Бронепоезд 'Спартак'
Шрифт:
Петро меланхолично уже "Марусеньку" играет. Товарищи слушают, стараясь не шуметь.
Играет Петро. На гитаре бантик нежненький и надпись трогательная: "От Реввоенсовета Республики. За штурм Казани 10 сентября 1918. Команде военного корабля "Ваня-коммунист" No 5".
* * *
Трое матросов, что из Александровска, до Щуса идут - в штаб третьей бригады.
– Щус, давай говорить.
– А ыдыть вы, пока я вас всих не пострилял!
Ходит Щус по комнате, морду руками поддерживает. Кольца на пальцах.
– Да ты не горьячись,
Щус кольт вынимает, в упор в одного бьет, а пуля мимо - в стенку идет. Матросы к стенке - смотрят, хвалят:
– Вот здорово!
– Ой, дирочка!
– Дырочька, как у курочьки! (И медленно, так, между прочим.) Щус, ты, может, думаешь, что мы этого делать не умеем?
И видит Щус шесть глаз, как шесть смертельных дыр на теле своем. Щус тогда садится. Дверь открывается. Махновский палач входит:
– Чего шумэлы?
– Так.
– Щус, дэ арестованных вэсти?
– Котори направо сидьят - постриляй, Костичька; котори налево - до батька на разборку.
– Добре.
– Потим придешь, доложишь, Костичька.
– Добре.
Вышел.
Матросы опять:
– Щус, брось, вот взял - в бутылку залез! Брось! Ну, поспорились помирились. Эскадра ушла же.
– Та ще подывлюсь, як воны мырытьца прийдут... Воны у менэ сльозамы вмываться будуть - я им кипятку в душу поналываю!
Дверь открылась. Махновский палач снова вошел:
– Вже. Котри налево були - пострилял, котри направо - построил, до батька вэду...
– Ошибка в тебэ, Костичька, выйшла. Трэба було пострильять тих, що направо.
– От-то ж бис попутал! Ай, и попутал!.. Ну... Що ж, добре.
Ушел.
Матросы опять:
– Щус, давай по-доброму. Гад будешь... Что мы на тебя зло имеем? Да умереть на месте!
Задание выполняют свято.
– Та и я, мабудь, зла на вас троих не маю... Тилько ции спартаковськи коммунисти жить нэ будуть.
Дверь открылась. Махновский палач опять вошел:
– Вже пидправил. Котри направо булы - пострилял.
– Так. И тих и тих пострилял?
– Эге ж. Воны уси контрики. И з дочками своими. Воно и так по карточкам видно.
И два колечка Щусу отдал. Маленькие колечки. На мизинец не влезут Щусу.
С моря выстрелы. В чем дело? Но со Щусом разговор надо вести инструкция о нем говорит, а не о выстрелах.
– Щус, мы до партизан пийдэм, - поговорим.
– Идыть, идыть. Як за каммуну рот раскроетэ, зараз и проглотыте свинця. (Спохватился и ласково.) Вы, хлопцы, говорыть за анархыу, за мать порядка. Щоб не було властэй, ни якого насылля. Костичька, ыди соби, больше тебя не трэба. (К матросам.) Переходыть, хлопцы, в анархыу, й-бо!
Матросы на лицах раздумье изображают. Все нужно уметь...
* * *
Слушайте, - если надо для дела, - знаете, на что мы способны?.. Я много вам скажу теперь, когда стал книгами говорить о бойцах первого призыва революции... Я день за днем покажу два десятилетия, создавшие нас...
* * *
На берегу стоят партизаны. Гул идет. Спартаковцев смять хотят. Без огня французов упустили! Продажа!
Трое матросов до партизан
идут, наганов с собой не берут.– Га-а, кацапня идэ!
Идут матросы. Загоготали партизаны:
– Каммуныстам в хронт! Гэй!
Один матрос говорит:
– Товарищи, здравствуйте! Мы расскажем вам...
– Про то як Щуса вбыть хотэли? На партизан пийшлы!..
– Хранцюзам тикать далы! Упустылы!
– Измэна!
– У-у, вражья сила!..
– Товарищи, дайте говорить. Мы вам обрисуем...
– Рисуй жинке по пузу!
– Воду варыть будэте? Душа вон!
– Та што там, бэй их!
Один партизан винтовку навел. Из трех матросов один - украинец говорит:
– Стриляй, хлопче! (За ворот свой голубой взялся.) И утопысь у крови моий и товарищей моих. Хай вена, кровь моя, тут у моей Мариупольщини уся выйдэ.
Стоит партизан, на матроса глядит и говорит:
– Хиба ты мариупольский?
– Мариупольский.
– Мабудь брэшит? А ну, перекрэстысь.
– Ни, не перекрэщусь.
– Чого?
– Бог с довольствия в нас снятый.
– Гы-ы!..
Один кричит:
– Хлопцы, брэшет матрос, який вин мариупольский!
Другой подходит, в лицо матросу глядит:
– Ни, не брэшет... То Павло, хромого Нечипора сын с Мангуша. Вин у моего дядька наимытом був...
– А тепэр, дывысь, який цаца!
– Та брось - то ж хворма флотцка...
* * *
Тут корабли Франции по берегу страны, - войны Франции не объявлявшей - огонь открыли. По горизонту желтые вспышки прыгнули. На берегу дерево взлетело на воздух... Морские орудия берег рвут...
Упал еще залп. И в пыль обратился один дом. Удирают партизаны боевые, залегли в канавах. Еще залп упал. И еще один дом раскололся...
А что было бы, если бы в 12 часов тронули эскадру Франции и она открыла бы огонь в упор?! Ну?
* * *
"Спартак" в стороне стоит. Попов на командира смотрит. Командир на Попова смотрит. Оба на машиниста и кочегара смотрят. Все ясно.
"Спартак" дымить начинает. В небо черный, как тучи ночные, дым пошел. Кочегар, что делаешь?
– Что делает? Показывает эскадре место "Спартака".
Как?!
Так:
"Спартак" на себя принимает огонь эскадры. В этом есть революционная необходимость: нельзя допустить истребления партизан, нельзя допустить гибели рабочей слободки и потери угля. Ясно же говорится - и это наш закон - "действовать строго сообразно обстановке".
Матросы у орудий стоят. Стрелять нельзя: из 75-миллиметровых снарядов не долетят до эскадры. Но под обстрелом стоять можно. И шире и выше, и выше черный дым "Спартака".
По горизонту желтые вспышки мечутся. И через четыре минуты залп кораблей Франции ударил по "Спартаку". Степанов, Попов и Донцов, когда пронесло грохот, гарь, пыль и дым, переглянулись без улыбки. Какая улыбка - убить может сейчас! Какая улыбка - сердце стучит! Какая улыбка - жалобно о себе думает каждый! Какая улыбка, когда страх убивает... Но - замечен дым - стреляют по нас!