Бреслау Forever

— Об этом рассказывать сложно. Или не так: сложно облечь в слова. Все это повторяющиеся ситуации. Какие-то мелочи. Например, у одного типа бирюльки [22] всякий раз укладывались одним и тем же способом. Другой, когда нервничал и метался по комнатам, вечно переступал порог только левой ногой. Как бы он не вычислял расстояния, как бы не делал более или менее длинные шаги, но всегда получалась левая нога. Если у тебя невроз навязчивых состояний, такие вещи чертовски мешают.

22

Игра, заключающаяся в осторожном снятии с помощью особого крючка палочек (а иногда и выточенных фигурок), лежащих кучкой; при этом кучка не должна развалиться, палочка не должна зацепить другую палочку. Пример игры замечательно показан в фильме Романа Поланского «Нож в воде» — Прим. перевод.

— Кое-что об этом я знаю.

— Догадываюсь. Были и другие вещи. Подсчет реек в заборе, высматривание с часами в руках, во сколько времени соседский кот появится в окне, попытки не наступить на щель во время прохода по мостовой, замощенной плиткой…

Тут он прервал, видя, что Сташевский вытирает одноразовым платком пот со лба.

— Thou art the man!

— He понял?

— Это из рассказа Лема про предназначение. Сама же цитата, по-моему, из Эдгара Алана По. Не помню [23] . — Земский допил пиво. — Вот ты сам, выслеживаешь соседского кота и проверяешь, в какое точно время он появляется?

23

Земский не ошибается. Именно так называется рассказ Эдгара Алана По, опубликованный в 1844 году — ранний пример детективной прозы. Само же выражение — это английский перевод слов Пилата о Христе: «Се человек!» — Прим. перевод.

— Да.

— Ну, тогда ты на самом правильном пути, чтобы решить эту загадку. — Он навис над столом. — Только помни: в конце этого пути — смерть.

— А цветочки?

— Цветочки я принес на твои похороны. — Земский склонился к Славеку еще сильнее. — Помни. Лично я выжил только потому, что рядом стояла крупная, сильная женщина, которая вырвала оружие из моих рук.

* * *

Грюневальд проснулся весь залитый потом. Он хотел повернуться на другой бок, но подушка была мокрая и холодная. А кроме того, настенные часы тикали ужасно громко: «тик-так, тик-так, тик-так». Следователь с трудом поднялся. Ночная рубашка тоже была мокрой, равно как и ночной колпак. Ноги не держали, как всегда после сна. Открыл дверку часов и остановил маятник. Ему было ужасно холодно. Будильник громко выдавал свои «цык, цык, цык». Это тоже раздражало Грюневальда, поэтому он спрятал его в ящик, накрыл подушкой и закрыл. Зато теперь он услышал из-за окна шаги молочника и подкованные сапоги: «стук, стук, стук». В том же самом ритме, что и часы. Он закрыл окно, только это практически не помогло. После этого он поплотнее завернулся в халат. Голова качалась, Грюневальд никак не мог прийти в себя. Он уселся на краешке кровати, закурил сигарету. В соседском окне появился кот, за которым офицер крипо наблюдал каждое утро. Он тут же подскочил к ночному шкафчику и проверил, который час. Тринадцать минут седьмого.

— Хельга! — крикнул он. — Хельга!

Из расположенной рядом комнаты раздались какие-то непонятные звуки.

— Хельга!

Скрип лежанки, душераздирающий зевок, отзвуки сражения с одеждой, затем: «топ, топ, топ», в том же самом ритме, что и часы. А точнее: «шарк, шарк, шарк», потому что женщина шаркала тапочками по полу. Хотя и в том же самом ритме. Служанка в теплой домашней кофте, наброшенной на ночную рубашку, встала в двери.

— Чего желаете?

— Сделай чего-нибудь поесть и приготовь помыться.

— Уже делаю.

Она направилась в ванную. Сонная, она все так же шаркала тапочками: «шерх, шерх, шерх». Грюневальд качал головой направо и налево.

— Напустить ванну или…

— Нет. Помыться по-быстрому.

Хельга принесла табуретку, на ней поставила таз. Приготовила мыло и полотенце. Затем стала греть воду.

— А вы снова этими духами занимаетесь? — спросила она.

— Откуда ты знаешь?

— Ну, вчера вы пришли слегка подшофе. А может, и не слегка. Пришлось помочь вас приготовить ко сну. Так вы мне порассказывали, что никак не можете закончить дело, которое тянется так долго.

— Все это из-за Кугера. Пораженец ужасный. Мы уже завоевали Францию, Голландию, Бельгию. Геринг заявил, что своими бомбардировками выведем Англию из войны. А он все время талдычит, что придут поляки и заберут у нас Бреслау. Сумасшедший какой-то!

— Вы совершенно правы. Герр Гитлер смыл позор нашей капитуляции с предыдущей войны.

— Именно! И приказал сжечь тот вагон, в котором мы ее тогда подписывали.

— Да, я сама видела в кинохронике.

Служанка налила горячей воды в таз, проверила рукой, подлила холодной.

— А Кугер просто трусит. Ведь у нас такие союзники, как Советский Союз и США. Самые большие страны в мире!

— Вы правы. А что с теми духами? Ими полиция занимается?

— Тут что-то очень и очень странное.

Он умыл лицо и руки. Заправил новое лезвие в станок. Долго разводил мыло в кружке. Затем наложил пену на щеки и подбородок огромным помазком и начал бриться.

— Ну, и как там с теми духами? А разве не должен ими заниматься этот… как его… экзорцист [24] ?

24

Специально обученный изгонять духов и привидений человек, чаще всего, священник. См., например, классический фильм Уильяма Фридкина «Экзорцист» (1982). Но предупреждаю, страшный! — Прим. перевод.

— Все это не так просто.

* * *

— Все это не так просто, — сказал Мищук. Он снял кожаный ремень и завязал его на перилах балкона Народного Зала. Потом начал править бритву, перемещая ее вперед и назад по ремню. Мыла у него не было, поэтому смочил лицо захваченным у мародером спиртом. После этого он вынул свое французское зеркальце и начал бриться.

— У всех этих людей было что-то общее.

— Ты про духов, — очнулся Кольский над своим пулеметом.

— Нет. Хочу рассудить все это своим простым, крестьянским умом. Каждый сделал то же самое. А то, что мы услышали от мародеров, свидетельствует, что они тоже раньше делали такое же.

Их перебил грохот выбиваемой двери. В средину гигантского зала въехал джип, загруженный солдатами.

— Эй, там! Есть тут кто-нибудь? — крикнул офицер, сидящий рядом с водителем.

— А вы кто такие? — Кольский прильнул к своему РКМ.

— Поручик Исаак Блюмштейн. Управление Безопасности.

— А. Это хорошо. Идите сюда, на балкон.

Солдаты из джипа устроили огневое прикрытие, целясь из своих винтовок. Кольский выглянул из-за мешков с песком.

— Это лишнее, — крикнул он, указывая на труп мародера. — Он уже мертвый.

Действительно, старичок страдал на голову. Видно было невооруженным глазом.

Блюмштейн добрался до них после нескольких минут блужданий по коридорам.

— Что здесь происходит?

— Мародеров схватили.

— И что, бритвой их ликвидируете? — лейтенант глядел широко выпученными тазами.

— Нет, нет. Я только бреюсь, — пояснил Мищук.

— Курва! Меня сюда высылают, чтобы проверить, что стряслось с двумя милиционерами, которые уже два дня не появляются в отделении, а они тут пикничок устраивают! — Он глянул на кучи деликатесов, конфискованных у мародеров. — О! Даже икра имеется!

— Да нет, это птичье дерьмо, — совершенно откровенно сообщил Васяк. — А эти бутылки, пан поручик, какие-то ссаки.

— Божоле 1938 года? — изумился Блюмштейн, поднимая бутылку вина.

— Пить невозможно. Изжога потом страшнючая. Оно как лимонад, только на вкус паршивый.

— А вы что пьете.

— Ну, спиртягу. Тоже у мародеров имелся.

Офицер поправил свой безупречный мундир.

— Вот именно. Так я и подозревал. Нажрались и не появились на разводе.

Мищук не сдавался.