаю. Всё это разочарование, плотно закупоренное, — его рот искривился в кривой усмешке. — А ты знала, что он умер девственником, Лила? — раздался его смех, жестокий и жёсткий. — Дважды!

Внутри меня вспыхнула крохотная искорка.

— Не говори о нём так, — сказала я срывающимся голосом.

— Хм? Должен ли я проявить немного уважения? Может быть, и так. В конце концов, он же несколько раз убивал меня, — он наклонил голову и оглядел меня с ног до головы. — Ты убила меня всего один раз, но тебе это удалось. И всего-навсего куском цемента. Я недооценил тебя.

Ужас нахлынул на меня, вызвав удушье.

— Джури.

Его улыбка стала ещё шире, и он провёл языком по нижней губе.

— Произнеси громче, Лила. Я хочу услышать, как ты кричишь об этом.

— Иди на хер, — прошептала я, и искра вспыхнула ещё ярче.

Он ухмыльнулся и указал на свою шею.

— Думаю, нам обоим нужно привести себя в порядок, прежде чем мы перейдём к этому. Я потерял много крови. Когда почтенный капитан понял, что это ловушка, он попытался перерезать себе горло, чтобы мы его не взяли.

Я перекатилась на четвереньки, ярость переросла в адское пламя в моей груди. Чистая, элементарная ненависть. Столь сильная, чтобы разогреть мои мышцы и дать толчок моему разбитому сердцу. Всё внимание было сосредоточено на Джури. Он наблюдал за мной с ленивой улыбкой, облокотившись на бильярдный стол, и ножом разрезал верёвки на запястьях.

Я отвернулась, потому что вид великолепного лица Малачи угрожал снова затянуть меня под воду. Я сосредоточилась на звуках, доносившихся снаружи комнаты. Грохот, рычание. Вернутся ли Джим и Генри? Неужели они знали, что мы здесь?

— Мы устроили ловушку специально для него, зная о его стремлении спасти потерянные человеческие души, — сказал Джури, глядя на своё отражение в лезвии ножа и вытирая кровь с подбородка. — Ожидание того стоило, все эти недели планирования и сбора информации окупились. Когда он вошёл в эту комнату, то увидел лишь десятки испуганных молодых лиц. Все они были связаны, беспомощны и отчаянно нуждались в спасении, — его глаза сверкнули, и я поняла, что он видит всё это в воспоминаниях Малачи. — Как только он освободил их, они набросились на него. Сначала он и не понял, что все они Мазикины. И даже когда его положение прояснилось, он... заколебался. Он боялся, что некоторые из них могут оказаться людьми.

Джури посмотрел вниз на обнажённую грудь, изгибы и выступы мышц, которые теперь контролировал он, а затем неторопливо подошёл к доспехам и одежде Малачи. Он натянул рубашку через голову и пристегнул дубинку к поясу.

— Они были нежны, хотя он убил многих из них, — тихо сказал он, указывая на дальнюю стену.

В первый раз я заметила огромную кабинку в самом дальнем углу комнаты, где сосредоточились глубокие тени. Очевидно, она предназначалась для особо важных персон. Но теперь тела были свалены в кучу на сиденьях и спрятаны под столом, как человеческий мусор, используемый и выброшенный демонами из ада.