Бригантина поднимает паруса (История одного неудачника)
Шрифт:
И Широков сначала ей понравился. Веселый. На гитаре играет. А потом? Все на нее смотрят только как на бабу. А просто, по-дружески, по-человечески?
Когда-то она завербовалась сюда. Из их деревни многие тогда уезжали. С тех пор прошло всего два года. Денег ей хватает. А дальше? А после работы? Каждый день в кино? Да, она комсомолка. Платит членские взносы. Ей казалось, что сразу все изменится, когда ее примут. Ну, бывают собрания. А кто ею интересуется? Секретарь комсомольской организации лесозавода несимпатичный товарищ. Требовал от нее выхода на субботники. Ну, а дальше? Поинтересовался, чем она живет? Дал ей какую-нибудь
Между тем Рита, ничего не подозревая, мирно болтала. Зина слушала ее краем уха, и ей казалось, что мозг Риты распределен строго по полочкам. Да, она это давно заметила. И полочек всего несколько. Ничего сложного нет. Если начинался разговор о работе, Рита ругала бригадира или вспоминала того, ставшего легендой, усатого дядьку, у которого они однажды работали и который заплатил им по полсотне. Начинался разговор о хозяйстве - Рита делилась последними методами приготовления овощного салата и котлет. Говорили о ребятах - всплывал ее последний ухажер. Песни - не задумываясь шел "Укротитель зверей". На этот раз Рита вспоминала усатого дядьку:
– А какой был дядька, Зинка? Не считался. Берите, говорит, девочки, заслужили... И каждой по полсотенке...
Так как Зина не поддержала ее, тема усатого дядьки истощилась и разговор рисковал перейти на бригадира. В это время раздался гудок. Перерыв. Грузчики бросили работу, а один из них (Зина знала, что его зовут Вовка - 72 килограмма, и он ей, единственный, очень не нравился) направился в их сторону. Лицо его блестело от пота, волосы торчали в разные стороны, и он показался Зине особенно некрасивым. Поравнявшись с ними, он остановился и ехидно спросил:
– Загораете?
– Загораем.
– Вы б на солнышко да разделись.
– Ты посмотреть хочешь?
– А чего это вы около наших ребят околачиваетесь? А?
– Тебе завидно, что не около тебя?
– Зинка, вот где ты!
– к ним бежала Валя Лаврушина. Прибежав, она, не обращая внимания на Вовку, со злостью обрушилась на Зину: - Как тебе не стыдно? Все девчонки дали деньги, а ты? Тебя не касается? Хочешь на других выехать?
– У меня нет сейчас денег.
– А у нас есть? Ишь нашла рыжих!
Девчата невольно покосились на ее волосы. Валя продолжала:
– Все будут платить, а ты нет? Так не по-людски. Просто стыд.
– А каждый месяц гнать десятку - по-людски?
– вспыхнула Зина.
– А когда тебе за месяц выпишут гулькин нос - обрадуешься?
– Он и так ничего для нас не делает.
– Так сделает, чтоб было хуже.
– Эге, девчонки, - вмешался Андрианов, догадавшись, в чем дело, - вы по десятке бригадиру собираете? Чтоб, значит, наряды хорошие выписывал. Деньгами ему отдаете или как?
Девушки смутились.
– Нет, мы угощение покупаем.
– Кому?
– Всем... ну, бригадиру. Ведь он для нас старается...
– А он вас приглашает? А?
– Ну... иногда достается.
– Иногда достается? Так. И что вы за это имеете? А?
– Шиш с маслом, - быстро ответила Зина.
– А чего же вы молчите?
А?Девчата молчали.
– Чего молчите? Есть профком, директор, комсомол?
– Ну как нам, девчонкам, против него? Кстати, - Зина указала глазами, - вот его самого черт несет. Можешь поговорить с ним, раз смелый.
– И поговорю.
– Пойдем, девчата, - предложила Валя.
– Нам лучше не связываться. Дашь десятку - и спокойно. Вот увидишь, начальство всегда право.
Девушки поднялись и ушли.
Вовка оглянулся. Да, к нему черт нес бригадира. Самого черта, правда, не было видно, и бригадир передвигался довольно свободно. "Ну и ряха!" подумал Вовка, явно перегибая, потому что лицо у бригадира казалось обыкновенным. Только глаза пронзительно голубые, нахальные.
Вовка приготовился. Конечно, лучше всего сразу схватить его за шиворот и дать в морду. М-да! А мужик он здоровый. Надо просто вежливо спросить: "За что это вы десятки берете?" А вообще, какая он сволочь, пользуется, что девчонки слабые...
Бригадир приблизился. Взгляды их встретились. Заметив напряженность в глазах Андрианова, бригадир неожиданно улыбнулся ласково-иронически (так когда-то улыбался могущественный Хирса, Вовкин покровитель) и спросил:
– Ну, браток, спичками богат?
Вовка растерянно похлопал по карманам, развел руками. Бригадир вздохнул и печально, просто улыбнулся:
– Вот и я тоже.
И, кивнув головой, зашагал к столовой.
"Испугался я, струсил", - подумал Вовка. Но тут же пришла мысль: "Что я могу один сделать? Надо начальству". Вовка немного успокоился. Действительно, куда ему одному! Ого, вот этот же черт несет Шалина. В самый раз. Кстати, надо у него спросить о той "знаменитой" панике.
Шалин отличался цепкой зрительной памятью. Увидев Андрианова, он тут же вспомнил лохматого грубияна из 107-го корпуса, который, кажется, очень глупо рассуждал о поэтах.
Шалин поздоровался с Андриановым холодно. Сейчас Андрианов был робок.
– Понимаете, здесь произошел такой случай... Вы извините, что я вас задерживаю, Володя...
– Владимир Павлович!
– Да... верно... Владимир Павлович... Да, заодно хотел спросить, вы знаете, что произошло в тот вечер, когда вы к нам заходили?
– Ничего тогда не произошло.
– А была паника... В общежитии наших девчонок...
– Да, я слыхал. Чепуха. Но как вы, взрослые ребята, говорите об этом? Сами поддались на панику? Посмотри на себя, кровь с молоком, а испугался!
– Я? Нет! Мы просто сначала не спали, разговаривали...
Шалин был зол. Опять какие-то слухи. Ему передали все очень коротко. Порядок навели бетонщики. Вот что знал Шалин. И вдруг сейчас выясняется, что 107-й корпус... Ну, от таких, как Андрианов, всего можно ожидать.
– Вот, вот! Не спали, говорили! Здоровые ребята, а, наверно, дрожали от страха. Поверить слухам? Агентству ОГС. Знаете, что это такое? ОГС одна гражданка сказала. Сколько я работаю, а с таким встречаюсь впервые. Позор, ребята, вы же комсомольцы!
– Та-ак.
– Вовка опешил. Губы его перекосились.
– Учтите, на нашей стройке могут быть враги, диверсанты, посланные из-за границы. Они будут распространять какие угодно слухи. И ты, здоровый, крепкий, боевой парень, поверишь?
– Я? Поверю!