Бриллиантовый психоз

Внешне, однако, начальник отделения сохранил олимпийское спокойствие.

Да, он понимает важность ситуации, искренне сочувствует, но, к величайшему сожалению, ничем помочь не может! Людей катастрофически не хватает, город захлестывает волна преступности, его сотрудники буквально с ног сбились... Ради любви к отечественной истории, ради глубочайшего уважения к почтеннейшей Татьяне Петровне он бы с удовольствием выставил круглосуточную охрану вокруг бывшей графской резиденции... если б имел штат в два, нет, лучше в три раза больше, а иначе ну никак не получается! Уж не обессудьте!

– Тяжелое положение в стране, – скорбно произнес он. – А в правоохранительных органах и того тяжелее! – Из груди Бутылкина вырвался сокрушенный вздох.

Звездовскую затрясло от ненависти. С увядшего лица хлопьями посыпалась штукатурка.

«Врет, старый козел! – злобно подумала она. – За дебилку меня держит! «Волна преступности, с ног сбились»! Не смешите! Твои зажравшиеся менты сбиваются с ног лишь в пьяном виде после очередной ревизии коммерческих палаток или во время бесчисленных «дней рождений», празднуемых прямо на рабочих местах. На днях видала одного такого. На четвереньках из служебного сортира выползал в облеванном кителе! Свинья! А «волна преступности», под руководством Котяры Пакостного, тебе ежемесячно процент с доходов отстегивает! Мне ли не знать! Скажи лучше – услышал о кладе, позарился, вот и ставишь палки в колеса! Ладно, я те припомню!»

– Очень жаль, Ольгерд Пафнутьевич, очень жаль, – вслух сказала она. – А так хотелось позаботиться о культурном наследии!

Бутылкин театрально развел руками, изобразив всепоглощающую скорбь: «Увы, мадам, я бессилен!»

– Попробую справиться собственными силами. – Холодно кивнув начальнику отделения, Звездовская удалилась...

* * *

Оставшись в одиночестве, начальник отделения раздраженно матюгнулся. Обещание Звездовской справиться собственными силами ему совсем не понравилось. «Крашеная мымра определенно что-то замышляет! Ишь, змеюка подколодная! Как пить дать она попытается...» Закончить мысль Ольгерд Пафнутьевич не успел. В дверь ввалился Виктор Кошкин и, не дожидаясь приглашения, плюхнулся на стул.

– Здорово, начальник! – просипел он. – Дельце к тебе имею!

– Какое? – внутренне напрягаясь, поинтересовался Бутылкин. «И этот, кажись, туда же метит. В графскую усадьбу, блин! Задолбали, уроды!»

– Желаю купить дом, – без обиняков объявил Котяра.

– При чем здесь я? – мило улыбнулся подполковник. – Обратись в строительную или риэлтерскую фирму!

– При том, – отрезал мафиози. – Мне требуется не вульгарная современная хреновина, а дом старинный, с романтикой, с фамильными привидениями! Скажем, усадьба Коробковых.

«Так оно и есть! – подумал Ольгерд Пафнутьевич. – Правильно я угадал! Только, мил друг, романтика тебе по барабану! Да и фамильные привидения там сроду не водились. Ты, голубок, к графским сокровищам подбираешься! Хрена с маслом! Я законный наследник!»

Улыбка Бутылкина из «милой» превратилась в «милейшую», шириной от уха до уха.

– Ты, Виктор, не по адресу обратился, – нежно пропел он. – Памятники архитектуры не входят в мою компетенцию! Я...

– Брось придуриваться! – бесцеремонно прервал подполковника бандит. – Нам с тобой хорошо известно, кто городом заправляет. Я, ты да Звездовская. Кроме того, мне от тебя требуется не разрешение на покупку – эти вопросы я улажу самостоятельно, – а просто небольшая приятельская услуга.

– Какая же?! – Ольгерд Пафнутьевич попытался улыбнуться еще шире, но не получилось. Губ не хватило.

– Я опасаюсь разграбления моего будущего поместья местными жителями, – хитро прищурившись, сказал Котяра. – Все крадут, падлы! Напропалую! Доски, трубы, кирпичи... Землю с клумб и ту норовят упереть для садовых участков. Короче, пока оформляются документы – выстави вокруг усадьбы ментовские кордоны, отвадь мародеров, а уж я, поверь, в долгу не останусь!

– Рад бы помочь! – лицемерно пригорюнился подполковник. – Но, к сожалению... – Тут он слово в слово повторил недавно произнесенную перед Звездовской речь, не упомянув из деликатности лишь о «волне преступности». Котяра насупился, помрачнел. «Врет, поганый мусор! – убежденно подумал бандит. – Увиливает, вошь лобковая! Бля буду, на графский клад глаз положил, пес облезлый! Ну, я тебе, пидор, устрою райскую жизнь!»

Виктор Кошкин молча поднялся и, не попрощавшись, покинул кабинет...

* * *

Пока происходили вышеописанные события, мокрые от пота и нудно сочащегося с неба дождика кладоискатели закончили рыть первую яму.

– Пусто, – уныло констатировал Скляров.

– А ты б хотел прям сразу! – ехидно, но резонно заметил трезвомыслящий Никаноров.

– Жрать хочу да глоток горячительного, – сказал вымазанный грязью по уши Кожемякин.

– Мальчики, обед готов! Идите сюда! – высунувшись из палатки, крикнула Жеребцова...

ГЛАВА 3

К усадьбе графов Коробковых вели две дороги, лет двадцать назад заасфальтированные, по российским меркам не особенно раздолбанные и, следовательно, пригодные не только для пешеходов, но и для автомобильного транспорта. Согласно распоряжению Бутылкина одну дорогу (кратчайшую) перекрыли сержанты Зубов, Чубов и Отморозков под чутким руководством лейтенанта Вячеслава Коловертова, а другую, объездную, сержанты Тупов, Лупов, Дубов во главе с лейтенантом Бибикиным. Стражи закона загородили проезжую часть «воронками», а сами тусовались вокруг с автоматами на изготовку, резиновыми дубинками, связками наручников и прочими предметами, необходимыми для поддержания общественного порядка. Начальство взирало на мокрых нервных подчиненных из поставленных на обочину легковушек.

Работы у заградпостов было хоть отбавляй: жители Лозовска косяками тянулись к усадьбе. В воздухе висел многоэтажный мат, перемежаемый надсадным милицейским гавканьем, негодующими воплями граждан, а также жалобными стонами тех, кто успел познакомиться с сержантскими дубинками.

– Поворачивай оглобли, блин, на ...!

– Вы не имеете права!..

– Че-его?! Права?!

– Получай, придурок!

– А-а-а-а!

– Куда прешься, бабка? На кладбище в противоположную сторону! Гы-гы-гы!..

– Сынок?!

– Я те дам «сынка».

Хрясь!.. У-у-у-у!

В половине второго на дороге, оберегаемой лейтенантом Коловертовым, появился новенький черный джип с Леликом, Толиком, Вовиком внутри.

– Что за цирк? – приоткрыв окно, лениво осведомился сидевший за рулем Лелик. – Почему мешаете проехать?!

При виде чиновников из мэрии сержанты смущенно потупились, переминаясь с ноги на ногу. Пришлось вмешаться Коловертову.

– Никого не велено пропускать. Приказ начальника отделения. – Покинув теплый сухой салон служебной «шестерки» и ежась под мелким противным дождичком, он сообщил: – Разворачивайтесь!

– Да знаешь ли, сопляк, с кем разговариваешь? – взбеленился Толик, на днях в порядке очередности побывавший в постели у Звездовской, удостоившийся похвалы: «Ты самый лучший мужчина. Сексуальный гигант! Пуси-муси!» – и потому заболевший манией величия в острой форме. – Я же тебя, недоносок, в порошок сотру! Немедленно свяжись со своим начальством! Ах, рация отсырела? На, возьми мой сотовый! Живей, твою мать! Мы торопимся!

Коловертов набрал личный номер Бутылкина.

– Значит, говоришь, приближенные мэрши? – ядовито прошипел в трубку подполковник, после недавней беседы с мадам Звездовской преисполнившийся к ней лютой ненависти. – Шустрая, карга! Быстро подсуетилась! – Начальник отделения изощренно выматерился.