Броневой

— Да-а, в таком троне и Богу душу отдать не жалко. Не то, что в танке покататься. Да, Кожугетович? А хочешь посидеть?

— Нет, боюсь, потом не встану, — хмыкнул старший старшина, — шакала кормят только ноги. Мне сидеть и лежать нельзя. Помру сразу от старости.

Гойгу присел на стальную полочку рядом с креслом (благо места в кабине хватало) и жестом показал Малярийкину, чтобы не дурил. Корпус «Мамонт», видать, его тоже поразил. В Маляра, очевидно, вложили просто баснословную сумму. Вопрос только кто? В больнице у спонсоров и тугрика нельзя было допроситься. И вот, поди же ты, — баблоливень. С чего бы? За свою долгую карьеру Гойгу уже видал такое пару раз. Ни к чему хорошему это не приводило.

— Ай да Лена, ай да сучья дочь! — Тем временем обронил вслух Малярийкин, и Гойгу стало многое понятно. Без вмешательства звезды эфира, видать, не обошлось. Но где эта красавица раньше то была? С чего такая щедрость именно сейчас? — Не пожалела денежек боевая подруга. Раньше была поскупее, да?

Гойгу молча пожал плечами.

Если у танков стандартной комплектации было четыре обзорных экрана, то «Мамонт» предоставлял целых восемнадцать. Создавая более полный обзор. На все триста шестьдесят градусов. И даже больше. Оказалось, иметь обзор больше, чем триста шестьдесят градусов — возможно. Геометрия тут была совсем не причём. Малярийкин непривычно завертел головой, привыкая к новому положению и запоминая ракурсы каждого монитора. Оказалось, система была простой и понятной. В промежуточные и дополнительные экраны Малярийкин видел не только окружающую танк общую панораму, но и линии обоих бортов, обе надгусеничных полки, катки траков, переднюю кромку корпуса, полный обзор крышки корпуса, край кормы, вид на башню сзади и даже корытообразное днище (вид от траков в обе стороны). С таким роскошеством Малярийкин мог видеть любой угол движения танка и мог объезжать на дороге спичечные коробки или даже муравьев.

Корпус двигался с ощущением собственной мощи, неторопливо. Никакой форсаж ему и близко не грозил, но танкист почти физически ощущал, как напрягается под ним бетонный пол, как тяжек вес стотонной бронированной машины, как велик объём корпуса и нагрузка на движок. Выехав на пятачок перед ангаром, «Мамонт» развернулся на месте. Легко, словно балерина.

— Однако, красавец, — восторженно заявил Малярийкин.

Но Гойгу опять только промолчал.

* * *

Первые учебные бои Малярийкина показали, что поговорка «мастерство не пропьёшь» — работает. Хотя, подумал Маляр, это, конечно, зависит от того, как пить. Тренировки проходили в той же «предзоне». Отличие от «настоящего» игрового боя топов высшей лиги КТО заключалось в том, тренировочные локации (если их можно было так назвать) были микроскопическими, танков по ним шныряло без ограничения числа, без ограничения квалификации, но главное — стреляли здесь не реальными зарядами, способными причинить вред живому противнику или его танку, а лазерными имитаторами. Стоило системе наводки поймать в прицел вражескую машину и зафиксировать нажатие на гашетку, как компьютер обоих игроков фиксировал попадание. «засвеченная» машинка, соответственно, выбывала.

Впрочем, без сюрпризов не обошлось даже здесь.

Едва «Мамонт» выехал на арену тренировочного полигона, как противники замерли, слегка шокированные тем, что обладатель такого стального великолепия припёрся на тренировку. Дорогостоящие сверхпрокачаные корпуса были обычно достоянием очень продвинутых игроков. Которые в примитивном тренинге на лазерных «постреляшках» не нуждались по определению.

Малярийкин проигнорировал всеобщее внимание, занял предбоевую позицию на краю площадки принялся неподвижно ждать.

Едва на сигнальном табло вспыхнул яркий зелёный цвет, дававший старт открытию всеобщей охоты, как танки вздрогнули, словно были живые. Броня и сталь дрожать не могли, но визуально было очень похоже. Движки взревели, засопели поршни, заскрепели траки, зашуршали гусеницы. Тренирующиеся пилоты стали резво расползаться по полигону, стремясь занять выгодные позиции для ведения огня.

Танк Малярийкина двигался по прямой к противоположному концу микро-локации, неторопливо накручивая километраж по песку и асфальту. К удивлению Малярийкина, прокачаный до М3 «Мамонт» оказался достаточно резвой машинёшкой, хотя и уступал тому же прокачанному Васпу в скорости. Но не так значительно, как могло показаться при взгляде на габариты. За десять секунд Маляр выжал из Мамонтёнка сотню. Это впечатляло. Конечно, «Мамонт» сейчас катил на так называемых «мягких» тренировочных траках, и под траками был асфальт, а не размытое дождём болото, но способность к рывку на форсаже для подобной машины сама по себе уже была достижением!

Хотя «коробочка» пёрла вперёд на полных оборотах, ствол Шафта в то же самое время успешно крутился во все стороны и вёл наводку на цели. Управлять орудием во время движения оказалось очень легко. Шафт и многотонная цельнолитая бронированная башня вертелись как живые по движению малярийкиновкого указательного пальца. Система автоматической балансировки прицела компенсировала тряску машины и качку ствола, делая всякое колебание прицела относительно цели ускользающее ничтожным. Поймав первую мишень в прицельную нарезку монитора наводки, и нажав на гашетку, Малярийкин даже не понял сразу, что произошло. Выстрела не было, так как бой был тренировочный. Прицел зафиксировал цель, компьютер полигона зафиксировал попадание. Малярийкин нажал на гашетку ещё два раза и только потом уловил, что сбил трёх противников тремя выстрелами за две секунды, даже не успев этого осознать.

Выходило, что сбивать вражеские танки на «Мамонте», причём на скорости, и с приличного расстояния (Маляр поразил три цели с дистанции пятьсот метров почти не целясь, а только водя пальцем по монитору наводки и целеуказания в кабине своего танка) было проще, чем пьяненьким сбивать бутылки из охотничьего карабина в упор во дворе своего дома. И уж гораздо быстрее, чем собирать фраги в Ливане или Тотенкопфе.

Потратив на «постреляшки» ещё час и собрав сотню таких же примитивных и бесславных фрагов. Малярийкин даже расстроился. Действо, происходившее на полигоне на определение «бой» никак не тянуло. Это было избиение младенцев. Система наводки «Мамонта» в девяносто процентах случаев из ста реагировала быстрее, чем механическая, полуавтоматизированная, а иногда и вовсе ручная наводка обычных танков, тренировавшихся вместе с Малярийкиным на полигоне. Соответственно, Маляр только ловил сигнал от своего бортового компьютера, что цель взята в сопровождение, и тупо — давил на спуск. После этого, уже не глядя, можно было ехать дальше. Промахов «Мамонт» не фиксировал, сбоев не давал.

— Ну что, мои соболезнования! — специфически поздравил Гойгу, когда Маляр выпрыгнул из люка и стянул с себя гермошлем. — Ты подтвердил квалификацию бывалого мокрушника. Теперь со своим супер танком сразу пролезешь в общекомандный топ. Рад хоть?

— Я бы сказал, относительно. — Ответил Малярийкин. — Система наводки «Мамонта» превосходит всё, что я встречал на обычных танках. Здесь я всех как орешки щёлкаю. Но что будет, если встретиться с равным?

— Мыслишь правильно. — Посерьезнел Гойгу. — Дорогой корпус и элитная пукалка могут дать даже бывшему нубу путёвку в серьёзные состязания. Однако жизнь в этих схватках гарантирует только опыт. А его у тебя с гулькин нос.

Теперь уже в ответ молчал Малярийкин.

Кроме танка и команды Малярийкин примерил также и новый защитный комбинезон. Бронекостюм последнего поколения был прошит не только стальными нитками, пронизан кольчужными кольцами и кевларовыми пластинами, но содержал в теле ткани разнообразные датчики, призванные следить за состоянием здоровья танкиста. Сие бесценное сокровище (здоровье) защищала уже не только умная ткань, способная спасти обладателя от мелких осколков и перепадов температуры, но целый медицинский комплекс, встроенный в виде пакетных вложений над различными частями тела — над левым бедром, правой ягодицей, левым предплечьем и над верхней апертурой груди. Четыре указанных пакетных вложения представляли собой бронированные платы, размером примерно с ладонь. Внутри каждой платы помещалась аптечка-робот (в виде плоской коробочки, разумеется, а не в виде маленького андроида). С компьютером, автономным источником питания (ионный аккумулятор) и комплексом препаратов, самыми простейшими из которых был адреналин и морфин.

Комбинезон персональной защиты танкиста, как всякое чудо науки, носил удивительно благозвучное для уродливой поделки название — КПЗТ-АА-М15. То есть костюм «высшей» степени навороченности (два «А» в названии) и пятнадцатого поколения (последнего).

Степень бронирования костюма также стала для Малярийкина открытием.

КПЗТ-15 имел два защитных слоя.

Два слоя КПЗТ-15 могли обеспечить владельцу-счастливчику долгие лета жизни в обычном стрелковом бою мотопехоты. С танками, конечно, дело обстояло сложнее. В случае прямого попадания с пробитием танковой брони, индивидуальный костюм позволял выжить примерно в 5 (пяти!) процентах случаев. А в девяносто пяти — сдохнуть. И гарантировал только одно: если в танк попадали удачно, танкист погибал, но не оставался инвалидом. Если же в танк попадали «не удачно» — танкист не только не погибал, но выходил из развороченного корпуса вообще без травм и ожогов. В общем, пан или пропал. Уровень «удачности» попадания, как не сложно догадаться, был шибко вариативен.

Первый слой КПЗТ представлял собой своеобразную «кольчугу», содержащую кроме бронеколец еще и маленькие стальные таблетки так называемой «динамической защиты». При попадании снаряда таблетки детонировали, вызывая взрыв до поражения противником цели — второго слоя брони. И по возможности уничтожали поражающий снаряд. Одновременно, взрыв таблетки активировал второй слой защиты.

Последний, под воздействием температуры и пневмо-механического давления моментально затвердевал в точке поражения. Давая танкисту шанс уцелеть даже при попадании снарядов до двадцать третьего калибра включительно.