Бронеходчики. Гренада моя

– Дай-ка я догадаюсь. Ее роднит та же беда, что и тебя, – совершенно серьезно констатировала Алина.

– Умная девочка. Да. У нас схожие проблемы. Из всех своих дальних родственников она остановила выбор на Климе. И речь не о двухстах пятидесяти тысячах ежегодного дохода, которые я собираюсь оставить тебе. Здесь цифра составляет миллион рублей.

– Действительно завидный жених. К тому же едва он окажется в роли наследника, как тут же станет получать от тетушки денежное содержание.

– Весьма солидное денежное содержание, дорогая.

– Тетушка, ты меня продаешь?

– Что? Да как ты посмела так подумать! – возмутилась Анна Олеговна.

Но тут же вынуждена была замолчать, потому как Ирина Капитоновна начала подавать обед. Нет, причина вовсе не в том, что уши кухарки не должны слышать ничего лишнего. Она и ее муж, будучи в доме на все руки от скуки, почитались Анной Олеговной как члены семьи.

Более того, Роговцева дала за их дочерью приличное приданое, устроив достойный брак. Старший сын, получив от хозяйки стартовый капитал, пошел по жизни своим путем. Сегодня он имел в Колпино большой дом со скобяной лавкой на первом этаже. Средний учился в медицинском институте. Младший – в реальном училище на механика. Оба в Петрограде, и именно там, куда хотели поступить сами. Супруги же были включены в завещание хозяйки.

Просто в этом доме имелось непреложное правило. Когда я ем, я глух и нем. По меньшей мере до той поры, пока не подадут десерт. Потому как это уже и не еда вовсе, а удовольствие. А посему пока Ирина Капитоновна не принесла мороженое в стеклянных вазочках на высокой ножке, все разговоры за столом свелись к отрывистым просьбам наподобие «передай, пожалуйста, соль».

– Алиночка, ты сама являешься завидной невестой, – отправив в рот первую ложку мороженого, продолжила беседу Анна Олеговна. – Но пойми правильно, как говорится, деньги к деньгам. Мне по-настоящему нравится этот мальчик, и ты сможешь о нем позаботиться. Видит бог, он в этом нуждается. Касаемо же тебя – сомневаюсь, что ты готова связать свою жизнь с кем-то вроде твоего отца. Тебе непременно нужен мужчина, который с удовольствием угнездится под твоим каблучком.

– Тетушка, а ничего, что это я девушка и это обо мне должно заботиться мужчине?

– Ты оторва, прости, Господи, мою душу грешную. Тот, кто попробует тебя обидеть, сам трижды пожалеет. Клим же – он как не от мира сего. Витает в облаках и целиком поглощен будущей специальностью.

– Отчего же? Мне доподлинно известно, что он сохнет по Кате Астаховой.

– Помнится, ты с трудом припомнила о ее существовании. – Произнеся это с эдаким прищуром, Анна Олеговна отправила в рот очередную ложечку мороженого.

– Ну и что, – пожав плечами, парировала девушка. – Тогда вспомнила с трудом, сейчас просто само прилетело на кончик языка. Не суть важно.

– Действительно не важно. Главное – то, что эта девица – обыкновенная акула. И сейчас Клим для нее не представляет никакого интереса. Пока не стало известно о его будущем наследстве и он не начал получать содержание. Ты же всегда была с ним дружна.

– И что с того? Может, мне еще и Николая рассматривать как жениха? А что такого? Будущего наследства нам будет более чем достаточно. Сословная рознь – сегодня не более чем предрассудки. К тому же я не из княжеского или графского рода. Остается только вывести в люди Николая. А при должной поддержке ему это по плечу.

– Алина, я слышать не желаю о подобном мезальянсе! Даже если это всего лишь шутка, – поморщилась Анна Олеговна.

– Господи, тетушка, да у меня и в мыслях не было, – весело возразила девушка. – Я просто хотела сказать, что Клим мне просто друг, и ничего более.

– Но ты все же присмотрись к нему, – метнув в племянницу недовольно-осуждающий взгляд, попросила она.

– Тетушка, ну вот ей-богу, не ко времени все это.

– Что значит «не ко времени»?

– Кхм. Я хотела сообщить тебе об этом только завтра. Но-о…

– Говори. Или погоди. Ирина!

– Да, Анна Олеговна, – тут же отозвалась кухарка.

Хотя правильнее все же будет сказать «прислуга». Кстати, следовало бы подумать о помощнице для нее. Средств у хозяйки вполне хватает. Впрочем… Скорее всего, обеих все устраивало, так что новая прислуга тут обоснуется еще не скоро. Опять же, дочь Ирины Капитоновны появлялась здесь не реже одного раза в месяц, и тогда в доме начиналась капитальная уборка, длившаяся весь день.

– Принеси мне, пожалуйста, успокоительные капли.

– Уже несу, – бросив на Алину осуждающий взгляд, заверила та.

Девушка же в ответ глянула на кухарку так, словно хотела опровергнуть безосновательные обвинения, напирая на свою непричастность. Ну правда! В чем она-то виновата? В том, что это ее жизнь и ее выбор? Молода и глупа? Вот и поднаберется жизненного опыта.

Убедить в своем выборе отца было невероятно трудно. Но она все же управилась. Владимир Олегович после гибели супруги во многом потакал дочери. Да и с выбором она определилась еще два года назад. Он не сомневался, что это сделано под влиянием момента. Однако постепенно решение Алины только крепло. Конечно, служба в армии сопряжена с риском, но он вовремя понял, что если встанет неприступной стеной, то потеряет еще и дочь.

– Ну, давай. Вываливай на меня свою новость, – опрокинув в себя успокоительное, решительно рубанула тетка Анна.

– Я решила поступать в бронеходное училище. Можешь не обрывать трубы пневмопочты, папенька в курсе моего решения и уже одобрил его.

– Вернее, смирился с ним, потому как ты настояла на своем.

– Не суть. Решение принято.

– То есть ты непременно желаешь оказаться в числе лейб-гвардии потаскух. Так тебя понимать?

– Лейб-гвардии отдельного «батальона смерти», тетушка.

– Овеянного славой на полях сражений Великой войны, – продолжила Анна Олеговна. – Насколько я слышала, прославились они лишь тем, что усиленно раздвигали ноги перед солдатами и офицерами. Причем без разбора, – ничуть не смущенная тем, что разговаривает с невинной девицей, процедила женщина.

– Я иду служить, тетушка. А все эти разговоры… Хорошего же ты обо мне мнения.

– Я-то как раз хорошего. Но что скажут в свете? Ты понимаешь, что у всех у них испорченная репутация?

– Надеюсь, теперь и ты понимаешь, что я не могу составить партию Климу Сергеевичу, дабы не испачкать его честное имя, – резко бросила обиженная Алина.

Для нее это не первый разговор на непростую тему. Но куда более болезненный. Отец все же выбирал выражения, боясь ее ранить. К тому же он кадровый офицер, жена которого прошла через дальние, глухие заставы. Да и девочку растили не розой в теплице.

Тетушка же… За все время она ни разу не позволила себе в отношении племянницы ни единого грубого слова. Между ними ни разу не случилось сколь-нибудь серьезной размолвки. И даже ребячество Алины с ее переодеванием было воспринято Анной Олеговной как некая блажь. Но сейчас все выглядело совершенно иначе.