Бро
Шрифт:
Думаешь: «Что толку стремиться к чему-то, если тебя в любой момент окутает багровый туман?»
Но ведь наступит же когда-нибудь стабильность? А если ты в этом времени надолго? Что, так и будешь ждать? Так и собственных поминок дождешься. Может, лучше действовать? Хотя бы подтянуть тот организм, в который сунула тебя судьба!
И Осокин «отвел» Вагина в спортзал…
Найти фитнес-клуб в Москве не сложно, лишь бы по деньгам сошлось. Жадноватый, то есть экономный, Марлен отыскал подходящее место в Сокольниках — приличный спортзал с турниками, наборами штанг и гантелей,
Осокин зашел «накачаться» после работы, и часа два с удовольствием тягал тяжести. Разумеется, строго соблюдая элементарные законы ТБ, чтобы не покалечить организм, далекий от тренировок. А беговые дорожки «Кеттлер» совсем ни к чему — это здешний «пипл» с жиру бесится. Вон, парк рядом…
В пятницу, правда, все тело ныло и жаловалось, но Марлен лишь зубы сжал, и вечерком снова вышел на станции «Сокольники» — надо было всерьез заняться прессом Игната…
Осокин пробежался трусцой, наддавая иногда в манере спринта, и перешел на быструю ходьбу. Закалять тело надо последовательно, но постепенно. Организм пластичен, и примет ту форму, которой добивается человек. Захочешь — и развернешь могучие плечи. Не захочешь — будешь кисло смотреть в зеркало на дряблые мышцы и отвисшее пузо, которое не втянешь, как не пыхти.
Сопя носом, Марлен пружинисто шагал по аллее, когда вдруг расслышал негромкий плач. Не сразу, но он обнаружил источник негатива — за молодой порослью, на лавочке, сидела молодая девушка в спортивном костюме, и хныкала, сняв левую кроссовку.
— Накололись? — громко спросил Осокин, подходя.
Девушка вздрогнула, поднимая зареванное, но хорошенькое личико, и быстро заговорила по-французски:
— Простите, я вас не понимаю…
— Накололись? — повторил Марлен, перейдя на язык «нации прелюбодеев».
— Нет-нет, просто растянула! Сейчас, допрыгаю как-нибудь…
— Как-нибудь вы допрыгаетесь, — заворчал «попаданец». — Лучше я вас как-нибудь дотащу… Ну-ка, беритесь за шею!
Упершись коленом в скамью, чтобы поберечь спину, он подхватил девушку на руки. С виду она была легонькой, а вот плечи заныли, борясь с притяжением.
— Вы хорошо говорите по-французски, — оценила красотка, глядя недоверчиво, даже пугливо.
— Соседка обучила, — ответил Осокин, кряхтя. — Софья Павловна родилась в Кембридже, а когда началась война… задержалась в Париже — на двадцать лет. Так что тетя Софи и с английским мне помогла, и с французским…
— Наверное, она была советской шпионкой, — предположила ноша.
— Наверное… Уф-ф! Передохнем малость.
Марлен дошагал до очередной скамьи, уселся, а девушку устроил на коленях.
— Меня зовут Клод, — чопорно сказала француженка. — Я родилась в Сан-Тропе, хотя моя мама… она из Алжира.
— Это родство лишь придало вам прелести, — выдал Осокин приятную правду. — Как Изабель Аджани.
— Я тоже снимаюсь! — важно сказала Клод. — А вас как зовут?
— Игнат… Иньяс по-вашему.
— Иньяс… — вымолвила девушка, словно
пробуя имя на вкус. — Моя машина… она рядом с воротами парка.— Уже легче! — ухмыльнулся Марлен. — Ну, что, Диди? Пошли?
— Поехали! — захихикала Клод.
Сделав еще пару остановок, посидев и поболтав, они добрались до припаркованного «Мерседеса» — черного, коробчатого «Гелика», хотя и «поюзанного».
Бережно устроив девушку, Осокин забрался на водительское сиденье.
— Куда? — спросил он отрывисто, разбираясь с рычагами и педалями.
— Отель «Пекин»! Сначала я хотела остановиться в сталинском отеле «Москва», но мне сказали, что это новодел, — щебетала Клод. — Ну, так же не интересно!
— Да уж, — хмыкнул Марлен, выруливая.
Права у него были — там, в далеком-предалеком 67-м. И справиться с «мерсом» он сможет, хотя все равно боязно — в Москве будущего не движение, а какое-то стихийное бедствие! Лавина! Сель! Но не показывать свою трусость девушке.
И Осокин намертво вцепился в руль, напрягшись весь, да так, что задубела спина…
…Расцепить слипшиеся пальцы удалось только у подъезда гостиницы.
— Фу-у… — отчетливо выдохнул Марлен, и Клод нежно засмеялась.
— Ты давно не садился за руль?
— В Москве вообще ни разу! Я, как и ты, приезжий здесь, хоть и не из такого далека… Ну, что? Пошли?
— Поехали! — озорно засмеялась девушка.
Снова взяв на руки приятный груз, Осокин зашагал к шпилястой высотке. Мысли вертелись всякие, пробилась даже стыдная радость — не надо сегодня на тренировку идти! Натаскался уже…
Стоило Марлену с его ношей показаться в фойе, как к ним подкатился толстячок с обширной плешью и густыми усищами.
— Ах, мадмуазель Азани! — возопил он, шлепая в ладоши. — Почему вы не предупредили нас? Ах, что случилось?
— Пустяки… — просипел Осокин, опуская девушку на пухлый диван. — Мадмуазель подвернула ногу. Холодный компресс — и к понедельнику даже хромота пройдет.
— Ах, ах! — забегал толстячок. — Спасибо, мсье! Гастон!
Шагая вразвалочку, приблизился дюжий малый — видимо, телохранитель, — и легко, как куклу, поднял Клод Азани.
— Иньяс! — всполошилась она. — Твой телефон!
Марлен вложил в ее ладонь визитку, улыбнулся и помахал на прощанье.
«Приятная девочка… — мелькнуло у него в голове. — Но Аленка… К ней все равно тянет сильнее. Надо же… Соскучился как! А думал, что так, просто, побалуемся — и разбежимся…»
Вздохнув, Осокин вышел на улицу и побрел к метро.
Понедельник, 18 апреля 2022 года. Утро
Москва, улица Правды
Рабочий день у Марлена начался прямо в фойе, где крутился народ со всех этажей и бесчисленных офисов. В какой-то момент «манагеры» отхлынули, кучкуясь вокруг кофе-автоматов и напоминая стайки крикливых птиц, а вокруг Осокина образовалась пустота. Ее попытался заполнить пожилой человек, одетый дорого, но со вкусом.