Британские коммандос

Три из отрядов Лестера получили последовательную цепочку задач. Номер 41, высадившийся в секторе «Сворд», должен был атаковать вражеские позиции в Лион-сюр-Мер, однако с самого начала все пошло вкривь и вкось. Они высадились почти в четверти мили от назначенного места и под градом снарядов и мин прорывались с пляжа, уже усеянного останками неудачных десантов: горящими машинами, застрявшими танками и трупами. Отряд разделился на две группы: одна отправилась штурмовать немецкий опорный пункт на подходе к Лиону, другая — хорошо укрепленный замок, командный пункт немцев. Обе группы встретили решительный отпор и сражались почти сутки. Затем коммандос снова объединились для выполнения следующей задачи, еще более сложной. Вместе с отрядом № 48 им предстояло штурмовать важнейшую цель: дуврскую радиолокационную станцию, окруженную массивными укреплениями и минными полями. Немцы считали этот объект абсолютно неприступным. Сходу взять станцию не удалось, и еще 12 дней немцы решительно отвергали предложения выйти с поднятыми руками. Коммандос вызвали танки-заградители (танки с бойковыми тралами), чтобы расчистить минные поля, а затем — при поддержке танкового взвода и бомбардировщиков — пошли на штурм. На этот раз немцы капитулировали. Затем коммандос отправились на противоположный берег Орна в Сальнель, где генерал Гейл использовал их для патрулирования — очень опасное дело, как уже рассказывал Бернард Дэвис.

Отряд коммандос № 48 высадился в секторе «Джуно» и, вслед за канадским полком Северного Берега (North Shore Regiment), должен был атаковать Сент-Обен. Но и они десантировались неудачно. Отряд был сформирован всего за три месяца до дня «Д», и любой коммандос, положа руку на сердце, сказал бы, что такого срока недостаточно для серьезной подготовки. И не имеет значения, служил человек прежде в морской пехоте или нет; скорее, коммандос сказали бы, что это абсолютно невозможно без неприемлемо высокого риска.

Отряд № 48 сразу же испытал на себе все недостатки подготовки. Многие высадились в воду, и непомерная тяжесть их рюкзаков немедленно удвоилась; пришлось тащить, по меньшей мере, сотню фунтов. Неопытность канадских частей еще больше усугубляла ситуацию. Однако справедливости ради отметим, что отряд № 48 ни в коем случае не виноват в большинстве своих проблем. Во-первых, им достались десантно-высадочные суда, совершенно не похожие на те, на которых они тренировались; под обстрелом вручную пришлось перекидывать сходни через нос судна, и все, кто этим занимался, были ранены. С местом высадки опять напутали. Отряд десантировался прямо под носом немцев, засевших в бетонном доте, и попал под сильный обстрел. Канадцы не обеспечили безопасность берега, и неразбериха быстро усиливалась. Солдат, прорывавшихся с пляжа между танками и другой техникой, срезали на бегу. Один из офицеров 48-го отряда попытался остановить канадский танк, пытавшийся тронуться, явно не замечая, что давит раненых. Офицер постучал по орудийной башне, а когда танк не остановился, швырнул противотанковую гранату. Остатки 48-го отряда собрались у стены гавани и направились мимо канадцев в Сент-Обен, а затем в еще одну серьезную заварушку в Лангрюне в паре миль к востоку по побережью. Несмотря на все потери, отряд № 48 отважно сражался, в конце концов захватил вражеский опорный пункт и тем самым спас множество жизней.

Отряд № 46, прошедший специальную альпинистскую подготовку, должен был штурмовать немецкую батарею, но им сменили задачу. Теперь им вместе с французско-канадской частью предстояло уничтожить вражеские позиции вдоль реки Мю. Задание оказалось более изнурительным, чем первое. Вражеские войска засели в деревнях Ла Амель (La Hamel) и Рот. Коммандос не знали, что им противостояли части 12-й танковой дивизии СС, отборные молодые фанатики, воспитанные Гитлерюгендом. В ходе жестоких уличных и рукопашных боев отряд № 46 потерял более 60 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести, однако обратил немцев в бегство, захватив 47 пленных.

Наступление продолжалось гораздо дольше, чем рассчитывали коммандос и парашютисты. Некоторые продолжали сражаться и в октябре. Отряд № 47, находившийся в первую ночь в резерве, надеялся, что выйдет из боев довольно быстро, а вернулся в Англию лишь 14 месяцев спустя и все это время сражался на передовой. Они сообщили женам, что вернутся домой к Рождеству, только не уточнили, к Рождеству какого года.

Многие вообще не вернулись. 1-я и 4-я десантно-диверсионные бригады понесли примерно равные потери, а общие жертвы коммандос в той кампании: 39 офицеров и 371 рядового и сержантского состава убиты; 114 офицеров и 1324 рядовых и сержантов ранены, 7 офицеров и 162 рядовых и сержантов пропали без вести. Это составило почти половину обеих бригад. Ужасный итог, хотя и несравнимый с общими потерями союзных войск: 5500 убитых, 22 000 раненых и 12 000 пропавших без вести всего за 15 дней с начала десанта в день «Д». Вернувшиеся домой находились в плачевном состоянии, как вспоминает Генри Козгроув:

«Мы непрерывно наступали, и немцы во Франции уже готовы были капитулировать. С самого начала и до конца августа мы не вылезали с передовой. Но мы сделали свою работу. Нас отвели отдохнуть в лагерь на побережье, а потом отправили домой. Если честно, я не помню, был то Портсмут или Саутгемптон, но нас встречал оркестр. Мы сошли с трапа грязными, дико грязными. Мы отсутствовали три месяца… форма превратилась в клочья, у большинства завелись блохи, у некоторых — вши. Иногда мы мылись в лужах, других вариантов не было. Когда мы вышли к железнодорожной станции, какой-то идиот запустил фейерверк. Только что на платформе было полно встречающих, а через мгновение ни души, все забились под поезд. А мы тогда ничего не боялись. Подойди к любому из нас и крикни «Бум!», мы бы вздрогнули, обернулись и пристрелили бы шутника. Все-таки нервы расшатались. Нас бомбили и обстреливали, иногда по нескольку дней кряду… В лагере Петуорт (Petworth) нам приказали раздеться догола, сожгли нашу одежду, а личные вещи продезинфицировали. Мы вымылись в душе, прошли медосмотр, многим обрили головы, а некоторым еще и разукрасили. Когда с этим покончили, нас отправили в большую палатку, где выдали каждому пару белья, брюки, куртку, носки и ботинки. А потом мы на плацу обменивались вещами, пытаясь найти более-менее подходящее по размеру, чтобы дома в отпуске выглядеть прилично. Пополнение длилось довольно долго, ведь мы потеряли отличных ребят… но нас уже готовили к другой работе».

Глава 12. ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ЮГО-ВОСТОЧНОЙ АЗИИ

Вторжение в день «Д» было лишь началом большого пути. Предстояло отвоевать центральную и восточную Европу, да и на Дальнем Востоке ситуация складывалась неважная. Ожидалось, что лорд Маунтбеттен, честолюбивый и энергичный, начнет изменения к лучшему, однако встретили его с цинизмом и подозрением. В разгромленной Юго-Восточной Азии накопилось столько проблем и разногласий, что трудно было понять, с чего же начинать. Прибыв к месту нового назначения в октябре 1943 года, Маунтбеттен свел все проблемы к «трем М» — муссоны, малярия и моральное состояние. Муссоны и дожди досаждали, но к ним привыкли, малярия стала повсеместной, а моральному состоянию японцы нанесли, как казалось, непоправимый ущерб. Британцев до сих пор угнетали воспоминания о драматичном отходе из Рангуна и полном изгнании из Бирмы с потерями в 13 643 человека.

Однако увиденное не поколебало амбициозного Маунтбеттена, еще до отъезда предупрежденного о том, чего следует ожидать. Он восторгался путешествием в Индию на свою базу в Дели, как «зримым символом намерений Британской Империи возобновить атаку на Азию». Правда, довольно скоро Маунтбеттен осознал, что прошлого не вернуть и никакого подобия имперскому правлению восстановить в этом регионе не удастся. Эмигранты и колониальные чиновники просто напивались в барах, не замечая угрозы коммунизма и национализма, надвигавшейся на Дальний Восток вслед за великим китайским походом Мао Цзэдуна. Однако эти проблемы навалятся позже, а вначале у Маунтбеттена от восторга кружилась голова, и он стремился вернуть Рангун во имя Империи. Сложная задача, если вспомнить, что все британские владения в регионе, кроме Индии и Цейлона, находились в руках врага. Хуже того, Маунтбеттен унаследовал самые заброшенные и плохо вооруженные формирования британских войск. «Забытая армия», как назвал ее фельдмаршал Уильям Слим. Ничего удивительного, ведь все британские резервы были брошены на вторжение в Европу в день «Д».

15 генералов и двух адмиралов штаба, поступившего под командование Маунтбеттена, отделяло от фронтов войны пол континента. Части различных войсковых соединений союзников, дислоцированные у индийской границы в кишащих насекомыми лагерях, предназначались для тяжелых походов по джунглям и болотам Аракана и Бирмы, в то время, как штаб, который должен был заботиться о их нуждах, роскошествовал в Дели, где жизнь текла так, словно в мире не существовало никаких забот, а война была лишь далеким неудобством.

Прежде всего Маунтбеттен решил покончить с потоком гражданских посетителей и наложить запрет на самозабвенное участие штабистов в спортивных и светских мероприятиях. Затем, перейдя к проблеме трех «М», он занялся малярией и был потрясен, когда обнаружилось, что малярией в различной степени страдают 84 процента подопечных ему войск, причем многие больны очень серьезно. Состояние госпиталей, как он выразился, «отвратительное и неадекватное», привело его в ужас: сплошная грязь, никакого представления о гигиене. Маунтбеттен послал в Лондон срочный запрос на 700 медсестер и потребовал от индийского правительства немедленно улучшить условия в госпиталях.

Неизбежен был и конфликт с генералами, не желавшими возобновлять военные действия против японцев. Мнение американцев о том, что после отступления из Бирмы британцы проводят политику бездействия, очень близкое к истине, изложил в сверхсекретном меморандуме Вашингтону генерал Альберт Ведемейер, командовавший американским контингентом: «Поведение британцев достойно сожаления… Маунтбеттен полон энергии, однако между ним и войсками стоят командиры, которые сильно урезают его директивы и стремятся доказать, что правильно действовали в прошедшие два года. Они намеренно не выполняют приказы верховного главнокомандующего».