BRONZA / БРОНЗА

Он крупный, Ванька не меньше, да еще эта огромная псина. Тесновато им было в квартире, всем троим.

– Здорово!
– сразу перестал обижаться Иван.
– Как в детстве! Допоздна. Пока мать домой не позовет.

Родиону сразу вспомнилась высокая, рослая женщина. Ивана мать растила без отца. Работала как проклятая, но Ваньку вырастила. Выучила. Увидев в руках сына диплом о высшем образовании, на радостях всплакнула. Расцеловала троекратно и словно сдала с рук на руки. Оставила ему свою однокомнатную квартиру (государство, наконец-то, расщедрилось), вышла замуж и уехала в Липецкую область «целину поднимать». Что я все в прислугах, да прислугах! Пора уже дворянкою столбовою побыть! Сказала и занялась фермерством. Вот такая у Ваньки матушка. Бизнесвумен. Барышня с норовом. Впрочем, яблочко от яблоньки… Он покосился на друга, что-то искавшего на столе среди бумаг.

– Вот, нашел!
– радостно сообщил ему Иван. Показал довольно потрепанный блокнот, полистав записи, сунул в карман.
– По дороге заброшу статью в редакцию.

– Надеюсь, псинка останется дома, добро охранять?
– спросил Родион. Гулять втроем как-то не улыбалось.

– Не-а, - тут же откликнулся Иван.
– Шарик не любит оставаться один. Я всегда его выпускаю, когда ухожу!
– и пошел в прихожую, собираться.

Брови Родиона невольно поползли вверх. «Шарик? А почему не Бобик?! Тоже хорошее имя. Дурацкое…» - подумал он, выходя вслед за ним в коридор. Пес уже ждал у двери. «Н-да, собака не собака. Волк не волк. Какое-то страшилище с кошачьими повадками и взглядом василиска… - покосился на него Родион.
– Да уж, «седло рысака». Собаку нормальную и ту завести не мог…»

– Ладно, камрад, валим отсюда на улицу!
– он со всего маху ладонью шлепнул Ивана между лопаток. Тот даже не «шелохнулся», надевая пальто. «Вот же вымахал, детинушка… Оглоблей не перешибешь!» Естественно, под «оглоблей» Родион не имел в виду физическое насилие…

Сирена спешащей на вызов скорой помощи заставила Родиона отвлечься от воспоминаний. Он глянул на темные окна дома, выходя из машины. Хлопнул дверцей. Родители давно спали. Отец, конечно, не встанет, а мать проснется, выйдет. Радостно захлопочет вокруг него, начнет накрывать на стол для своего единственного и ненаглядного…

51 глава

Москва - Прага - Москва, 2007 г. Самоубийца

Инна радовалась, что подруга смогла выкроить время из своего очень плотного рабочего графика, чтобы пообщаться с ней. Прикупив по случаю к своему и так не маленькому бизнесу один столичный гламурный журнал, Хозяйка Медной Горы теперь хозяйничала в издательстве. Они не часто виделись в последнее время. Лялька, пока официант расставлял на столе мятный мохито со льдом для нее и кофе со взбитыми сливками для Инны, изучала лицо подруги. Та выглядела ухоженной, и только вот это нервное позвякивание ложечки о край чашки напоминало ее прежнюю.

– Хватит уже мешать! Кофе остынет!
– одернула она Инну.

– Ах, да… извини… - виновато спохватилась та. И позвякивание ложкой о край чашки продолжилось.

– Ладно, рассказывай, как у вас дела?
– более внимательно вглядевшись ей в лицо, спросила Лялька.
– Новоселье отметили? Переехали уже в тот особняк, который приобрел Виктор?

– Что ты, нет! Дом такой большой… даже не представляю, как содержать его в чистоте! Придется приглашать кого-нибудь… - говорила Инна, словно оправдывалась в чем-то.

Закуривая, Лялька понимающе хмыкнула.

– Да, хорошая прислуга, приличная, знающая свое место, осталась в 17-м году! Нынешняя мало того, что сядет на голову, ноги свесит, так будет еще и обворовывать!
– заметила она со знанием дела.
– А ты со своей интеллигентностью (знаю я тебя) слова поперек никому не скажешь, да и всю работу будешь делать сама…

Не поддержав тему, Инна положила ложечку на блюдце. Подруга завела разговор о прислуге, а ей хотелось поговорить совсем о другом. По ночам ей стали сниться странные сны, заставляя днем тоскливо сжиматься сердце. Словно она должна что-то потерять или уже потеряла, только вот никак не вспомнит, что именно. Это гнетущее состояние отразилось и на их отношениях с Виктором. Они несколько раз серьезно поссорились. Но он хороший, чуткий. Оказывается, его встревожило, что ночью она бродит по квартире с закрытыми глазами. Теперь вот разговаривает с ней в мягкой манере доктора, у которого на руках тяжелобольной пациент.

Только когда занята сыном - возня с ним, его детские радости, бесконечное «что» да «почему», чтение ему книжек, прогулки и повседневные приятные хлопоты, - спасается этим от тоскливой, непонятной тревоги. Впервые взяв его на руки, прижав к себе маленькое тельце, она в полной мере ощутила, какое же это чудо, что он родился. Да, может быть, со стороны ее любовь к сыну выглядит немного утрированной и даже чуточку болезненной, но она ничего не может поделать с этой своей любовью. Виктору пришлось смириться. Хорошо, он понимает ее…

– Да-а, - протянула Лялька в своей обычной насмешливой манере, - доктор тут не поможет… Тебе надо уехать! Все бросить! Взять от семейной жизни отпуск недельки на две и уехать!

– Как все бросить? Куда уехать?
– уставилась на подругу Инна.

– Ну, не в Америку же… - пожала плечами Лялька на такую недогадливость, - в Европу, разумеется! Тут как раз один любитель готической архитектуры… - на ее лице появилось выражение обольстительного коварства, - предложил мне посмотреть в его обществе Пражский Град! Замки там всякие с привидениями. Вампиры!
– пугая, она сделала страшные глаза, по-паучьи пошевелила пальцами.

– Тебе легко говорить… ты свободная… Собралась и поехала!
– слегка обиделась Инна.

Взгляд Ляльки стал строгим.

– А ты что, цепями прикована?
– спросила она.
– Виктор не маленький, без тебя справится. Аришка потусуется пока у нас. Родители только рады будут! А сына возьмешь с собой. Мой крестник, между прочим, мужчина вполне самостоятельный!

Она деловито покопалась в своей сумочке, достала билеты на самолет.

– Номер забронирован в отеле «Герцог Леопольд». Небольшой, но уютный, как ты любишь. Все включено.

Протянула билеты Инне.

– Поехали собираться в путешествие!

– Что, прямо сейчас?
– Нет, в следующей жизни!

Родион отложил нож, вилку, отодвинул тарелку, внимательно посмотрев на друга, спросил: - Может, уже расскажешь, что тебя гложет? А то от хмурого ненастья на твоем лице скоро на улице пойдет дождь…

Щелкнул портсигаром. Золотым, с именными вензелями. Достал длинную сигариллу. Он мог позволить себе быть снобом. Собираясь с мыслями, Виктор наморщил лоб и тоже потянулся за сигаретами. Для официанта, постоянно обслуживающего их столик, это было сигналом, что пора нести кофе: одному - с бейлисом и взбитыми сливками, другому - классический черный.

Эти двое притягивали его так же сильно, как мотылька - пламя свечи. Того, который покрупней, с роскошной шевелюрой смоляных кудрей, жгучим взглядом из-под темных, с изломом, широких бровей, хищно вырезанными ноздрями и чувственным рисунком рта (не носи он дорогие костюмы с элегантностью европейца) можно было принять за какого-нибудь цыганского барона. Другой, наоборот, с внешностью плейбоя и мягкой интеллигентностью манер скорей всего был питерцем. Жители северной столицы заметно отличались от москвичей. Не зря же издавна считалось, что Санкт-Петербург - дворянский, а Москва - купеческая.