Брет Гарт. Том 6

— Но гора-то стоит на коренной породе, и она не под силу моей вере, — сказал он, смеясь. — К тому же это значило бы угождать Мамоне, а вы ведь не хотите, чтоб я служил Мамоне.

Она посмотрела на него с интересом.

— Я вижу, вам с этой самой горы наплевать, намоете вы чего-нибудь или нет, — сказала она не то восхищенно, не то критически.

— В угоду вам я готов начать все сызнова. Если хотите, можете убедиться сами. А может, вы, как и в тот раз, принесете мне счастье. Возьмите лоток. Я наполню его, а вы станете промывать. Вы будете мне вместо талисмана.

Она было нахмурилась, но потом весело переспросила:

— Как-как?

— Будете моей доброй волшебницей.

Она снова заулыбалась, и ее бледное личико покрылось румянцем.

— Очень может быть, что так оно и выйдет, — заявила она с неожиданной важностью.

Он быстро наполнил лоток породой, отнес его к роднику и слил большую часть размытой почвы.

— Теперь подойдите сюда и встаньте рядом со мной на колени, — сказал он девушке, — возьмите в руки лоток и делайте все, что я скажу.

Кэтинка послушно стала на колени. Вдруг она предостерегающе подняла свою маленькую ручку.

— Подождите минуточку, покуда не уляжется муть.

Родник слегка замутился после первой промывки.

— Это не имеет значения, — сказал он торопливо.

— Нет, нет, прошу вас, подождите!

Она положила ему на плечо смуглую ручку. От этого прикосновения сладостное тепло разлилось по всему его телу.

— Посмотрите-ка вниз! — весело крикнула она.

— Куда? — недоумевал он.

— А вон, разве не видите?

— Что?

— Вас и меня!

Он посмотрел, куда она указывала. Муть в роднике осела, вода стала снова недвижимой и чистой, как зеркало, и в ней отчетливо отразились не только их лица, но и коленопреклоненные фигуры. А по обеим сторонам, как алтарные колонны, возвышались две секвойи.

На минуту воцарилась тишина. Ее нарушало только жужжание шмеля, отдававшееся назойливым звоном в ушах, да откуда-то издалека доносился слабый стук дятла. Когда они увидели свои фигуры в волшебном зеркале родника, у обоих возникло смутное, непроизвольное и тем не менее непреодолимое чувство. Рука Флеминга поневоле обвилась вокруг тоненькой талии девушки.

— Может быть, вы и есть то сокровище, которое я ищу, — прошептал он, сам не зная, что говорит.

Девушка рассмеялась, высвободилась и вскочила на ноги; лоток бесславно пошел ко дну; Флеминг с помощью Тинки, по локти засучившей рукава, извлек его из воды. Несколько минут они сосредоточенно и серьезно занимались промывкой, но помощь Тинки ничуть не содействовала успеху. Ни малейшего осадка на дне лотка не оставалось. Флеминг расхохотался.

— Вот видите, — весело сказал он, — нечестивый Мамона мне не помогает, — во всяком случае, по соседству с обителью вашего батюшки.

— Ах, теперь это уже неважно, — прервала его девушка, — отец собирается перекочевать куда-нибудь подальше, в горы. Он говорит, что здесь стало слишком уж людно с тех пор, как последний поселенец устроился в трех милях от нас.

— И вытоже уедете с ним? — встревожился молодой человек.

Тинка кивнула чернокудрой головкой. Флеминг подавил невольный вздох.

— Ну что ж, тогда я, пожалуй, попытаю здесь счастья поосновательнее. Сделаю заявку на этот участок. Вряд ли ваш отец будет возражать. Вы же знаете, никаких законных прав у него нет.

— Я вижу, что вы уж ни перед чем не остановитесь, раз вам приспичило найти золото, — сказала Тинка, отвернувшись от Флеминга. В тоне девушки было что-то кольнувшее незадачливого влюбленного. Он стал чувствителен к таким вещам.

— Нет, нет, — возразил он, — раз это повело бы к неприятностям с вашим отцом, я не стану делать заявку. Я только подумал, — продолжал он с заискивающей нежностью, — как было бы приятно поработать здесь, около вас.

— Только зря время потеряете, — отрезала она, мрачно насупившись.

— Может быть, вы и правы, — сказал Флеминг, вставая. Печаль и горечь сквозили в его словах. — Что ж, пора мне восвояси.

Он подошел к роднику и собрал инструменты.

— Еще раз спасибо за любезность. Прощайте.

Флеминг протянул руку, она безвольно подала ему свою, и он направился к опушке.

Но не сделал он и нескольких шагов, как Тинка окликнула его. Он обернулся и увидел, что она стоит на том же месте, упершись маленькими ручками в бока, вперив в него широко раскрытые глаза. Потом она бросилась к нему и крепко вцепилась в него, ухватив обеими руками за полы куртки.

— Нет, нет, вы не уйдете, не уйдете! — твердила она взволнованно. — Мне нужно вам кое-что сказать! Слушайте! Слушайте же, мистер Флеминг! Я пропащая, пропащая девчонка! Я наврала отцу, наврала Мамке, наврала вам! Я дала ложные показания — я хуже Сапфиры [23] , — я повинна в величайшем лжесвидетельстве. Ах, мистер Флеминг, ведь я понапрасну вызвала вас сюда! Никакого золота в тот раз вы не нашли! Его и не было. Все подстроила я сама! Я… я… подсолилатаз.

23

Сапфира, по библейскому преданию, продав вместе с мужем свое имение, утаила часть денег от апостолов.

— Что подсолила? — как эхо, повторил озадаченный Флеминг.

— Ну да, подсолила его, — повторяла Кэтинка, волнуясь, — отец говорит, что именно так делают погибшие сыны Мамоны, чтобы повыгоднее продать свои заявки. Я сама подложила золото в таз; его там не было ни крупинки.

— Но зачем же?

Она не отвечала; вдруг из ее голубых глаз брызнули слезы, и она разрыдалась, закрыв лицо руками и уткнувшись в его плечо.

— Затем… затем… — всхлипывала она, не отрываясь от его плеча, — что я хотела вас вернуть!

Он обнял ее. Он поцеловал ее с нежностью, с благодарностью, смеясь и плача, растроганный и счастливый, и, переведя дух, не нуждаясь ни в каких словах, снова принялся целовать ее со всей страстью, все понимая, все оправдывая и прощая. Наконец, опомнившись, он спросил:

— Но откуда же вы взяли золото?

— Ах, почем я знаю… у старого русла… давным-давно, когда я была еще маленькой! — говорила она в промежутках между судорожными и отчаянными всхлипываниями. — Я ни разу не обмолвилась об этом отцу, — он рассердился бы, узнав, что собственная его дочь ищет золото, да я и сама никогда не вспоминала об этом, пока не встретила вас.