Бродяга

Через знакомый проход они зашли во внутренние помещения арены. Знакомый храмовник, увидев Леда с Армом, поморщился, бегло осмотрел его и быстро подлечил. "Обидчивый," - усмехнулся Лед.

– Твой бой с Рейдом второй. Тебя вызовут.
– и Арм повёл его к нужной комнате.

Внутри комнаты Лед, раздевшись до штанов, сразу начал разминку - на второй бой могли позвать и через десять минут.

– Как думаешь, что мог задумать Рейд? 

– Лед, не забивай голову, тут трудно угадать, особенно если у него голова поплыла. А может он просто тебя на нервы берёт? И попросил Срама тебе такое сказать. А может и Сраму наврал специально. Не отвлекайся на эту ерунду. Будь в бою внимательнее, а сейчас разминайся.

Голос что-то объявлял, потом за Ледом пришёл монах и повёл к выходу на арену. Лед, на ходу застёгивая шлем, старался успокоится. Выйдя на ещё горячий песок арены он осмотрелся. Трибуны были полупустыми. С противоположного края стояли две фигуры. Монах с мечом и Рейд, поправляющий шлем.

– Бой гладиаторов двадцать седьмого барака. Рейд против Леда. До начала боя сорок ударов. 

Храмовник сунул саблю в руку и, крикнув "Вперёд!", отступил к воротам. Лед, не спеша вращая кистью с клинком, направился к центру. Горячий песок слегка обжигал ступни. 

Лед внимательно следил за приближающимся противником. Тот шёл уверено. Сблизившись он занял стойку, больше всего подходящую для качелей и сразу нанес колющий удар. Лед спокойно парировал удар. Странное начало. Если Рейд хотел удивить, то он смог. Глупостью.

Но это было только начало. Рейд начал агрессивно атаковать качелями, нанося то колющие, то очень сильные рубящие удары. Все они были запрещённые и парировать их все было довольно сложно. Особенно, если не наносить ударов в ответ. А сила ударов Рейда всё нарастала. Лед попытался обойти противника, но только сильнее открылся и получил царапину на кисти правой руки. 

 "Надо тоже в стойку качелей становиться, а то теряю в дистанции и силе ударов," - решил Лед.

Противостояние становилось всё более силовым со стороны Рейда. Лед не применял колющие удары, только рубящие. Дистанцию лёгкими ударами сохранять становилось всё тяжелее. Вскоре Лед понял, что его зажимают к краю арены. Хорошо, что царапина оказалась совсем не глубокой и почти не кровоточила. Лед старался не наращивать скорость, но ему не нравилось, что Рейд навязал ему свою тактику. Так и пресловутый сюрприз можно пропустить. 

Двумя сильными ударами Лед отогнал Рейда и сумел быстро переместится с краю арены, постепенно отступая к центру. Похоже Рейд решил взять силой. Не используя колющих ударов по ногам атаковать было невозможно, а рубящие по кистям не достигали цели. Отступая Лед снова оказался в центре арены и в это время Рейд удвоил натиск. Удары сыпались всё сильнее, парировать их скользящими блоками становилось всё сложнее. "Пожалуй, без наращивания скорости, в этом силовом противостоянии мне не победить. Ничья - это тоже поражение".

Парируя и нанося удары Лед искал вариант резкой контратаки и плевать на конспирологию. Внезапно, вначале сильного контрудара Леда, Рейд резко мотнул головой, ловко сбросив шлем и, подогнув колени, бросился вперёд подставляя незащищённую шею и голову под удар. Лед среагировал, но погасить силу удара не успевал. До спазма выкрутив резко кисть, он сумел развернуть саблю плашмя нею приложил Рейда по виску. Тот опрокинулся на бок, а Лед отскочил назад. Мышцы предплечья разрывала режущая боль. Они как-то очень неудачно захлестнулись. Рейд сидел на песке и оглушёно тряс головой и к нему уже бежало четверо монахов. Сзади к Леду подбежал монах и забрал у него саблю. 

– Попытка самоубийства!
– пророкотал глашатай арены. - Победил гладиатор Лед! Рейд навечно исключается из гладиаторов. 

Четвёрка монахов уже уволокла Рейда в ворота арены. Лед растеряно оглянулся по сторонам. Монах, забравший у него саблю указал ему на второй выход с арены и сказал:

– Выходи, не задерживай, победитель.
– в последнее слово он вложил очень много сарказма.

В воротах храмовник-лекарь, взглянув как Лед баюкает руку, выполнил над ним несколько пасов и болевой спазм тут же пропал. Арм также стоял в воротах. Он с тоской и отчаянием смотрел в ворота, за которыми исчез Рейд.

– Арм, ты чего?

– Похоже? Рейд и правда свихнулся. Ему сейчас не позавидует никто. Жаль мужика. Ещё одного доконала эта проклятая крепость. А ты, Лед, молодец. Чётко среагировал. Только твоя реакция и спасла. Я сперва думал, что за такой шквал запрещённых ударов бой прекратят и Рейда исключат из гладиаторов. Так было бы лучше всего. И для всех.

– С ним будет то же, что и с Зенгом? 

– Да, только Зенг крепкий, как гвоздь. Был. После каждой пытки храмовников он здорово менялся. Страшно подумать, что будет с Рейдом. Ведь он себя почитай похоронил. У него повышенная чувствительность к боли. Ещё когда я его тренировал, сильный удар тренировочным мечом его выгибал дугой. Если на вахте он не терял сознание до самого конца - это была большая редкость. Он поначалу довольно высокомерным был, возможно из благородных кровей. После первого и единственного срыва он три дня сам не свой был, почти не вставал с койки. Потом как заведённый взялся за тренировки. И вышел в лучшие гладиаторы барака. Но от вахт ему было не избавиться. Возможно, мы его больше и не увидим.

– А если бы ему удалось, то сейчас бы меня храмовники волокли на пытки.

– Лед, я его не оправдываю, - печально ответил Арм.
– Подло он поступил. Но, боюсь, если его вернут в барак, то ненавидеть ты его не сможешь. Отмечать твою победу пока не будем, если ты не против, Лед. Подождём, пока Рейда храмовники отпустят. Если выживет.

Лед из-за поединка забыл про традицию выставить гладиаторам вина за первую победу. Всё таки бой с Рейдом оказался той ещё встряской.

– Конечно!
– согласился Лед, заканчивая одеваться.

На выходе храмовник сообщил, что две очереди Леда на срыв переносятся Рейду. Увидев медные монеты на фляге, он уточнил, что победитель может придти за золотым позже. Лед мотнул головой, и они вышли с арены.

* * * 

Лед ненавидел храмовников. Но это была какая-то неполноценная ненависть. Умом он понимал, что они его тюремщики, что используют старателей как скот. Но Керола он ненавидел больше. Захвати вдруг крепость и уничтожать всех храмовников Лед бы не смог. Особенно безоружных. А вот у Керола шансов выжить при встрече было ноль. Даже если он будет ползать на коленях и молить о пощаде. Особенно тяжело было ненавидеть храмовников, когда они тебя лечат или кормят. В такие моменты Лед чувствовал себя неблагодарным гадом, что вызывало жуткий дискомфорт. Условия то вполне терпимые, как для самой страшной каторги в мире. Леду приходилось заставлять себя ненавидеть храмовников. Он понимал, что на вахте всё может изменится, но пока у него была, так сказать, платоническая ненависть к служителям Атката.

Когда он увидел Рейда, вошедшего в барак, он почувствовал совсем другую ненависть. Она разом вспыхнула пожаром в душе и это было навсегда. Ненависть не к Рейду, нет, а ко всем храмовникам этой жуткой пустыни. Независимо от того, кому они поклоняются, и какие порядки в их крепостях. 

Рейд трысся мелкой дрожью, его шаги были рваными, руки дёргались хаотически. Глаза его были полны ужаса, при этом сохраняя рассудок. Он бездумно водил взглядом по бараку, казалось ничего не замечая. Вдруг их с Ледом взгляды встретились и Рейд, словно придя в себя, резко опустил взгляд. Потом он снова взглянул на Леда. Его губы явственно прошептали "прости", и он снова потерял интерес к окружающим, двинувшись к ближайшей койке.